Репетиция

Даже иностранцы что-то чувствовали, удивляясь, почему Александр Ш не появляется перед народом, почти безвылазно сидит в Гатчине. Энгельс называл его "заложником революции"! А царя просто не было...

Хорошая все-таки была идея, подумал Раевский, жалко, что стала совсем несвоевременной.

... Из-за туч выглянуло солнце. Раевский миновал Инженерный замок, где погиб император Павел, достиг Кировского моста, чье имя напоминало о трагической жертве совсем иной эпохи. К фонарным столбам, покрашенным казенной зеленой краской, лепились чугунные рога изобилия.

Боже мой, тогда, сто лет назад, власти радовались, когда террорзм пошел на убыль и на историческую арену вступили отвергающие индивидуальный террор течения вроде марксизма. Подрос цесаревич, настолько, чтобы преодолев державный ужас, наконец принять кормило власти у изнемогающих под непосильным бременем министров и членов Государственного совета.

Хотя Раевский несколько часов провел в залах Публичной библиотеки, к его удивлению, материала для пьесы удалось собрать до смешного мало. Неизбежно мысли его все дальше отклонялись от темы. Где-то с середины Кировского моста он стал обращать внимание на стайки загорелых девушек, возвращавшихся с пляжа.

Ноги сами несли Раевского к мосту, по которому поток людей тек на Заячий остров.

За ним были пышущие жаром камни крепости, одни, казалось, хранившие память о жертвах, заполнявших казематы и сто, и двести лет назад, были тысячи не склонных помнить о прошлом горожан, палимых июльским солнцем, была традиционная упруго-звонкая игра в мяч между Трубецким и Нарышкиным бастионами. Раевский нашел свободный край скамейки, стоявшей прямо в песке, не без смущения разделся, оставшись в белых импортных трусиках. Мозги его плавились от жары. Из всех соображений о пьесе остались лишь слова о ключах к истории, которые нам, увы, никто не собирается вручать.

Раевский улыбнулся проходившей мимо коротко стриженой девушке. Та ответила ему холодным взглядом. В этот момент Раевского окликнули...

На этом отрывок кончался. Порывшись еще в бумагах, Раевский нашел начало пьесы, о котором шла речь, просмотрел, убедился, что, да, идея, к сожалению, сделалась совсем не актуальной. Откровенно говоря, пьеса выглядела полной чушью. Отывок, в котором он не без иронии попытался описать самого себя, был второй попыткой использовать материал.

Он отложил бумаги в сторону. Главное было сделано, память подготовлена, настроена на правильную волну, дальше в ней можно было читать без бумажки.

Застелив постель, он посмотрел на часы и прилег поверх одеяла. Закрыл глаза... Действие второе. Эти события он тоже собирался описать в рассказе, но слишком долго откладывал на потом. Теперь он точно писать больше ничего не собирался.

4

Дело шло к ночи. В результате сложной цепочки событий, частично, как всегда бывает, состоявшей из случайностей, а частично из железно необходимых следствий этих случайностей, он оказался на даче своего приятеля Феди Голубкова, которого он встретил днем на пляже у Петропавловки.

Федя казался ему довольно темным дельцом, но, спору нет, в свободное от бизнеса время веселым и способным расшевелить любую компанию. Кроме того, на даче оказались: Ася, та самая девушка с холодным взглядом, которой он без особого успеха улыбался на пляже, и ее куда более добродушная на вид подруга - Вера.

- Так значит, твоя историческая пьеса еще не окончена, - в глазах Феди плясали бесовские искры.

Раевский нехотя пересказал сюжет, думая про себя, что это может лишь помешать дальнейшей работе. Он уже жалел, что вообще упомянул о пьесе.

- Браво! - Федя хлопнул себя по ляжкам, когда Раевский замолк. - Так давайте устроим репетицию. Ну, пусть не репетицию, пьеса еще не написана, пусть хэппенинг. По мотивам твоей пьесы. Ты ведь пишешь трагедию, если я правильно тебя понял. Как говорится, история повторяется дважды, сначала как фарс, потом как трагедия. Давайте репетировать фарс, а у тебя потом выйдет трагедия. Исчезновение царя-батюшки.

- Я пишу вовсе не трагедию.

- Какое это в конце концов имеет значение, - Федя ласково посмотрел на Раевского, - главное, что девочки нам помогут.

- Так, девочки? - он вдруг повернулся всем корпусом к Асе с Верой. - Поможете?!

- Они у нас учатся в театральном, - добавил он, не отводя взгляда.

- Мы срезались, - смущенно заметила Вера.

- Неважно. Все данные у вас есть, попадете на следующий год. Я вот тоже собираюсь поступать. На режиссерское отделение.

Раевскому поначалу казалось, что главным объектом фарса Федя хочет сделать его самого. Теперь он был уверен, что нет. Во всяком случае, останавливать Федю, которому втемяшилась в башку какая-либо идея, было бесполезно. Кроме того, события приобретали интересный оборот.

Возбуждение, охватившее Федю, не уменьшало красоты и точности его движений. Неожиданно соскочив с кресла, он стремительно пересек комнату и бесшумно взбежал по скрипучей на вид лестнице. Наверху зажегся свет.

- Саша! Поднимись, пожалуйста. Надо будет помочь, - в потолочном проеме мелькнуло его загорелое лицо.

Раевский, ни слова не говоря, поднялся следом за Федей. Под его ногами лестница скрипела. Короткий коридор вел в единственную на этом этаже жилую комнату. Как водится, за тонкими стенками, под скатами крыши хранился всякий хлам. Федя уже отпер боковую дверцу и теперь вытаскивал из темноты окованный железом сундук.

- Хватай!

Раевский взялся за кожаную петлю и вдвоем с Федей они кое-как стащили сундук вниз. Ася и Вера, спустив босые ноги с дивана, с интересом наблюдали за происходящим.

- Порядок.

Федя плавным движением циркового волшебника поднял крышку. Из-под нее пахнуло нафталином.

- Коллекция бабушкиных платьев! Наряжайтесь. Револьвер и бомбы я сейчас принесу.

Когда он вернулся из соседней комнаты, держа в руках черный пистолет, показавшийся Раевскому чересчур большим, чтобы быть настоящим, и несколько картонных маркированных цилиндров, девушки все еще топтались перед сундуком.

- Да вы не робейте, - сказал Федя, - пистолет духовой, а в качестве бомб сойдут взрывпакеты. - Он бросил взрывпакеты и пистолет на тахту и выловил левой рукой из сундука темно-зеленое шелковое платье с кружевным вортоничком. От резкого движения поднялось облако пыли. Ася чихнула.

- Смотрите, Вера, какое платье. Вам пойдет. Кто там возглавлял нащих террористов? Вера Засулич? Видите, ваша тезка.

- В 1-м марта участвовала Софья Перовская, - поправил Раевский.

- В самом деле? - Федя протянул платье Вере. Она послушно его взяла. - А это мы дадим Асе. - Он достал платье золотисто-желтого цвета и отдал его второй девушке.

- Понимаешь, Саша... Соня, Ася, Вера, все это хорошие русские имена. Любая из этих девушек могла принести себя в жертву... Девочки, ну что же вы, одевайтесь...

Ася и Вера переглянулись, оценивающе посмотрели на Федю, на Раевского. Вера хмыкнула.

- А, понимаю, нам надо выйти. Ну тогда разбирайтесь сами, а мы с Сашей уточним детали операции. Пошли, - Федя и Раевский перебрались на веранду.

На улице сгущались сумерки. На веранде было значительно темнее. С крыльца через открытую дверь тянуло сыростью. В траве курился туман.

Тогдашний Раевский не мог отделаться от чувства, что на даче творится бессовестное кощунство, но игра, придуманная Федей, затягивала его, как маслянистый невский водоворот. Раевский нынешний, лежа на диване в Париже, только усмехнулся при мысли, из-за каких пустяков он мог переживать в то время.

- Полюбуйся, - Федя тронул Раевского за плечо, приглашая оглянуться. По-видимому, чисто символического выхода Феди и Раевского в соседнее помещение было достаточно, чтобы девушки отбросили всякое смущение. Через стеклянную дверь Раевский увидел тахту, на которой лежала уже добрая дюжина платьев. Асю, Веру - загорелые стройные тела. Белели узкие полоски трусиков на бедрах. У Аси в руке был пистолет. В какой-то момент Раевскому показалось, что Ася (впрочем, он мог и ошибиться - Ася стояла к нему спиной) непристойным жестом приложила пистолет к животу.