Страница 5 из 5
Вдруг это выражение сменилось диким ошеломлением, мгновенно превратившимся в радость. Проследив за его взглядом, я увидел, что в центре комнаты стоит Марта. Она была обнажена, если не считать испанской шали, в которой позировала. В ее лице, напоминавшем лицо мраморного ангела на надгробии, не было ни кровинки, а глаза широко открыты и пусты, точно из нее высосали жизнь, все эмоции и воспоминания, и даже печать пережитого ужаса не лежала на этом смертельно бледном челе. Это было лицо живого мертвеца, бездушная маска полного идиотизма, и выражение радости померкло в глазах Киприана, когда он подбежал к девушке.
Взяв за руку, он обратился к ней с отчаянной, любящей нежностью, со словами утешения и успокоения. Она не отвечала, и ни одно движение не говорило о том, что она нас узнала или хотя бы услышала. Девушка смотрела сквозь Киприана своими бессмысленными глазами, в которых дневной свет и тьма, пустое место и лицо возлюбленного отныне и навсегда не отличались друг от друга. В этот самый момент мы оба поняли, что никогда больше она не отреагирует ни на один человеческий голос, на любовь или ужас, что девушка стала подобна пустому савану, сохраняющему внешнюю форму того, чье тело в темноте склепа сожрали гробовые черви. Она ничего не смогла бы нам рассказать о преисподней, в которой побывала, о том бескрайнем царстве тьмы, куда ее заманили призраки, агония Марты завершилась ужасным милосердием полного забвения.
Точно взглянувший в лицо Медузы Горгоны, я заледенел, встретив взор ее широко раскрытых невидящих глаз. И вдруг комната позади нее, где стояло полчище высеченных из камня дьяволов и ламий, расступилась, стены и пол, казалось, растворились в бурлящей бездне, а статуи с омерзительной неотчетливостью перемешались с кровожадными лицами и искаженными голодом живыми фигурами. Они, точно дьявольский смерч из Малебольги, потянулись к нам из своего чистилища в дальнем измерении.
Силуэт Марты, стоявшей в объятиях Киприана, четко вырисовывался на фоне этого кипящего котла губительной бури, точно образ леденящей смерти и тишины. Спустя несколько секунд страшное видение поблекло, оставив лишь дьявольскую скульптуру.
Я думаю, что один видел страшное нашествие и исход, потому что Киприан не замечал ничего, кроме помертвевшего лица Марты. Он прижимал ее к себе, повторяя безнадежные слова нежности и утешения, потом внезапно выпустил ее из своих объятий и зарыдал в отчаянии. Девушка безучастно смотрела, как он схватил со стола с инструментами тяжелый молоток и начал чудовищными ударами крушить только что вылепленную группу страшилищ. Вскоре не осталось ничего, кроме фигуры обезумевшей от страха девушки, скорчившейся над кучей жалких обломков и бесформенной, не высохшей до конца глины.