Страница 26 из 28
— Рон, ты прекрасно знаешь, что и Гарри, и меня воспитывали магглы. Нам не рассказывали этих историй, нам рассказывали про Белоснежку и Семь Гномов, про Золушку…
— Это еще что — болезнь какая-то? — спросил Рон.
— Так это детские сказки? — спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами.
— Ну да… — неуверенно сказал Рон. — То есть… ну, слышишь все время… все говорят, что детские сказки восходят к Бидлу. Я не знаю, я же в оригинале не читал!
— Но странно — почему Дамблдор решил, что я должна их прочитать?..
Снизу донесся какой-то стук.
— Это, наверно, просто Чарли, как мама уснула, вышел волосы отрастить… — беспокойно предположил Рон.
— Ладно, все равно спать пора… — прошептала Гермиона. — Завтра проспать никак нельзя.
— Да уж… — согласился Рон. — Тройное убийство с особой жестокостью, совершенное матерью жениха, может немного расстроить свадьбу… Свет я погашу.
И как только Гермиона вышла из комнаты, он еще раз щелкнул делюминатором.[11]
Глава восьмая — Свадьба
В три часа пополудни Гарри, Рон, Фред и Джордж стояли у огромного белого шатра в саду, ожидая прибытия гостей на свадьбу. Гарри принял большую дозу оборотного зелья и теперь был неотличим от рыжего маггловского мальчика из местной деревни Оттэри Сент-Кэтчпоул (Фред украл его волосы призывным заклинанием). План был таким: представить Гарри как «кузена Барни» и надеяться, что он останется незамеченным среди многочисленной родни Уизли.
У всех четверых были списки гостей, с помощью которых они могли проводить прибывших на их места. Толпа официантов в белых мантиях явилась часом раньше вместе с разодетыми в золотое оркестрантами. Все эти волшебники сейчас сидели неподалеку под деревьями. Гарри видел, как над ними клубился голубоватый дым из трубок.
Позади Гарри, внутри шатра, виднелись ряды хрупких золотых стульев, стоявших по обеим сторонам длинного пурпурного ковра. Стойки шатра были оплетены белыми и золотистыми цветами. Фред и Джордж привязали огромную связку золотых воздушных шаров прямо над тем местом, где Билл и Флер вскоре должны были стать мужем и женой. Снаружи над травой и живой изгородью лениво кружили бабочки и пчелы. Гарри чувствовал себя неуютно. Мальчик-маггл, чей облик он принял, был полнее его, так что парадная мантия немного жала, да и жарковато в ней было в разгар дня.
— Когда я женюсь, — сказал Фред, дергая воротник своей мантии, — я не буду устраивать никакой торжественной чепухи. Вы все сможете прийти в чем хотите, а маму я до конца свадьбы продержу под парализующим заклятием.
— Ну, вообще, сегодня она была не так уж и плоха, — ответил Джордж. — Немного поплакала, что Перси не смог прийти, но кому он, в конце концов, нужен? Ой, черт возьми — начинаем вести себя прилично, вон они идут!
Фигуры в ярких одеждах по одной возникали в дальнем конце двора. Через пару минут процессия медленно поползла в сторону шатра. Экзотические цветы и зачарованные птицы трепетали на шляпах женщин, галстуки многих мужчин были украшены дорогими камнями; гул возбужденных голосов становился все громче, постепенно заглушив даже жужжание пчел.
— Отлично, мне кажется, я вижу несколько вейл — кузин Флер, — сказал Джордж, вытянув шею. — Им понадобится помощь, чтобы разобраться в наших английских обычаях. Я присмотрю за ними…
— Не так быстро, ваше безухопреподобие, — возразил Фред и, проскочив мимо группки болтавших о чем-то ведьм средних лет, возглавлявшей процессию, обратился к парочке прелестных девочек-француженок: — Permittez-moi, милые барышни, assister vous.
Те захихикали, но позволили Фреду проводить их внутрь. Джорджу пришлось иметь дело с ведьмами-сплетницами, Рон взял на себя Перкинса, старого коллегу мистера Уизли по министерству, а Гарри досталась какая-то старая глуховатая парочка.
— Салют! — произнес знакомый голос, когда Гарри вышел из палатки и увидел во главе очереди Люпина и Тонкс. Тонкс по такому случаю решила стать блондинкой. — Артур сказал нам, что кудрявый мальчик — это ты. Извини, что все так вышло прошлой ночью, — шепотом добавила она, когда Гарри вел их по проходу. — Министерство сейчас агрессивно настроено против оборотней, и мы посчитали, что от нашего присутствия будет только хуже.
— Да все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри, обращаясь больше к Люпину, чем к Тонкс. Люпин улыбнулся, но, когда они с Тонкс отвернулись, Гарри успел заметить, как лицо Люпина снова стало печальным; он не понял, почему, но сейчас не было времени над этим раздумывать: Хагрид, не разобравшись в указаниях Фреда, сел не на увеличенный и укрепленный с помощью заклинаний стул в заднем ряду, а на пять обычных, которые после этого стали больше всего похожи на большую груду золотых спичек.
Пока мистер Уизли чинил стулья, а Хагрид громко извинялся перед всеми, кто его слушал, Гарри снова поспешил к входу, где обнаружил Рона лицом к лицу с волшебником весьма эксцентричного вида. Он был немного косоглазым, с белыми волосами до плеч, похожими по виду на сахарную вату; одет он был в колпак, кисточка которого свисала перед его носом, и невыносимо яркую мантию цвета яичного желтка. Странная подвеска, больше всего похожая на треугольный глаз, поблескивала на золотой цепочке на его шее.
— Ксенофилиус Лавгуд, — сказал он, протягивая руку Гарри. — Мы с дочкой живем вон там, за холмом; я очень благодарен дорогим Уизли, что они пригласили нас. Мне кажется, вы знакомы с моей Луной? — добавил он, обращаясь к Рону.
— Да, — ответил Рон. — А она не с вами?
— Она задержалась в этом очаровательном садике, чтобы поздороваться с гномами — такими славными паразитами! Как мало волшебников понимают, сколь многому мы можем научиться у мудрых маленьких гномов — или, как их правильно называть, Гернумбли Гарденси.
— Наши гномы знают кучу великолепных ругательств, — сказал Рон, — но, думаю, они научились им у Фреда и Джорджа.
Рон проводил в шатер группу колдунов, а к входу в это время подбежала Луна.
— Привет, Гарри! — сказала она.
— Э-э-э… меня зовут Барни, — в замешательстве ответил Гарри.
— О, ты и имя изменил? — весело спросила Луна.
— Как ты узнала…
— О, по выражению лица, — ответила она.
Как и отец, Луна была в ярко-желтой мантии, а в волосы вплела большой подсолнух. Если не обращать внимания на яркие цвета, убранство Луны можно было бы назвать красивым; по крайней мере, на этот раз ее уши не украшали серьги-редиски.
Ксенофилиус, погруженный в разговор с каким-то знакомым, не услышал реплик Луны и Гарри. Попрощавшись с собеседником, он повернулся к дочери; та подняла палец и сказала:
— Папа, смотри — один из гномов укусил меня!
— Великолепно! Слюна гномов приносит большую пользу! — воскликнул мистер Лавгуд, аккуратно взяв Луну за палец и осмотрев следы от укуса. — Луна, любовь моя, если ты сегодня внезапно почувствуешь в себе расцвет нового таланта — например, неожиданное желание спеть оперную арию или прочитать стихи на языке русалок, — не сопротивляйся ему! Это, возможно, подарок Гернумбли!
Проходивший мимо Рон громко фыркнул.
— Рон может смеяться, — безмятежно сказала Луна, когда Гарри вел ее и Ксенофилиуса к предназначенным для них местам, — но мой отец проводил обширные исследования магии Гернумбли.
— Очень интересно, — пробормотал Гарри, давным-давно решивший не спорить с эксцентричными взглядами Луны и ее отца. — Но ты уверена, что не хочешь как-нибудь обработать рану?
— О, все нормально, — ответила Луна, мечтательно посасывая укушенный палец и оглядывая Гарри сверху донизу. — Ты хорошо выглядишь. Я сказала папе, что большинство придет в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу нужно приходить в солнечных цветах — на удачу, понимаешь?
Когда она ушла вслед за отцом, снова появился Рон; старая волшебница крепко держала его за руку. Ее большой нос, глаза с красной каймой и шляпа из розовых перьев делали ее похожей на раздраженного фламинго.
11
Дата последней редакции: 26.07.2007
Переводчик: teodolinda
Бета: zanuda
Гамма: