Невозможный маг

В ее голосе прорезался лед отчуждения. Вдова Наместника, потерявшая мужа и почти всех сыновей, когда-то сражавшаяся в кавалерии и наверняка привыкшая смотреть в лицо опасности, леди Ганимирель боялась магии. Она страшилась оказаться во власти враждебных чар, лишиться свободы воли и стать послушной игрушкой в руках мага. И в то же время она понимала, что уже стала ею, раз пообещала не выдать этого мальчишку своему сыну. Каких жертв он может потребовать от нее в другой раз?

— Миледи, — Эльфин встал, но все еще стоял в почтительной позе, склонив голову, — я хочу сказать вам…

— Уходи! Немедленно! Или я позову стражу!

— Миледи, ваш сын, лорд Эльдар Яшмовый, просит у вас благословения на свадьбу! — выпалил Эльфин, отступая на шаг. — Он через год женится на вдове своего старшего брата, леди Эльсирель, и просил…

— Замолчи! — закричала леди Ганимирель, зажимая уши руками. — Поди прочь! Уходи! Не хочу ничего слышать! Уходи, а не то я позову стражу!

В голосе ее послышался столь явный страх, что юноша не стал спорить. Он последний раз поклонился вдове и легко перемахнул через перила. Щепка со следами крови менестреля так и осталась в его кулаке.

Орки отвели послушнице маленькую каморку на втором этаже замка, куда перетащили все более-менее уцелевшее добро со всех остальных комнат, в результате чего в ней стало не развернуться. Эта забота объяснялась тем, что они приняли девушку за шаманку, а шаманов орки уважают независимо от того, какая кровь течет в их жилах. Они бы приняли и окружили почетом даже гоблина — представителя почти всеми народами презираемой расы, — если бы у того были магические способности к исцелению и предсказыванию будущего.

Но на этом почет и уважение и закончились. Обставив комнату шаманки — набив ее до отказа всякой всячиной, — орки потеряли к ней интерес, и только Хасса забегала два раза в день, чтобы принести еды. Она же предложила девушке научиться плести из кожаных полосок и нитей пояса и тесьму, потому что вторая ткачиха полгода назад родила близнецов и с тех пор совсем забросила работу, а Хасса одна со всем не справлялась. Ведь ей приходилось обеспечивать тканью всех орков общины и ткать не только для одежды, но и для одеял, простыней, ковриков на пол, широких занавесей, заменявших двери в дневное время. Она уже притащила послушнице целый ворох цветных ниток и костяные дощечки для тесьмы, но не успела ничего объяснить.

На другое же утро после этого девушка проснулась оттого, что в ее дверь стукнули кулаком.

— Шаманка! Просыпайся! Скорее! — послышался бас сотника Дедиха. Несмотря на то что под его началом было всего два десятка воинов, орк носил это звание, так сказать, на будущее, ибо император обещал увеличить гарнизон на Острове хотя бы до пяти десятков. — Нужна помощь! Живо! — грохотал кулаком сотник, пока девушка, путаясь в рукавах, торопливо натягивала платье и подпоясывалась. Едва она переступила порог, орк схватил ее за руку и потащил за собой.

— Что случилось? — воскликнула она.

— Нет времени. Бегом!

Полтора десятка орков, ждавших своего командира, синхронно поморщились.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — высказал общее мнение Брехт.

— Она шаманка и может помочь! — рыкнул Дедих. — К оружию!

— Никуда я не пойду, — неожиданно для себя заартачилась девушка, — пока мне не скажут, в чем дело.

По лицу Брехта было видно, что он в восторге от ее упрямства — значит, ее можно будет придушить и избавиться от помехи! Но сотник, сопя от негодования, все же кое-что рассказал. Правда, рассказывал он на ходу, волоча девушку за собой.

Поскольку Наместника на Коралловом Острове не было — малолетний сын Дейтемира Кораллового, Данемир, не в счет, — то временно тут не было и настоящей власти. Каждый лорд был как бы сам за себя — вот почему император решил в ближайшем будущем усилить гарнизон. Орки поддерживали права юного Данемира, которого кое-кто из лордов не считал настоящим сыном Дейтемира Кораллового, ссылаясь на утверждения Видящих о том, что род Наместников Коралловых прервался. Данемира называли наследником Наместника до того времени, пока не будет избран новый Наместник, по традиции избиравшийся из числа ближайших родственников предыдущего. Но дело осложнялось тем, что у мальчика не осталось близкой родни, кроме его родной сестры и тетки, кузины отца, леди Свирель.

Услышав это имя, послушница ойкнула и остановилась так резко, что на нее чуть не налетел идущий следом Брехт.

— Леди Свирель? — ахнула девушка. — Не может быть! Она же…

— Вот почему мы берем тебя с собой, шаманка, — оборвал ее сотник Дедих. — Сегодня ночью наследник Наместника пропал.

Послушница покачнулась, хватаясь за голову. Страшная картина жертвоприношения снова встала перед ее мысленным взором. Видимо, лишившись волшебницы, леди Свирель решила действовать в открытую.

— Чего встала? — Ее резко толкнули в спину. Орк по имени Брехт сердито оскалил зубы.

— Он прав, шаманка! — кивнул Дедих. — Твоя магия нам нужна там. Скорее! Брехт, отвечаешь за нее!

С этими словами сотник бегом устремился дальше, а за ним — все остальные воины. Брехт схватил послушницу за руку и побежал следом за всеми, ругаясь сквозь зубы, что эдак можно и на драку опоздать, и всю славу опять стяжают другие.

Поскольку предполагалось, что орки являются телохранителями наследника Наместника — неформальными телохранителями, — то каждый день пять воинов отправлялись во дворец на суточное дежурство. В эту ночь, как обычно, пятерка орков несла службу вместе с немногочисленными рыцарями-эльфами и вместе с ними встретила нападавших.

Тех было почти в два раза больше, да плюс эльфы-телохранители заколебались, стоит ли драться с сородичами, и поэтому проиграли битву. Четверо были убиты, еще пятеро ранены, остальных оглушили и бросили связанными, а нападавшие ворвались в спальню наследника и выкрали мальчика. Среди орков тоже были жертвы — трое из пяти были ранены, причем двое так тяжело, что все сомневались, выживут ли они.

Раненых орков уложили вместе с рыцарями-эльфами, и послушница содрогнулась, глядя на залитые кровью тела. Одного орка утыкали стрелами, как ежа иголками, и он еле дышал — кровь текла при каждом вздохе из его губ. У другого отрубили по плечо правую руку, а также косым ударом меча размозжили голову, так что оставалось неизвестным, уцелели ли у него глаза. Четвертый орк, оглушенный, разделил участь оставшихся эльфов, а пятому удалось сбежать и поднять тревогу.

Замок лорда Дейтемира Кораллового, чьим сыном и наследником считался юный Данемир, был разрушен и частично сожжен орками четыре года тому назад, поэтому мальчик и его старшая сестра жили в летнем дворце Наместников. Сейчас добрая половина залов и коридоров носила следы разгрома — если телохранители-эльфы и сопротивлялись не слишком решительно, то орки сражались отчаянно.

Трупы эльфов, как защитников, так и нападавших, вместе выложили в нижнем зале, и заплаканные женщины убирали воинов для последнего пути, вполголоса напевая «Песню прощания». Брехт, проходя мимо, до боли сжал руку послушницы:

— Твои сородичи!..

— Но я ни в чем не виновата! — запротестовала она.

— Мы, орки, не убиваем друг друга! — фыркнул Брехт.

Наверху, где располагались покои брата и сестры, сотника встретила юная девушка, почти ребенок. Она кусала губы, но старалась держаться прямо и с достоинством.

— Скажите, — промолвила она дрожащим тонким голоском, когда орки переступили порог передней комнаты, где произошло самое страшное сражение, — вы спасете моего брата?

Рядом с плечистыми мускулистыми гигантами-орками она казалась такой маленькой, что никто бы не удивился, если бы ее перешагнули, не заметив. Но сотник Дедих встал над нею, согнув толстую шею, и поманил пальцем Брехта, который все еще держал послушницу за руку.

— Это, — со значением сказал сотник, когда девушку подвели ближе, — шаманка вашего народа. Она поможет отыскать наследника.

Девочка просияла и бросилась к послушнице, схватив ее свободную руку: