Страница 34 из 80
— Молчать! — рявкнул он, глядя мне прямо в глаза, после чего снова вышел.
Я решила больше не кричать. Я поднялась и начала расхаживать по комнате со связанными за спиной руками, стараясь понять, кем были эти люди. Если они украли меня для выкупа, то станет ли Нелс платить? Пару месяцев назад этот вопрос даже не пришел бы мне в голову. Но сейчас? Не посчитает ли он, что это самый простой способ избавиться от меня?
Эти люди были жесткими профессионалами, и я решила, что им нужны деньги.
Мне было очень страшно.
Через десять минут дверь открылась, и вошел другой человек. Он был белым, чему я сильно удивилась. Небольшого роста и грузный, но не от жира, а скорее от обилия мышц. Толстая шея, маленькие усики и крошечные колючие глаза. Я обратила внимание, какими крупными были его руки. Я поняла — передо мной стоял полицейский. Он выглядел неприятным, но мне стало легче. Я была в руках властей. Со мной все будет в порядке.
— Садитесь, миссис ван Зейл. — Его голос оказался удивительно мягким. Мягким и уверенным.
Я послушалась и присела на бочонок. Он устроился на втором.
— Мне жаль, что нам пришлось привезти вас сюда, — произнес он, доставая пачку сигарет. Он предложил мне закурить, но я отказалась, и он закурил сам. — Боюсь, что у нас нет кофе. Зато есть вода. Как насчет воды?
Я снова покачала головой.
Незнакомец улыбнулся:
— Думаю, что вам захочется воды прежде, чем мы закончим. — Он подошел к двери и крикнул что-то человеку по имени Илайя.
Потом он снова сел на бочонок и принялся пристально меня разглядывать через стол.
— Зачем вы сюда меня привезли? — спросила я.
— Поговорить.
— Но зачем было устраивать такое похищение? И кто вы, наконец?
Вошел человек с пластиковым стаканом воды, тот самый, что надел на меня мешок и ударил в живот. Полицейский дождался, пока он выйдет.
— Я член «Лагербонда».
— За что вы меня задержали? Вы не можете так поступать! Я американская гражданка. Я хочу поговорить с кем-нибудь из консульства США. Вы знаете, кто мой муж?
Член «Лагербонда» улыбнулся:
— Я отлично знаю, кто ваш муж, миссис ван Зейл. Поэтому-то вы и здесь. Что касается консульства — что ж, вы можете требовать всего, что хотите. Однако хотя мы с друзьями и работаем на правительство, но сейчас мы действуем неофициально.
— В таком случае отпустите меня!
— Я хочу, чтобы вы рассказали все, что вам известно о «Лагербонде».
— Я ничего не знаю о «Лагербонде». И никогда о нем не слышала.
— Ну же, я знаю, что это неправда. Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
— Я уже ответила. Я никогда не слышала о «Лагербонде».
— Я могу вас заставить ответить мне.
— Нет, не можете, — глупо заявила я.
При этих словах полицейский улыбнулся:
— Я даже не смогу припомнить, сколько за эти годы десятков, сотен людей рассказали мне все, что я хотел знать. Вы тоже расскажете.
— Вы не станете меня пытать. — Я хотела, чтобы мои слова прозвучали уверенно, но получился полувопрос.
— Этого не потребуется. — Он наклонился ко мне. — В этом действительно нет необходимости. То есть если придется, я, конечно, смогу, но мы с вами оба знаем — то, что вы пытаетесь скрыть, не так важно. Во всяком случае, для вас. Я мог бы заставить вас предать вашу собственную мать, вашего мужа и даже, — он помолчал и тут же улыбнулся, — вашу дочь. Это займет немного времени, меньше часа. Но я не хочу этого делать. Я всего лишь хочу, чтобы вы рассказали мне нечто не имеющее непосредственно к вам никакого отношения. Это не ваше дело и не должно вас волновать.
— Вы не посмеете меня пытать! — заявила я. — Мой муж — влиятельный человек, и дипломатические последствия будут обязательно.
— Я хочу вам показать несколько фотографий, — сказал он. — На них вы узнаете Илайю — человека, который вас привез сюда. И хотя на них вы не увидите моего лица, но сможете узнать эти руки. — Он протянул вперед свои мясистые ладони и несколько раз сжал и разжал кулаки. — И можете узнать еще кое-кого.
Он открыл конверт и вытащил около двадцати снимков, которые положил перед собой на стол и перевернул первую фотографию. Она оказалась черно-белой, на ней было искаженное ужасом лицо чернокожего, еще совсем юного. Глаза широко раскрыты, зубы обнажены — я никогда не видела во взгляде столько страха.
Другая фотография. На этот раз чернокожая женщина лет двадцати. Снова страх, но не просто страх, а леденящий душу ужас.
— Запомните эту фотографию, вы увидите эту женщину позже, — заметил полицейский.
Мне надо было закрыть глаза, но я не смогла отвести от снимков взгляда и продолжала смотреть.
На следующей фотографии была разодранная в лоскуты спина мальчишки лет десяти. Рядом стоял Илайя с кнутом из кожи носорога. Другие снимки. Мужчин, женщин, детей: обнаженных, залитых кровью, истерзанных и сломленных. А потом лицо той женщины, которую я уже видела, уткнувшееся в пол и с невидящими глазами.
— Я просил вас запомнить эту женщину, — произнес полицейский.
Думаю, что тогда я начала всхлипывать, но по-прежнему не могла оторвать взгляда от снимков. Белый человек, которого избивали цепями. Руки, державшие цепь, были теми же, что держали фотографию. Обнаженный белый человек на полу. Мертвый.
— А это не?..
— Да, он самый, — подтвердил полицейский. — Я так и думал, что вы его узнаете.
Это был преподобный Том Кеттеринг, активист ОДФ, которого нашли убитым два года назад в Соуэто. Власти тогда заявили, что он пал жертвой одной из пригородных банд. Только это была неправда.
— Это были вы?
— Вы узнали руки? — спросил незнакомец. — У мистера Кеттеринга были влиятельные друзья в Соединенных Штатах, не так ли? Я бы даже сказал, что более влиятельные, чем у вас, верно?
— Вы же не поступите так со мной?
Полицейский улыбнулся:
— Это целиком зависит от вас. Я могу, если хотите. Да, я хочу показать вам еще одну фотографию. — Он вытащил последний снимок. На нем была Кэролайн! Она болтала с подружками на школьном дворе. Мужчина потянулся к пачке со снимками, вытащил фотографию десятилетнего мальчика с разодранной спиной и положил ее рядом со снимком Кэролайн.
Это стало последней каплей. Я разрыдалась. Я боялась за себя и за Кэролайн, но дело было не только в этом — я оплакивала всех людей на этих снимках, всех, кто пал жертвой этого чудовищного режима и сидевшего передо мной монстра.
Он подождал, пока я немного успокоюсь.
— Хорошо. Вернемся к моим вопросам. Что вы знаете о «Лагербонде»?
Я рассказала ему, конечно. Правда, особо делиться было нечем. Я рассказала, как залезла в машину Дэниела Хавенги, о записке, где шла речь о Нелсе, и призналась, что я видела список членов «Лагербонда». Последнее его встревожило. Он несколько раз спросил, не забирала ли я список, и я каждый раз отвечала, что нет. Потом он спросил, какие имена я запомнила. Я назвала имена наиболее известных генералов и политиков, которые были на слуху. Потом упомянула Виссера, Хавенгу и еще пару имен. При фамилии Молман, которую я запомнила, потому что она показалась мне смешной, его глаза блеснули. Держу пари, что это он и есть.
Он ни разу не спросил, не переписала ли я имена, поэтому я ему ничего про это не сказала.
Он спрашивал, с кем я говорила о «Лагербонде». Я упомянула Джорджа Филда, Нелса и Зан и поклялась, что ничего им не рассказывала, хотя, думаю, Нелс и так все о них знал.
Наконец вопросы кончились.
— Благодарю вас, миссис ван Зейл. Это было совсем не трудно, правда? — проговорил полицейский. — Я знал, что никакой необходимости прибегать к физическому насилию не будет.
Я промолчала, опустив голову, стыдясь, что меня удалось так легко сломить, когда все эти люди, которых я видела на фотографиях, держались до конца.
Полицейский, казалось, прочитал мои мысли.
— Вам совершенно нечего стыдиться. Уверен, что вам было бы намного сложнее, если бы пришлось защищать кого-то из близких.