Опасность

– Примерно так, – ухмыльнулся Булкин. – Что гэбэшный – помню точно. А что придурок – это я уж сам додумался.

– Молодец, – снова поощрил я группенфюрера. – Теперь спрячь свой пистолетик. Сам же сказал: добрые люди не велели меня трогать. Ты предупредил? Предупредил. Я понял. Мужика искать не буду, под ногами мешаться тоже не буду. Ты сделал свое дело, иди за командировочными…

Щедрой души Булкин пистолет свой не спрятал. Наоборот – он, кажется, всерьез изготовился к стрельбе, деловито поводя глушителем в разные стороны и, очевидно, выбирая лучшее место, куда пальнуть. Лично мне все места было одинаково жалко.

– Ты дотошный, Лаптев, – проговорил этот стрелок-любитель. – Я таких знаю. Еще когда ты у нас в «Цветочном» свой шмон наводил, я твою натуру вычислил. Хрен ты откажешься. Добрых людей ты можешь обмануть, но меня, Мишу Булкина, – уже нет. Я уйду, а ты начихаешь на предупреждение? Так, выходит?

Я промолчал.

– Та-ак, – ответил сам себе группенфюрер. – Придется мне все-таки добрым людям помочь. Бескорыстно помочь, Лаптев! Чувствуешь момент?

– Но тебе же не велели… – осторожно начал я. Я уже успел привыкнуть к мысли, что убивать меня сейчас не будут.

– Правильно, – с акульей своей ухмылкой перебил Булкин. – Запрет – значит запрет. Но насмерть я тебя и не буду. Умереть не умрешь, зато помучаешься. Мелочь, но мне приятно. И добрым людям, я смекаю, выйдет сплошная польза. Если у тебя, Лаптев, будет пуля в руке, пуля в ноге, пуля где-нибудь еще… – группенфюрер плотоядно захихикал, – то тебе уж не до поисков будет. Очень-очень долго.

Похоже, Булкин не шутил. Мне стало как-то очень неуютно после таких веселеньких слов.

– Добрым людям такая самодеятельность не понравится, – поспешно сказал я. – Наверняка не понравится.

– Да пошли они! – легко отмахнулся Булкин. – Свидетелей-то нет. Может, это ты сам. Неосторожное обращение с оружием и все такое… Ну, выбирай, куда сначала – в руку или в ногу?

Хорошенький вопрос? Мне не нравился ни тот, ни другой вариант. Кресло, на котором я сидел, было хорошее, на колесиках. Во время моей непринужденной беседы с группенфюрером я сумел незаметно – как я надеялся – подъехать к его креслу чуть поближе. Но чуть еще не достаточно для внезапного прыжка. Сейчас я на него прыгну, он выстрелит, и одному богу известно, куда попадет. Хорошо бы в потолок. Или, на самый крайний случай, в руку… Правда, выстрел в руку мне так и так гарантирован. Но что, если в голову? За голову будет обидно. Как Верещагину из «Белого солнца» – за державу. Причем мне даже будет гораздо обиднее. И знаете почему? Потому что держава – большая и общая, а голова – маленькая и своя.

Все эти варианты прокрутились в моих мозгах довольно быстро – за секунду-другую, а потом времени не осталось, и пора было прыгать.

Мое сальто-мортале предупредил громкий и настойчивый стук в дверь. Булкин состроил зверское выражение на лице (с его-то физиономией это было совсем не трудно) и поднес палец к губам.

Я дисциплинированно промолчал.

Стук повторился.

– Заказ из ресторана будем оплачивать? – раздался из-за двери недовольный мужской голос.

– Какой еще заказ? – прошипел озадаченный группенфюрер. – Надо сказать, чтобы он убирался. Тем временем стук усилился.

– Назаказывали, а денег не платят… – злобно сказал голос из-за двери. – Вот сейчас с милицией приду.

Такое развитие событий группенфюрера Булкина устроить не могло.

– Ладно, – раздраженным шепотом проговорил он мне. – Впусти, оплати и гони в шею. Только без героизма, а то я этого козла гостиничного точно пристрелю…

– Все! – возвестил за дверью голос. – Иду за милицией!

Булкин накрыл свой пистолет казенным полотенцем и сделал мне знак.

– Сейчас открою! – крикнул я в ответ, поднимаясь с места. Группенфюрер следил за каждым моим движением, а потому сейчас мой прыжок в его сторону мог бы кончиться печально. Поэтому мне пришлось подчиниться и открыть дверь. К слову сказать, никаких заказов в номер я не делал. И вообще считаю это барством и бесполезной тратой денег. Вроде купания ананасов в шампанском.

– Так-то лучше… – удовлетворенно сообщил мне голос.

Весело скрипя, из раскрытой двери прямо на меня стала наезжать ресторанная тележка. Тележка была нагружена чрезвычайно аппетитной снедью: красиво расфасованными бутербродами и салатами в корзиночках из фольги. В центре этого вкусного натюрморта возвышались две бутылки шампанского, неправдоподобно большой ананас и двухэтажный торт. Торт украшала загадочная шоколадная надпись ТРАХ – 25.

Группенфюрер за моей спиной удивленно зацокал языком при виде этого неожиданного великолепия. На мгновение он позабыл о своих каннибальских планах отстрелить мне одну конечность за другой. Конечно, подумал я, это тебе не лагерная баланда и не тюремные макароны… Сам я, впрочем, больше не удивлялся внезапному появлению продовольственного подарка на колесиках.

Потому что немедленно узнал коротышку-официанта в белом форменном пиджаке с чужого плеча. Официант ногой захлопнул дверь, поднял на меня глаза, легонько подмигнул и сварливо произнес:

– Поглядели? Гоните денежки! Меня еще клиенты ждут.

Настала пора импровизировать мне.

– Ананас мы не заказывали, – твердо сказал я и обернулся к группенфюреру Булкину. – Ведь правда?

Ошалевший Булкин настороженно кивнул, готовый в любую секунду пустить в ход пистолет, спрятанный под полотенцем. Я от души понадеялся, что маленький официант наблюдателен. Хватило ведь у него ума прикатить сюда эту тележку!

– Что значит не заказывали? – заговорил официант на повышенных тонах. – Вам же русским языком было сказано: ананас прилагается к шампанскому. Подарочный комплект. Поэта Северянина читали?

– Не читали и читать не хотим! – я тоже повысил голос и вновь обернулся к Булкину, словно ища у него поддержки.

– Забирай свой фрукт и быстрее проваливай отсюда, – подал, наконец, голос Группенфюрер. – А остальное тебе оплатят. Понял?

Мордочка официанта сморщилась.

– Да куда же я его возьму, без комплекта? – плаксиво пробормотал он. – Поглядите, какой красавец!

Он поднял обеими руками заморский фрукт и протянул его мне.

– Не надо мне его совать! – я с негодованием отстранился, начиная догадываться, что сейчас произойдет. Булкин, ожидая от меня какого-нибудь подлого маневра, выпустил из поля зрения коротышку-официанта. В тот же миг с воплем «Нет, вы его возьмете!» официант оттолкнул ногой тележку и метнул ананас прямо в голову неистинного арийца. Группенфюрер среагировал на опасность слишком поздно, попытался загородиться руками, но побоялся выпустить пистолет и не успел. Вкусный метательный снаряд угодил прямо в группенфюрерский лоб, с треском раскололся и залил физиономию Булкина нежным сладким соком. Оценить нежность и сладость ананасной мякоти наш Группенфюрер, впрочем, уже не смог: сильный удар по лбу надежно отключил его, и он, весь благоухающий экзотическим ароматом, мягко сполз с кресла на пол. Пистолет выпал из его руки и вместе с полотенцем достиг пола еще раньше.

– Готов, голубчик! – радостно сказал официант. После чего, не мешкая, выудил откуда-то из-под полы пару наручников и заковал моего несостоявшегося членовредителя.

– Ну, Юлий, вы талант! – искренне восхитился я. – Как вы догадались устроить такой цирк? Напарничек Юлий гордо приосанился:

– Мы в МУРе, чай, не лаптем щи хлебаем! Как мне сказали эти олухи внизу, что кто-то взял ключ от номера, не дожидаясь вас, – так я сразу все усек. Кроме меня, в этот номер не должны были никого поселять. Значит, тут что-то нечисто… Оставил свой чемоданчик внизу, отловил на этаже официанта с этим ананасом и тарелками… А дальше – дело техники.

– Простите, Юлий, – покаянно проговорил я. – Признаться, я вас недооценивал. Виноват.

– Пустяки, – великодушным тоном ответил капитан Маковкин, светясь, тем не менее, законным самодовольством победителя. – На моем месте вы бы, Максим Анатольич, поступили так же… Кстати, что это еще за субчик? – напарничек ткнул пальцем в направлении поверженного группенфюрера. – Чего он от вас хотел?