Страница 7 из 71
— Красивая бабенка, — ухмыльнулся тарновод.
— Точно, — согласился я, поскольку понял, что в определенном смысле это чистая правда. А вот Джина, услышав, что ее назвали красивой, разинула рот от изумления. И задрожала от возбуждения. Правда, в следующее мгновение он пнул ее, и она вскрикнула от боли.
— Раздвинь ноги, женщина из Вонда! — приказал тарновод. — Я хочу обладать тобой.
— Слушаюсь, господин, — вскрикнула Джина.
Несколько мгновений я наблюдал за тем, как она извивается в его руках.
— Ты будешь хорошо смотреться у колоды, — сказал тарновод.
— Да, господин.
— Может быть, я куплю тебя.
— Да, господин! — выдохнула она. — Купи меня, господин!
Оставив эту парочку совокупляться, я пробирался между столиками, занятыми солдатами и торговцами. Им прислуживали обнаженные, закованные в цепи женщины из Вонда.
— Наши уже выступили на север, — донеслись до моего слуха чьи-то слова.
— Войска из Лары доберутся сюда через два дня, — сказал кто-то другой.
— К тому времени они найдут на месте Вонда лишь пепел, — рассмеялся третий.
Направляясь к выходу, я случайно задел локтем скованную прислужницу, и та, трепеща, упала на колени. Я проследовал мимо.
— Жаль только, что война опасна для торговых караванов, — заметил кто-то из посетителей.
— Да. Грабеж идет вовсю, — поддержали его другие.
— Я слышал, — заметил его собеседник, — что больше всех свирепствуют речные пираты. С уходом войск из Лары они расхрабрились, разграбили пригороды самой Лары и удалились на галерах, нагруженных добычей.
— Может, это заставит войска Лары повернуть назад?
— Вряд ли. Они настроены решительно.
— Их будут продавать на речных рынках, — донеслась фраза, оставшаяся для меня не совсем понятной. Скорее всего, сказанное не относилось к пленницам из Вонда, ибо доставить их на речные рынки, находившиеся ниже по течению Воска, было бы затруднительно. Тем паче что на южных рынках рабыни стоили дороже. По моему предположению большинству женщин из Вонда предстояло познакомиться с невольничьими рынками Ара.
Стоило мне выйти из палатки, как меня толкнул какой-то детина в маске.
— Смотри, куда прешь! — сердито буркнул он, а потом неожиданно задержался и присмотрелся ко мне повнимательнее. Похоже, он меня знал. Да и мне этот малый, несмотря на маску, показался знакомым. Впрочем, спустя мгновение он отвернулся и, ничего больше не сказав, удалился в палатку.
Так и не вспомнив, кто он такой, я направился к насестам тарнов. Меня не оставляла надежда договориться о перелете если не до самой Лары, то к ее окрестностям. Имевшиеся при мне пять серебряных дисков — сумма весьма значительная — внушали разумную уверенность в том, что какой-нибудь тарнсмен, может быть из нейтрального города, сумеет окольным путем доставить меня, куда требуется.
Как мне показалось по прибытии на стоянку, несколько тарнов только что прилетели с запада и, по всей видимости, привезли беженцев. Я увидел раненых. Вокруг костров собрались кучки понурых, испуганных людей. Женщин, даже рабынь, среди них не наблюдалось, зато попадались люди, облаченные в белые с золотом одежды купцов. Некоторые носили маски.
— Кто они? — спросил я одного из тарноводов.
— По большей части торговцы, — ответил он, — Они пострадали от набегов речных пиратов на окрестности Лары.
— Некоторые из них в масках, — заметил я.
— Так-то оно так, но большинство из них мы знаем хоть в масках, хоть без них. Вон Сплениус, а вон и Зарто. Ты слыхал о Зарто, торговце железом?
— Нет, — признался я.
— Бедняга лишился множества возов со слитками металла. А вон тот тип в маске, что рядом с ним, — Горемиус, торговец благовониями. У него отобрали на восемь стоунов духов и ароматических масел. Дальше слева, в коричневой маске, Задрон. Этот торговал серебряными изделиями и лишился почти всего. Публиус, в красной маске, тоже занимался серебром. Теперь у него осталась только серебряная пряжка на ремне.
— Что-то женщин с ними не видно, ни одной рабыни, — заметил я.
— И рабынь, и товары эти бедолаги обменяли на свои жизни.
— Они все из Лары? — осведомился я.
— Из Лары и ближайших окрестностей. У них не хватило ума сообразить, что, раз войска Лары ушли на восток, оставшийся без прикрытия город станет желанной целью для разбойников.
— Сейчас здесь собрались все беженцы или кого-то не хватает? — спросил я, охваченный недобрым предчувствием.
— Нет, — ответил тарновод, — некоторые отправились в трапезную перекусить.
— А не было ли среди них торговца солью и кожей по имени Онеандр?
— Был, как же не быть, — прозвучал уверенный ответ.
4. ГОРОД ЛАРА. Я ВОЗОБНОВЛЯЮ ЗНАКОМСТВО
Девушка с подтянутыми кверху ногами, в рабском ошейнике и рабской тунике та-теера, беспокойно зашевелилась на циновке в углу общей залы трактира. Туда ее уложил я.
А сам, скрестив ноги, сидел за одним из низеньких столиков и жевал корочку хлеба. В зале было почти пусто: постояльцы по большей части ушли еще утром.
А ведь вчера вечером содержатель трактира запросил с меня десять медных дисков за тарелку каши из сула, и я заплатил эту несусветную цену.
— Ты не можешь выставить меня на улицу! — кипятилась свободная женщина возле гостиничной стойки.
— А вот и могу, — отвечал трактирщик. — Ты переночевала здесь и не заплатила. Или выкладывай денежки, или уматывай на все четыре стороны.
— Серебряный тарск всего за одну ночь! — негодовала постоялица. — Где это видано? Таких цен просто быть не может!
Еще вчера подобные сцены разыгрывались у стойки регулярно, ибо стоявшая у слияния Олни и Воска гостиница Стробиуса переполнялась беженцами из Вонда. Сотни людей, успевших покинуть город до того, как его захватил враг, буквально озолотили владельцев речных суденышек — от барж и гичек до кожаных, натянутых на каркасы из ивняка рыбачьих лодчонок.
— В своем трактире я сам назначаю цены! — ответствовал хозяин.
— Слин! — Это ругательство часто звучало из уст постояльцев.
— Кому горе, а кому прибыль, — хмыкнул какой-то малый рядом со мной.
— Я свободная женщина Вонда! — продолжала горячиться сердитая особа.
Я отправил в рот ложку каши, благо моя маска закрывала лишь верхнюю часть лица.
Неожиданно в дверь забарабанили. Вышибала выглянул в глазок и, отперев дверь, впустил очередную группу беженцев. Комнат для них уже не оставалось, однако даже за право провести ночь вповалку в коридоре с этих бедняг затребовали по серебряному тарску с человека.
Гостиница Стробиуса особыми удобствами не славилась, но была вместительной и, что немаловажно, продолжала принимать постояльцев, в то время как многие гостиницы в связи с беспокойной обстановкой закрылись вообще. Город не стремился проявить гостеприимство: беженцам без средств не позволили даже сойти на берег, и они были вынуждены плыть по реке дальше. Что их, надо думать, не обрадовало, ибо там вовсю свирепствовали пираты. Миловидных женщин ожидали клеймо и ошейник, а все прочие могли считать, что легко отделались, если их отпускали восвояси, обобрав до нитки.
Помимо меня в комнате находились и другие люди в масках.
Отведав каши, я поставил плошку на стол. Назвать это блюдо вкусным было бы трудно, но его, по крайней мере, не подали холодным.
— Ты не можешь вышвырнуть вон свободную женщину! — занудно гнула свое беженка возле стойки.
Онеандр из Ара, торговец кожами и солью, как и многие в лагере мародеров под Вондом, появлялся в маске. Видимо, ему посоветовали соблюдать осторожность, что легко понять. Предприимчивый купец намеревался извлечь выгоду из торговли с Ларой, городом, входившим в Салерианскую конфедерацию. Но это не вызвало бы одобрения в Аре и союзных ему крепостях. Кроме того, как мне удалось узнать, торговец подвергся нападению речных пиратов и был отпущен под обязательство уплатить выкуп рабами и товарами.