Страница 57 из 59
Шувалову все понятно, но у него нет времени на колебания. Его судьба в руках Екатерины. Значит, он сделает все, чтобы убедить императрицу в своих верноподданнических чувствах. Раз надо, Шувалов сам привезет Аша-младшего в дом Вяземского.
Екатерина II — А. А. Вяземскому.
20 октября 1777. Петербург
Взяв Аша к себе в дом, спросить кто то письмо писал, и буде он скажет, что письмо писано им, Ашем, то его тотчас арестовать, и потом о написанной в письме важности допросить, и что покажет, нам донести.
Этот первый разговор с Ашем-младшим оказался предельно кратким. Вяземский незнаком с ремеслом и приемами следователя, далек от требуемых условий и юридического протокола. Достаточно одного впрямую поставленного вопроса. Тем более достаточно такого же прямого, далекого ото всяких запирательств ответа. Федор Аш всегда был известен откровенностью характера, и это ему русское командование обязано раскрытием во время Семилетней войны тайной связи Тотлебена с пруссаками.
Из материалов первого допроса (Ф. Ф. Аша)
А. А. Вяземский. Кто писал сие преступническое письмо, и для чего Шувалов титулуется императорским высочеством, тогда как он не больше как российский дворянин?
Ф. Ф. Аш, признаваясь, что писал письмо сам под диктовку покойного отца: «Шувалов же именуется императорским высочеством потому, что он есть сын покойной императрицы Анны Иоанновны, рожденный от Бирона».
Понимал ли бригадир в отставке Федор Аш, что сам выносил себе приговор? Во всяком случае, ни лгать, ни искать неких смягчающих обстоятельств он не стал. Что же касается его дальнейшей судьбы, она была предусмотрена рескриптом Екатерины: немедленный арест, крепость, допросы. Следствие поручалось специальной и достаточно необычной по составу комиссии: былой следователь по делу «самозванки» А. М. Голицын, генерал-прокурор А. А. Вяземский, директор императорской казенной сцены И. П. Елагин.
Из допросов Ф. Ф. Аша.
Петропавловская крепость. 1777
Ф. Ф. Аш. Отец меня вызвал, дал переписать черновик, при мне запечатал двумя печатями и хранил письмо у себя до смерти. Перед смертью передал его мне для передачи И. И. Шувалову. Выполнить его волю тотчас я не смог, так как по бедности не имел средств для поездки за границу.
Вопрос. Знал ли до письма о таком происхождении Шувалова?
Ф. Ф. Аш. До вступления Екатерины на престол отец говорил, что у Анны Иоанновны был сын, не называя, однако, его по имени. Когда Екатерина отправилась на коронацию, отец написал письмо к Шувалову, поставив на конверте «Милостивейшему государю». На вопрос, почему без чинов, отец сказал, что Шувалов принц, рожденный от Анны Иоанновны, а потому законный государь. Сначала я усомнился в этом, так как знал, что Анна Иоанновна не имела мужа, но, приняв в соображение правдивость моего отца и что он, служа при императрице, когда она жила в Митаве с своим камер-юнкером, герцогом Курляндским, должен знать это дело лучше других, я решительно убедился, что Иван Иванович Шувалов есть сын императрицы Анны Иоанновны и Бирона. Мне вспомнилось тогда то особливое благоволение, которое отец с давних пор оказывал Шувалову, и что портрет его он постоянно имел перед собою.
Вопрос. Какое у вас было намерение при подаче письма Шувалову?
Ф. Ф. Аш. Если бы по прочтении письма, поданного мною Ивану Ивановичу, тот приказал мне очистить дворец, я не задумался бы исполнить это приказание, хотя бы оно стоило мне жизни! Я поступил бы таким образом: сперва старался бы разыскать всех служащих, которые были обижены в последнюю войну. Таких лиц здесь очень много. Например, генерал Берг считает себя обиженным еще по Прусской войне. Я хотел обратиться прямо к нему. Мы собрали бы целую военную команду из недовольных, пошли бы во дворец, арестовали бы там государыню с великим князем, а Шувалова возвели бы на престол.
На что рассчитывал Аш, так откровенно излагая свои намерения и даже тактику осуществления задуманного переворота? На своем веку он был свидетелем дворцовых переворотов не единожды, но, значит, знал и о последствиях, которые неминуемо постигали неудачников. Предательство Шувалова — в нем сомневаться не приходилось. Оставалась единственная и очень сомнительная надежда убедить следователей в правоте отцовского свидетельства, в том, что рядом с Екатериной существовал лучший и совершенно законный претендент на престол, к тому же не скомпрометировавший себя всеми теми действиями, в частности, против передовой части дворянства, которые делали ее правительство год от года все менее популярным. Иначе говоря, реальная кандидатура и возможность проявления годами накапливающегося недовольства. Может быть, именно поэтому Аш не сталкивается с Шешковским, к нему не применяются допросы «с пристрастием». Он говорит сам. Многословно. Обстоятельно. Дополняя свои устные ответы письменные показаниями.
Письменные показания Ф. Ф. Аша
К нынешней императрице я не имею ни малейшего усердия. Это она видела еще в 1764 году, в Риге, во время смотра нашей Лифляндской дивизии: объехав тогда фронт первой линии, императрица повернула во вторую; после минутной остановки и разговора с генерал-майором принцем Карлом Курляндским, она приблизилась к вверенному мне Нижегородскому пехотному полку и получила от знамени не такую честь, какую отдают государям. Все заметили, как императрица переменилась в лице. Командующий дивизией генерал-фельдмаршал Александр Борисович Бутурлин и генерал-аншеф Захар Григорьевич Чернышев поспешили к подпрапорщикам и приказали наклонить знамена как следует.
Бывая во дворце, я ни у Екатерины, ни у великого князя Павла руки не целовал, считая их незаконными.
Отец сказывал мне, что Иван Иванович принял фамилию от некоего Шувалова, которому был отдан Анной Иоанновной на воспитание. Но я слышал также и другое объяснение этой деривации фамилии: от лошади — шеваль маленького Ивана, которую водили перед первым взводом первого эскадрона.
Члены комиссии выслушивали, прочитывали и… спорили. Да, да, не ставили злокозненных вопросов, не подлавливали, даже не пытались выяснить различных подробностей и обстоятельств. Любой ценой убедить Аша-младшего в неправоте, доказать ошибочность сведений его отца — так рисовалась задача следователей. Ашу предстояло в полной мере осознать неизбежность выбора: согласие с утверждением комиссии и свобода или несогласие, и тогда…
Впрочем, гадать о последствиях не приходилось. Две недели каждодневных убеждений ни к чему не привели. Аш доказательств не воспринял, заседание было прервано с единственным условием для арестованного: ни с кем, по крайней мере, не говорить «об этом безумном вранье». По меньшей мере своеобразное требование для человека, заподозренного в умственном расстройстве!
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Вяземский Александр Алексеевич (1727–1796) — государственный деятель. С 1747 г. служил в армии, в 1763 г. направлен Екатериной II на Урал для улаживания конфликта между бунтовавшими крестьянами и заводчиками, а также для анализа экономического положения уральской промышленности. С 1764 г. назначен на должность генерал-прокурора, в компетенцию которого входило наблюдение за деятельностью Сената в части строгого соблюдения законов с правом увольнения и назначения всех входивших в сенатскую канцелярию чиновников, а также контроль за денежным обращением, солевой и винной монополиями. Упорядочил дело финансового управления страной, участвовал в разработке проекта выпуска ассигнаций. По желанию Екатерины председательствовал в комиссии по составлению Нового уложения (1767) и в комиссии по учреждению о губерниях (1775). Среди современников пользовался репутацией человека недалекого, туповатого, но безусловно честного.