Счет по головам

— Сил нет, как чешется, — пожаловался другой.

— Если будешь чесаться, это только затянет процесс, — заявил третий.

— То еще дельце, — сказал первый, опуская рукав.

— Согласитесь, что слизней они умыли, — вставил Фред.

— Жюри вердикт еще не вынесло, брат. — Первый бросил взгляд на именную табличку Фреда, побледнел и умолк.

Все вошли в шлюз, поглядывая на Фреда, который от удивления не проявил никакой реакции.

Какой бы ни была тема их диспута, управились они быстро — огонек загорелся повторно всего через двадцать минут.

— Записывались они на тридцать, поэтому лишние десять минут я добавляю вам, — сказал Маркус.

— Спасибо. — Фред выпил пакетик визолы, и у него тут же зачесалась голова: это шапочка удаляла свои микроволоски из его черепа. После этого она стала отваливаться студенистыми комками, которые Фред счесал в раковину. Он ждал, что чесотка теперь охватит все тело из-за ухода «вошек», но этого не случилось. «Вошки» не успели колонизировать его из-за гальвена.

Он пролез в шлюз, а потом в нулевую комнату. В суперзащищенных камерах ББР едва помещались стол и четыре стула. В одну стенку встроен кулинар, в другую отгороженный занавеской санузел. Не теряя времени, Фред запечатал люк, сел, вставил инфочип в считыватель. На рабочем столе появился «Человек Э-Плюрибус» в четверть натуральной величины и поклонился, ожидая инструкций.

— Сымитируй мне двух рассов, — сказал Фред. — Один должен обладать характеристиками, общими для всего типажа, другой пусть будет пограничным.

Человек исчез, а за столом по бокам от Фреда появились два имита — оба характерно мускулистые, круглолицые шатены с шишковатыми носами. Непонятно, где типичный расс, а где пограничный. У обоих внезапное появление на свет вызвало характерную для рассов тревогу, и Фред постарался их успокоить.

— Мы находимся в нулевой комнате ББР, Северный Уобаш, Чикаго. Я реальный, вы имиты. Зовут меня Фред, выпуск 2В.

— Здорово, Фред, — сказал левый имит. — Я Рик из… из всех выпусков, кажется.

— Я Боб, — назвался правый. — Обобщенный выпуск.

— Отлично, парни. Я хочу, чтобы вы помогли мне ответить на кое-какие заковыристые вопросы.

— Что за вопросы, Фред? — поинтересовался Рик.

— Заковыристые, — уточнил Боб.

— Да, — сказал Фред. — Они покоя мне не дают. Надеюсь с вашей помощью хоть немного продвинуться.

— Рады стараться, — сказал Рик, а Боб кивнул.

— Спасибо. Скажите: вы когда-нибудь делали или говорили такое… что вам самим казалось не очень-то рассовским?

Имиты призадумались.

— Что конкретно? — спросил Боб.

— Да все равно что. По службе или в отношениях с женами. Выбранные вами видео, музыка, выпивка, ругательные слова. То, как вы бреетесь. Что угодно.

На глаза его имитированных братьев точно жалюзи опустились.

— Ну же, ребята, бросьте. Я ведь серьезно. Мне нужна ваша помощь, и мы с вами сидим в нулевой комнате. Перед уходом я сотру к чертям ваш инфочип. Все, что вы скажете, останется между нами, слово даю. Выручайте, братки. Отчаянный призыв Фреда возымел действие.

— Не могу сказать, что меня когда-нибудь смущало то, что я делал и говорил, — сказал Рик, — не считая всяких незначительных мелочей.

— Спасибо, Рик. Боб?

— Я расс, Фред — а значит, всегда поступаю и высказываюсь по-рассовски. Это само собой разумеется.

— Ну да. — Философский афоризм Боба несколько приободрил Фреда — рассы, как известно, не отличаются философским складом ума. — Скажи, говорил ты когда-нибудь то, что пришло тебе в голову, без предварительной цензуры?

— Трезвый-то? — хмыкнул Боб. Но усмешка застыла у него на лице, а следом за ним помрачнел и Рик.

— Знаешь, Лонденстейн, — после долгого неловкого молчания начал Рик, — мне сдается, стресс придавил тебя не по-детски. Может, тебе в отпуск уйти? Поговори с Маркусом на этот предмет.

— Согласен, — сказал Боб. — Долгий отпуск — то, что тебе надо.

— Спасибо, ребята, — вздохнул Фред. — Я так и сделаю. — Он ликвидировал имитов, подумал и сказал вернувшемуся на место Человеку: — Теперь сделай мне композицию из всех рассов, которые хотели бы оставить запись в «Книге расса».

На груди Человека загорелся символ «Не обнаружено — попробуйте еще раз».

— В задницу. — Фред выключил дорогостоящий инфочип, вынул, посмотрел на свет. Шарик пасты в его середине спекся. Он сунул чип в карман, достал другой и за оставшиеся минуты добавил в «Книгу расса» еще несколько строк: — «Моим клон-братьям. Ваш отклик на эту книгу меня сильно расстроил. Между прочим, я был совершенно трезв, когда это писал. Поскольку вы ничего не захотели добавить, предлагаю вам на рассмотрение следующий список:

1. В комплект каждого расса при выпуске его в свет входит эмоциональный намордник. Лично я свой снял.

2. Мы часто жалуемся на принятый в „Полезных людях“ режим конфиденциальности, но про себя одобряем его, как оправдание своей некоммуникабельности.

3. Почему, собственно, мы не должны испытывать влечения к дикаркам?

Мужчины мы или нет? Я нисколько не хочу обидеть наших сестер, но почему нас должны привлекать только лулу, евангелины и дженни? Почему джоны желают одних только джейн и хуанит, стивы одних келли, джеромы одних джеромов? По-моему, это сознательное генетическое программирование, а не естественная сексуальная склонность. Наш прабрат, Томас Э., составлял списки женщин, которых хотел поиметь. Его-то влекло к самым разным бабам. Чем мы, спрашивается, хуже?

4. Наконец, почему нам не выдают патентов на наш типовой геном? Почему наш генетический рецепт является собственностью „Полезных людей“? Разве он не должен принадлежать нам самим? Разве мы не вправе хотя бы участвовать в его составлении?

Это лишь немногие из вопросов, которые у меня накопились. Покумекайте над ними маленько, братки. Фред Лонденстейн, выпуск 2В».

Весь четверг медтехники сновали туда-сюда, суетились у бака и муляжа, но Эллен Старк становилось все хуже и хуже. Для Мэри единственным положительным эффектом стала убавленная громкость крика, которым заходился муляж.

Медсестра Хэтти сказала ей и Ренате, что рядом со столовой есть маленькая кабина для медитаций, снабженная приличной горестной программой — на случай, если им захочется выплакаться. Старк вряд ли переживет эту ночь.

Время их пересменки пахло картофелем фри — запах, гарантированно напоминающий усталым труженикам о доме и ужине. Но у ворот к нему примешался другой, весьма неприятный. Точно так же прошлой ночью пахло от Фреда. Тот лысый старичок в Теленебе…

У внешних ворот она спросила Рейли, чем это пахнет.

— Удивительно, что ты до сих пор его чувствуешь. Мы вроде бы проветрили все как следует.

— Но что это?

Рейли только плечами пожал: конфиденциальность. Мэри пожелала ему доброго вечера, он тоже сменялся и предложил проводить ее и Ренату до станции. Пока они шли по кирпичной дорожке, до Мэри то и дело долетал тот же запах.

Дома ее ждало сообщение от Фреда, который задерживался. Она заказала спагетти и съела их на диване перед телеэкраном. Потом поискала на ВДО и в Эвернете информацию о теленебесном хакере. Сведения в основном оказались старыми — он был знаменитостью в прошлом веке, — но среди них Мэри обнаружила то, что искала.

Клип свадебной церемонии Самсона П. Харджера и Элинор К. Старк в 2092-м. Оба молодые, красивые, сильные. Особенно хороша была Старк с экстравагантными густыми бровями, да и от Самсона, денди в асфальтово-сером смокинге, просто дух захватывало. Художник, знаменитый упаковочный дизайнер. Клип сняли перед самым его столкновением с внукоровским слизнем и последующей катастрофой. Он стал одним из первых обожженных, отсюда и запах. Сколько-то лет спустя он вступил в чартер. Выходит, Фред встретился с ним на съезде.

Мэри посмотрела, как десантники с помощью слизняка арестовывают Самсона в уличном кафе. Другие посетители разбегались прочь, в том числе и его жена.