Забавник

Вот уж кто был героем войны, так это ее дед по матери, Седд Креча! О доблести Лебба тоже немало баллад сложено было, но все-таки ее отцу до предпоследнего конга далеко. Слишком уж он о собственной доблести и славе пекся. Да и до нынешнего конга ему неблизко, хотя и стар уже стал Снат Геба.

Жаль только, что пока еще Рич носит имя Рейду, а не имя Креча. Вот бы она стала танкой без всякого замужества! Стала же танкой мать Жорда Олли. Дед его, Касс Олли, не оставил сыновей. Так ничего — вышли его дочери за сотников. И пусть сын старшей дочери умер, в конце концов у младшей дочери народился Жорд и стал наследником богатого дома, а отец его так и остался дружинным, — не дала ему дочь Касса танского титула.

Может быть, случись подобное с Рич, отец совсем махнул бы на нее рукой и перестал испепелять взглядом, словно она сама убила собственную мать, а не поганые хенны, ворвавшиеся в Скир почти семнадцать лет назад?

Как все-таки странно складывалось все, связанное с нею самой! И эти песенки, которых она никогда не слышала, но которые сами просились на язык. И заклинания, которые всплывали в голове сами по себе. И манускрипты, которые она готова прочитать наизусть, разобрав только две или три первые строчки… Да и внимание того же Сната Геба, который лично присматривал за ее родовым домом, немалого стоило!

Ирунг, когда еще был жив, специально приплывал в далекий Гобенген, чтобы похлопотать о месте для Марика Дари в доме Рейду, да погладить по голове маленькую Рич. Место для Марика было получено, хотя и платил самому северному из всех баль лично Ирунг, но теперь именно родич Ирунга был готов на части разорвать ненавистную девчонку! Нет, неспроста скрипит зубами Сайс Стейча, где бы ни столкнулся с Рич!

Да и Рейла Ойду забывать не следовало. Его дед, Димуинн Ойду, был последним конгом перед войной с хеннами, как раз перед дедом Рич — Седдом Креча. Да и последний стал конгом не просто так, а после того как бабка Рич убила предыдущего конга. Именно так: убила страшной магией деда Рейла Ойду. И деда Жорда Олли убила, кстати, точно так же и в тот же день! А была она настоятельницей храма Сето! Вот откуда и ненависть Майки. Верно, что-то такое узнала девчонка в далеком храме о бабке Рич. Конечно, другая бабка Рич, мать Лебба Рейду, говорила, что и Димуинн Ойду, и Касс Олли погибли во время последнего похода на баль, но Мэйла, сухая наставница, почти старуха, что управлялась с мечами почти так же, как и хозяин заведения Марик, рассказала совсем другую историю. А Мэйла никогда не врала. То есть или молчала, или говорила правду.

Хотя лучше ненависть Рейла и Сайса, чем отвратительная угодливость и противное немое обожание Жорда Олли. Вот и теперь он выпучил глаза, даже дыхание затаил, рассматривая нахмуренный лоб Рич. Так кто же поцарапал ей руку? Кто?.. Рейл, Сайс, Фарисса, Херг, Майка? Каждый мог бы при изрядном усердии сплести наговор, да и прочие далеко не бездари — не берут случайных людей в школу Ирунга!

— Так как же и где следует пересекать линии магической фигуры, после того как к ней приложена сила? — раздался спокойный голос Лайриса над самым ухом девчонки.

«Вот ведь въедливый рисс! — выругалась про себя Рич. — Уже и Суррары никакой нет, маги рисские по всей Оветте развеяны, некоторые говорят, что повырезали их всех, а этот, наверное, выбившийся из мелких колдунов, выжил, уцелел, добрел до Скира и чувствует себя лучше многих сайдов! Правду ли говорят, что если бы не его умение скрывать искры в левом глазу…»

Рич медленно развернулась и встала. Не отказала себе в удовольствии посмотреть на сухопарого наставника сверху вниз. Не мог похвастаться ростом рисс, однако и маленьким бы его никто не назвал. И уж никак не был виноват Лайрис, что вытянулась его ученица — сирота при живом отце — выше четырех локтей, еще чуть-чуть, и «мачтой» бы окликали. Уперся взглядом побледневший наставник в ямочку на шее озорной ученицы, но глаз не поднял, только лоб его, на котором серым кружочком виднелся след от сведенного жреческого клейма, покрылся испариной.

— Вовсе не следует пересекать линий магической фигуры после приложения силы, — прищурилась Рич. — Да и до приложения не следует. Во всякой линии, пусть даже не замкнута она на другую, не сведена воедино в фигуру, сила поселяется немедленно после ее проведения.

— Однако имеются и обратные примеры! — начал вычеканивать Лайрис. — Те же хеннские шаманы не просто пересекают линии составленных ими фигур, а танцуют над ними!

— Но не ступают на линии! — ухмыльнулась Рич. — Хотя для магии, заключенной в рисунке, разницы нет. Так ведь у хеннов и расчет другой, они же силу не в линиях и углах вычерченной фигуры копят, а внутри нее. Оттого и магия их, пусть порой она и разрушительна, не может похвастаться точностью!

— И все-таки, — прошипел, едва сдерживаясь, Лайрис, — некоторые построения заканчиваются в центре фигуры! Как ее покинуть?

— Взлететь? — сделала невинное лицо Рич и, когда рисс уже пошел пятнами, добавила: — Или выйти между разнонаправленными вихрями.

— То есть? — Наставник наконец-то поднял глаза, и в его левом зрачке недобро сверкнули искры.

— Все просто, — улыбнулась Рич, рассматривая начинающие редеть, коротко остриженные седые волосы рисса, обтянутый пергаментной кожей лоб, провалы усталых глаз, пропущенные дрожащей рукой брадобрея искры щетины у крыльев носа, в ямочке под нижней губой, жилку, бьющуюся на виске. — Войти внутрь фигуры можно между разнонаправленными вихрями, которые вращаются относительно наблюдателя внутрь, выйти из фигуры — там, где вихри вращаются наружу. Если все вихри вращаются в одну сторону, то есть фигура имеет редкое свойство дробленого однонаправленного вихря, тогда переходим линию близ нужного нам завихрения подальше от неудобного смерчика. Пятки покалывать будет, да никуда не денешься. Правда, я думаю, — Рич наклонилась и перешла почти на шепот, — что можно просто накрыть один из вихрей ладонью и пройти куда хочешь!

— Тихо! — взвизгнул рисс в ответ на шумок на задних столах и почти засипел, стараясь удержаться от крика: — Но как определить, в какую сторону вращаются вихри, которые, как ты должна помнить, образуются в точках явного и неявного пересечения линий? Ты выучила канон расчетов?

— Нет, — потупилась Рич и буркнула, с раздражением вспомнив царапину на руке: — Зачем его учить? Я и так вижу!

— Видишь?! — выпучил глаза наставник. — Так будь добра, достань яблоко!

Рич вздохнула, дернула плечом из-за раздавшегося за спиной хихиканья и подошла к столу. Яблоко поблескивало румянцем на круглом блюде в центре тяжелой гранитной плиты. Фигура была вычерчена внутрь, то есть вся ее магия была направлена именно на яблоко. Восемь точек располагались на окружности, соединяясь попарно линиями, минуя две соседние. Еще четыре точки лежали на окружности меньшего диаметра, соединяясь в квадрат, линии которого пересекали четыре внутренних угла фигуры из восьми. Яблоко замерло точно в центре получившейся сложной звезды. Вроде вот оно, рядом, а попробуй только сунься — на каждом пересечении, на каждом острие фигуры темнел крохотный кусочек древесного угля, и мутноватый вихрик, который вздымался над ним, ясно говорил: любое нарушение — и яблоко разорвется на мелкие куски и полетит именно в ту сторону, откуда потянется любопытная рука. Хорошо еще, если просто разорвется, а то ведь древесный уголь еще и поджарить неумеху может!

Под усиливающиеся смешки Рич обошла стол вокруг. Конечно же, Лайрис не мог обойтись без подвоха — она поняла это еще на первом занятии, когда обычный треугольник, вычерченный на мокрой плите, вдруг обдал ее ледяной водой. Но не специально ли для нее был придуман именно этот фокус? Линий практически нет, вместо них еле различимые царапины. Угольки — не угольки, а словно крошки. Кто еще, кроме нее, способен разглядеть вихри? Половина школяров — точно, как раз те, кто смотрит спокойно и не жмурится. А кто способен разглядеть направление вращения? Пожалуй, Фарисса и Херг. То-то они посмеиваются. Один Жорд вытирает взопревший лоб — волнуется поклонник. Так в чем же подвох?..