Найти Иисуса

Он запер Гершена и Александра в убежище, чтобы они не мешали ему, и пошел по пустым домам в поисках урны.

Барак несколько раз видел, как хоронили умерших, а чаще — убитых римлян, и представлял себе, как это делается.

Урну не нашел, однако, отыскал какой-то металлический сосуд.

Потом в золе откопал кости. Очень боялся увидеть череп. Но черепа не было — наверное, от жара он раскололся на мелкие части.

Барак рылся в золе тщательно, доставая каждую косточку и складывая их в сосуд.

Склепа не было. И Барак зарыл сосуд под деревом.

Когда зарывал, думал о том, что ни за что не станет убивать Гершена. Если тот отыскал Весть, отнимет, украдет, в крайнем случае, оглушит Гершена, заберет Весть и убежит.

Но убивать человека больше не будет никогда...

В эту минуту Барак очень хорошо понял, что такое настоящее несчастье. Настоящее несчастье — это когда звезды глядят на тебя с укоризной.

Он нашел воду, вымыл черные от золы руки и лицо и пошел выпускать пленников.

Когда крышка выхода открылась, Гард и Александр прижались к стене, ожидая нападения.

Его не последовало.

Зачем им прыгать сюда? — вздохнул Александр. — Они ж не дураки, будут ожидать нас наверху. Кто пойдет первым?

— Я, — сказал Гард. — Я же тебя сюда завел. Я и пойду.

Гард медленно вылез на поверхность и огляделся. Никого.

Позвал Александра.

Они еще какое-то время оглядывались по сторонам, ожидая нападения. Никого не было.

— Чудеса! — воскликнул Гард.

— Когда начинаются чудеса, — вздохнул Александр, — никогда не знаешь, чем они закончатся.

В долину Эйн-Геди они попали мгновенно.

Гард не помнил, ни как они шли, ни о чем разговаривали.

Только вдруг словно раздвинулись горы, и открылась узкая долина.

— Долина Эйн-Геди, — сказал Александр. — Вон видишь вдалеке грот — там колодец Давида. В водопаде, который низвергается к нему, очень холодная и вкусная вода. Тот, кто пьет ее, долго не может насытиться.

— А где скрывается Михаэль? — спросил Гард, пораженный открывшейся перед ним красотой.

— Михаэлю нет необходимости ни от кого скрываться. Он просто живет в одной из пещер, которые рассыпаны по склонам ущелья. В той самой пещере, где жил Давид.

—А что это за крепости? Кто живет там? — Гард показал на три крепости в разных углах долины.

Крепости эти имели не грозный, а, скорей, несчастный вид. Такое впечатление, что их то ли не достроили, то ли разрушили.

— Никто не знает, что это за крепости, кто их строил и кто в них жил.

Александр присел на камень отдохнуть. Странно, но комиссар совершенно не чувствовал усталости.

— Говорят, они всегда так выглядели, — продолжил Александр. — Никто и никогда не видел, чтобы из этих крепостей кто-нибудь выходил или чтобы кто-нибудь входил сюда.

Крепости комиссара совершенно не волновали.

— А как я найду Михаэля? — спросил он.

— Он сам найдет тебя, когда сочтет нужным.

— А если не сочтет?

— Нет такой силы, которая может заставить Михаэля встречаться с человеком, если равный Яхве не захочет этого. Да, кстати, чуть не забыл. Если ты хочешь, чтобы Михаэль помог нам, никогда не называй его по имени.

— Почему?

— Он считает, что человек не должен носить имя «равный Яхве».

— Почему же он не поменяет его? — удивился Гард.

— Он поменял. Но люди все равно называют его Михаэль. Людям кажется, что этим они делают ему приятное, а на самом деле они его обижают... Ну всё. Первым делом ты должен спуститься к колодцу Давида и умыть в нем руки. Так принято. Таким образом ты как бы поздороваешься с самым великим из живущих когда-либо на земле людей. А потом — жди. Если Михаэль захочет, он поговорит с тобой.

— И он что, сейчас за мной следит?

Гард обернулся, и ему показалось, что в кустах на склоне, действительно, кто-то есть.

— Михаэлю не надо ни за кем следить, — вздохнул Александр. — Он зрит. Человеку, который зрит, нет необходимости ни за кем следить.

Бараку показалось, что Гард заметил его, и он еще сильнее вжался в землю.

«Нет, — подумал он. — Этот Гершен какой-то необыкновенный человек. Если звезды так смотрели на меня, когда я убил солдата, как же они будут глядеть на меня, если я убью Гершена! Что бы ни говорил Учитель, нельзя убивать этого человека».

Впервые в жизни Барак засомневался в правоте слов своего Учителя. Но даже сам себе боялся в этом признаться — это ведь была такая беда, такая беда!

Впрочем, теперь Барак знал, что бывают беды и по-страшнее.

Гард легко сбежал к колодцу Давида.

Здесь, среди зелени долины Эйн-Геди, воздух был чистый и вкусный. Казалось, от каждого вздоха прибавляется сил.

Мимо Гарда промчался козел с красивыми, изящно изогнутыми рогами. Комиссар даже успел поймать испуганный взгляд больших печальных глаз.

«Зачем мне Весть? — подумал комиссар. — Почему бы мне не жить в одной из этих пещер? Стану Робинзоном, смастерю лук, буду охотиться, ловить рыбу... Еще Пятницу какого-нибудь найду. Хорошо бы, конечно, женского пола... И стану ждать, пока эти экспериментаторы на Земле про меня вспомнят. Не может быть такого, чтобы они забыли про меня навсегда!»

Гард опустил голову и руки в колодец Давида. Вода была холодной, но не ледяной, она не ломила зубы.

Исполнив ритуал и заодно утолив жажду, Гард решил искупаться в маленьком озере, которое образовывал летящий с гор небольшой водопад.

Потрогал воду в озере — ледяная. Поднял голову.

Со стороны водопада к берегу плыла женщина. Комиссар не сразу узнал Элеонору. Ее длинные черные волосы были собраны на голове в пучок, из-за чего Элеонора казалась совсем юной.

Она подплыла. Вышла. Подошла к Гарду.

Из одежды на Элеоноре была лишь крошечная набедренная повязка. Но это ее, кажется, вовсе не смущало.

— Ты дошел сюда, Гершен. Это хорошо, — сказала Элеонора вместо «здравствуйте».

«Может, она и есть моя Пятница? — подумал комиссар. — Боже мой, в последний раз у меня была женщина тысячелетия тому вперед».

— Привет, — ответил комиссар, опустив глаза.

Серебряные капельки воды дрожали на груди Элеоноры. Смотреть на это было не то чтобы неловко, но просто невыносимо.

— Я говорила Михаэлю о тебе. И о том, что ты ищешь.

Элеонора подняла руку и распустила волосы. Теперь она была похожа на русалку. На русалку с наглыми и умными глазами.

— И что Михаэль? — спросил комиссар, чувствуя: еще немного, и он набросится на эту женщину.

А что? Все очень романтично. Трава — мягкая, водопад — в меру шумный, погода — в меру жаркая.

— Михаэль не знает тебя, — ответила Элеонора с некоторым удивлением. — Он тебя никогда не видел. А Михаэль видит всех.

— Я просто был очень далеко. Я говорил тебе. Совсем далеко, туда даже Михаэль не заглядывает.

— Для человека, который может заглянуть в Божье царство, нет понятия «далеко», — возразила Элеонора. — Михаэль сказал, ему интересно встретиться с тобой.

Чуть коричневая, гладкая кожа Элеоноры почему-то никак не могла высохнуть окончательно. Она переливалась в лучах неяркого солнца, отчего казалась еще более манящей.

— Так он поможет мне? — спросил комиссар, сглатывая слюну.

— Он должен проверить истинность твой веры. Я ждала тебя, чтобы предупредить: ты должен быть готов к испытаниям.

— Истинность моей веры во что? В кого?

— Истинная вера — это понимание человеком того, что он живет в присутствии Бога. Имя этого Бога, а так же ритуалы с Ним связанные — детали. Гершен, ты в Бога веришь?

Как давно, кажется, этот же вопрос задавал ему его начальник, префект полиции.

Как тогда, так и сейчас Гард не знал, что ответить, и опустил взгляд.

Тем более что смотреть на обнаженную Элеонору все равно было трудно.

Девушка расценила его молчание по-своему:

— Это хорошо, что ты молчишь. Верящий в Бога никогда не кричит об этом. Прощай же, — она повернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась. — Запомни, Гершен: Михаэль очень не любит, когда его называют по имени.