Страница 31 из 71
"Это дурной тон читать о себе… Если б Вы были настоящая артистка — Вам бы не пришло в голову это сделать. Вы не настоящая артистка… Вы стоите на уровне окончившей среднее учебное заведение… Вот, вы знаете Пифагорову таблицу…" (и т. д.).
АА при Каминской лежала, совсем как умирающая, одеяло натянула до подбородка и руки заложила за голову…
Н. Я. смеется: "Чисто сделано было все…"
АА тоже смеется, оправдываясь: "По-моему, я лучше, чем Сологуб, сделала…"
Каминская говорила АА, что ее стихи она читает в полутемной комнате — как будто садится в мягкое кресло, кутается в мех — такие интимные у АА стихи…
АА: "А я ей сказала, что читаю стихи при полном освещении, выпрямившись и не закутываясь с мех!.. — и уже серьезно: — Так вообще нужно читать стихи…"
АА говорит, что, в сущности, стихи вообще нельзя читать с эстрады, что нет таких стихов, которые можно было бы читать на эстраде…
Затем опять шутки. Н. Я. изображает, как Э. Каминская будет читать стихи АА на вечере в Берлине. Скажет: "Я перед отъездом видела Анну Андреевну Ахматову. Она была умирающей и она читала стихи — может быть, в последний раз читала… Эти стихи я вам сейчас прочту. Очень интимный разговор был… Я, конечно, не могу вам передать его содержания, но очень интимный…"
Затем АА рассказывает, что с Каминской она не виделась два года, когда у нее была такая встреча: в здании Р. К. П. (Нахимсона) на углу Фонтанки и Невского был вечер для пролетарской публики… АА выступала. Прочла немного стихов, а потом выступила Э. Каминская, тоже со стихами АА. Читала их бесконечно много, пока какой-то рыжий внушительный человек из публики среди всеобщей тишины громко сказал: "Довольно…" — и тут произошло уже совсем неловко… На эстраду вышел один из администраторов и начал укорять публику: "Товарищи! К нам п р и е х а л а з н а м е н и т а я
п и с а т е л ь н и ц а, а мы даже не можем вести себя прилично!".
АА: "Под этот шум и смятение я — совершенно оплеванная и уничтоженная — ушла…"
Другой случай был с Э. Каминской: она сообщила АА, что она совершенно больна, просит достать ей доктора. АА раздобыла доктора и вместе с Чуковским поехала к Каминской. Когда приехали, ожидая увидеть умирающего человека, и увидели Каминскую совершенно здоровой, — было неловко перед доктором. Чуковский сказал АА: "Вы слишком легковерны", — и они поехали назад.
Сегодня Э. Каминская сказала, что она "позволила себе трактовать "Памятник" Пушкина по-своему, т. к. это не в серьезном тоне написано, а в шутливом, и так его и надо читать!..".
Каминская была со своим сыном — от неизвестного отца. АА за смелость ее, с которой она водит всюду своего сына, уважает ее.
Каминская сидела недолго, в общем. Пришел я к АА, с Малой, 63 в 7.15. Н. Я. до моего прихода переменила АА компресс, очень хорошо поставила.
В 8 1/2 приходит О. Мандельштам (он сегодня уезжал в Петербург). Четверть часа сидят, а в 8.45 Мандельштамы уходят. Я сижу еще минут 20 и ухожу, чтоб с поездом 9.37 ехать в Петербург.
Из разговоров удержалось:
Я: "Это очень трудно — не быть одной все время?"
АА отвечает, что времени, когда она одна, у нее достаточно.
АА считает "Гондлу" лучшим произведением Николая Степановича. "Звездный ужас" — любит, считает хорошим произведением.
"Отравленная туника" Анне Андреевне не нравится.
"Актеон" АА, считавшая всегда совершенно обособленным произведением, после обдумываний и размышлений над ним в течение этих дней — склонна изменить свое мнение…
Эльге Каминской цензура запретила читать "Заблудившийся трамвай" (на вечере, недавно устроенном где-то). Но публика требовала Гумилева, и она все-таки прочла "Заблудившийся трамвай", после чего ей было сказано, что об этом с ней еще поговорят…
Пунин очень обижается, когда АА связывают (в биографии) с Николаем Степановичем…
АА очень хвалит Н. Я. Мандельштам — что она симпатичная, милая и т. д.
Я говорю, что стихотворение Пушкина "О, если правда что в ночи…" действует на меня особенно — что оно заклинательное…
АА соглашается, и говорит, что оно гипнотизирует. Я говорю, что очень немногие стихи так действуют: например, в "Фамире" — то место: "Эвий, о Эвий, мольбой ты зван…" — у Мандельштама и т. д. — "Образ мучительный и зыбкий"… АА соглашается, и говорит, что это прекрасное стихотворение, и что она его очень любит.
АА говорит о стихотворной памяти Сологуба и называет свое стихотворение, которое он с первого раза запомнил… Какое? Я забыл.
АА просит, чтобы я в ее книжке проставил даты "Огненного столпа".
АА, признавая, что Н. Тихонов способный, все-таки считает его эпигоном.
22.04.1925. Среда
Звонил М. Кузмину, уговорился быть у него в субботу. Звонил Лозинскому — говорил о рукописи "Отравленной туники" (а перед этим звонил Горелику).
В 11 1/2 вечера звонил Пунину. Он не приехал из Ц. С.
23.04.1925. Четверг
В помещении Союза писателей на Фонтанке, 50 от 6 до 12 1/2 час. ночи было общее годичное собрание Союза поэтов. Отчет правления, выборы нового правления.
Всего в Союзе около 100 человек. В. Рождественский сидит со списком и отмечает тех, кого нечего ждать на собрании — "безнадежных" членов его: Сологуба, Ахматову, Кузмина, Клюева… О. Мандельштам — даже не состоит членом Союза.
Собрание шумное, более 40 человек. Балаганщины много, И. Садофьев председательствует и делает с собранием все, что хочет (умеет вести собрания). Выбраны в правление: председ. — Садофьев; товарищи председ. — Крайский и Н. Тихонов; секретари: 1-й — М. Фроман, 2-й — Шкапская; члены — Е. Полонская, Саянов, Фиш; кандидаты: И. Аксенов, Васильев, Соловьев (2 последних — "аповцы") и еще кто-то.
В приемочной комиссии — Н. Тихонов, Крайский, К. Вагинов (о нем сильно спорили, потому что по "тактическим соображениям" его хотели сделать не членом, а кандидатом) и другие.
За отчетный год — были устроены публичные вечера:
6.VI.24 — Союз поэтов участвовал в праздновании 125-летия со дня рождения Пушкина.
12.VI.24 — был устроен вечер в сестрорецком Курзале, в котором участвовал приехавший в Петербург С. Есенин и читала стихи, гл. обр., московских поэтов Эльга Каминская.
28 ноября 24 г. — был открытый вечер памяти В. Брюсова в Доме искусств.
26.XII.24 — вечер имажинистов в Доме искусств.
30.I.25 — в Доме искусств — вечер "Ленин в поэзии" (вступ. слово читал И. Оксенов).
25/I.25 — вечер в Капелле (Кубуча).
16/III.25 — вечер в "Гладиаторе" (Кубуча) — для учащихся вузов.
24.04.1925
В Пушкинском доме составлял опись находившихся там книг из библиотеки Николая Степановича.
25.04.1925
Утром был у Н. Чуковского — записывал его воспоминания об Николае Степановиче. От 3 до 4 1/2 был у М. Кузмина — записывал его сообщения о Николае Степановиче по его дневнику. Кузмин, читая книгу, не подымает веки, а подымает всю голову, оставляя веки опущенными. Сидел в козьем полушубке поверх синего костюма. Очень мил и любезен. Сказал, что ведет ежемесячную запись — все, что за месяц написал, записывает.
26.04.1925. Воскресенье
АА получила (перед отъездом в Ц. С.) от Рыбакова 300 рублей в долг — на лечение…
Пунину предложена работа, за которую он 1500 рублей получит. Но Пунин еще не взялся за нее, и она лежит у него без движения.
АА: "Зара" объясняется тем, что Н. С. думал, что ничего не было, а затем сказала, что было…"