Жена из России

После развода с Эллен Берт снова отправился в плавание и, из дальних странствий возвратясь, привез себе вторую жену. Из Испании.

Экзотика в Стокгольме оказалась пригодной только для домашнего употребления. Новая жена занималась исключительно своими ногтями, зубами и волосами - основными женскими орудиями обольщения и защиты. Она до сих пор, хохоча, заявляла всем:

- Мне двадцать семь лет, и ни на минуту больше!

Возраст собственного сына при этом не учитывался и ничуть ее не волновал. Арифметику испанка игнорировала.

Кончита целыми днями красилась, пела и приплясывала. Когда-то именно эти ее бесконечные танцы покорили морское сердце Бертила Хардинга. Но в Швеции, стынущей под холодным северным ветром, они ему так же быстро надоели и стали раздражать. Он разошелся с Кончитой и снова ушел в дальнее плавание. Берт понял, что опять попал не в тему.

Потом появилась чересчур страстная гречанка на острове Кипр, утомлявшая Берта своими обильными эмоциями... дальше - немка, любившая Господа значительно больше, чем Бертила... Парадоксально, но и эта, отнюдь не обременявшая его своими чувствами и словами дама, тоже вскоре ему надоела. Нарисовалась еще одна, американка, отличающаяся невиданной ревностью. Стоило Берту заговорить с какой-нибудь женщиной, американка тотчас громко, во всеуслышание заявляла - она умеет делать в постели то же самое, что эта блондинка, ничуть не хуже, даже лучше. И предлагала немедленно, сию секунду, все проверить и сравнить.

Проверки и сравнения Бертилу быстро приелись.

Он понял особенности зрелого возраста: в молодости он умел ради любви слушать женские глупости бесконечно и терпеливо ждал, что, вот, наконец, его милая закроет рот - и начнется!.. А теперь он со скукой и некоторым раздражением думал: почему я должен выслушивать эту чушь? Даже ради всего последующего... Подумаешь, радость... И ничего оригинального... Чем его можно теперь удивить?

- На человека не угодишь, - любила повторять мама Берта. - Он плачется на жару, а когда она проходит, начинает страдать и жаловаться на дожди, ветер и сырость... Что, в конце концов, ему надо? Он и сам не понимает этого...

Бертил говорил на пяти языках, объездил почти весь мир, завел друзей на всех континентах и во многих странах... Обладал огромным упорством в достижении своих целей и желаний. Вот здесь они с Эллен были одинаковы.

Когда-то в тринадцать лет Берт надумал выучить английский и нашел свой собственный путь решения проблемы: начал ходить в расположенное неподалеку американское посольство. Американцам понравился настойчивый серьезный рыжеватый шведский мальчишка. Его стали свободно пускать в посольство и никогда не отказывались поболтать с худеньким подростком по-английски. Через год Бертил довольно легко понимал английскую речь и говорил почти без акцента.

Он научился легко отбрасывать от себя любой негатив, а если порой становилось чересчур трудно - просто улыбался...

А сейчас, прибившись, наконец, после долгих океанских и морских путешествий к стокгольмскому берегу навсегда, снова вернувшись к любимой маме Берте и сыновьям и поосмотревшись вокруг, бывший моряк вдруг собрался жениться на россиянке. И дал объявление в неизвестную далекую газету, название и адрес которой ему аккуратно, крупными буквами, написала русская жена одного из его друзей.

Бертил решил, что только жена из России принесет ему долгожданный душевный покой. Почему он уверился в этом, моряк не знал.

Один лишь Свен, по-настоящему привязанный к отцу, отнесся к его намерению одобрительно и с полным пониманием. Разбирая очередную стопку писем, он шепнул:

- Па, я бы тоже хотел найти жену в России... Ты поедешь туда... Помоги мне!

У старшего сына не складывалась семейная жизнь. Все шведки одинаковы. Берт очень сочувствовал ему, поэтому согласно кивнул.

- Конечно, сынок, найдем там и мне, и тебе!

Хуан тут же захохотал. Он пошел целиком в свою испанскую родню.

- Если только раньше оба не сойдете с ума от такого количества писем! И я с вами заодно! Па, а ты скоро собираешься в Россию? Возьмешь меня с собой?

- Дай мне сначала выбрать, - рассеянно отозвался Берт. - Их действительно слишком много, ты прав... А мужчина, как правило, консервативен в выборе женщин...

- Ну, это не про тебя! - весело заявил Хуан. - Да и зачем тут выбирать? Вот эта! Остальные отправь назад! Или выброси! Действуй, па! Хотя ты, как джентльмен, должен быть на высоте: поэтому нам втроем придется все эти мордашки снова заклеивать в конверты. - Хуан держал в руке фотографию. - Посмотри, па, по-моему, такая жена тебе как раз подойдет.

Берт и Свен глянули на протянутую Хуаном фотографию: любительскую, черно-белую, довольно бедную. Очевидно, невеста не слишком обеспечена. Большинство снимков было цветных, ярких, отличного качества. Но с этой темноватой фотографии на Бертила глянула милая, немного скуластая, курносая женщина с застенчивой улыбкой... Она показалась Берту слишком незащищенной, чересчур слабой, и искал он как раз худенькую, темноглазую, кудрявую... Младший сын был абсолютно прав: как он угадал? Ведь не случайно ему попала в руки именно эта фотография...

Бертил быстро пробежал глазами письмо. Действительно странно... Как раз об этой русской журналистке писал ему Джон Лоуренс... Он ее где-то встретил. И она все-таки выполнила свое обещание.

Свен осторожно взял у брата конверт с адресом и листок бумаги, крупно исписанный по-английски. И снова внимательно взглянул на фотографию. Он ничего не сказал, но по выражению его лица Берт прекрасно понял: его младший ребенок, хохотун и пустомеля, выпалил единственную правду. Попал в цель.

Невеста найдена...

Позвонила Кончита и заворковала в трубку обычную чепуху, пересыпая слова смешками. Берт мгновенно уловил главное: Кончиту одолели девушки Хуана, и она очень просит, чтобы он пореже бывал у отца и побольше - дома. Иначе Кончита не сегодня-завтра умрет от девичьих пронзительных голосков в телефонной трубке.

На самом деле Кончита страшно гордилась сыном и радовалась бесконечности звонков и назойливости женского внимания. Все это очень грело ее материнское сердце. Глядя на сына, Кончита всегда удовлетворенно констатировала:

- Наше произведение!..

Хотя произведение было скорее ее личное, чем общее. Хуан удивительно походил на мать - черноволосый, смуглый, со звездной ночью в глазах, верткий, ловкий, говорливый... Отличные детали. Но слишком непростое соединение...

Он ничем не напоминал спокойного светло-рыжего отца. Если только худой узкокостной фигурой...

Да, оба сына выросли на него непохожими, и Бертил иногда печалился, глядя на них. Давно сбылась заветная мечта Эллен. Только непонятно, почему оба сына всегда так рвались к своему па... Ну, со Свеном несколько яснее: родители разошлись в какой-то неведомой для него космической дали, и он слишком давно и серьезно воспринимал родителей по отдельности и рассматривал каждого поодиночке. Кроме того, Свен был предельно выдержан и отлично воспитан: очевидная неотрицаемая заслуга Эллен. Но вот Хуан...

- Телефонный народ по тебе просто истосковался, трезвонят без перерыва и совершенно замучили мать, - сообщил Бертил младшему ребенку. - Откуда у тебя столько знакомых девушек? По-моему, даже если каждый день знакомиться на улицах, подобного количества не наскрести... Или это названивают одни и те же? Тогда почему они так рвутся поговорить с тобой и увидеть тебя? Откуда этакое нетерпение?

Хуан, услышав о муках матери, по обыкновению захохотал, заявил, что он любит девочек и не всем же быть столь терпеливыми, как его отец, и отбыл домой спасать Кончиту от девичьей настырности. А Берт со Свеном сели отправлять ответы. Одним - вежливый отказ, другим - любезное предложение писать. И той скуластенькой в том числе.

Мама Берта своего отношения к намерению единственного сына никак не выражала. Только однажды мимоходом, вскользь заметила:

- Ты хочешь снова переписать свою жизнь... Очарованная душа... Я надеюсь, ты все-таки больше никуда не уедешь из Стокгольма.