Топливо

— Эрц, прости меня... — шептал Принц, обнимая его, — Я так сглупил! Я доставил тебе столько хлопот. Прости. Боль­ше этого не повторится...

Что у него с голосом? Раньше извинения даже по самым незначительным и мелким поводам Велиар произносил с настоящим театральным пафосом. А теперь интонация была такой, будто он отвечал скучный урок у школьной доски. Слишком сдержан и холоден. Вероятно, Бехарда все—таки убили, и Велиар, конечно же, воспринял все не как урок, а как смертельную обиду. Наверняка попытается отомстить.

Но плевать на все. Вздумает шалить — получит трепку. А пока что нет сил сопротивляться его настойчивым поцелу­ям, похожим на сухой лед.

Принц буквально опрокинул Канцлера спиной на пос­тель и сам опустился сверху. Кажется, он стал тяжелее. Не мягкая приятная тяжесть живого существа, как раньше, а будто камнем придавило... Господи, что там произошло в этом проклятом Нидрэде?

Канцлер старался не закрывать глаз, нежно гладя ладоня­ми загривок брата, его лопатки, поясницу, плечи. Черт, как же сильно он любит эту бестию! Как можно не прикрыть глаза?

Тихий металлический шорох заставил Канцлера очнуть­ся моментально. И как раз вовремя — за секунду до того, как Велиар ударил рапирой, которую вынул из ножен, при­крепленных как раз над постелью, Канцлер успел резко от­катиться в сторону. Спихнул с себя Принца и вскочил на ноги. Велиар развернулся к нему и тоже мягко спрыгнул с постели, перехватив рапиру удобнее.

— Велиар! — грозно рявкнул Канцлер, словно собирался отчитать дрянного мальчишку.

Он ожидал, что Принц сейчас заплачет слезами ненавис­ти и злобы и с криком «Это за моего Бехарда!» ринется в не­умелую атаку. Но ничего подобного не произошло. Принц хранил молчание. Ледяное молчание. Лицо его, так похожее на пластиковую маску, даже не дрогнуло.

Велиар скользнул вперед, атаковав в выпаде, Канцлер от­скочил, но все—таки получил царапину на плече. Хотелось крикнуть что—нибудь, образумить. Но вдруг с ошеломляю­щей ясностью стало понятно, что образумить Принца не удастся. Теперь не удастся. Ибо это уже не Велиар. И не известно, что ЭТО... Канцлер понял, что нужно защищать­ся. Это не очередная истерика эмоционального братца и не игра в жгучую месть. Это целенаправленное, хладнокров­ное желание убить.

Времени подскочить к кнопке вызова охраны не осталось.

Вторая рапира немного заедала в ножнах, но Канцлер ус­пел ее выхватить и даже парировать удар. Скучные уроки фехтования, традиционно преподаваемые особам королевс­кой крови, вспомнились сразу же и в полной мере. Немоло­дое уже тело не поспевало за командами мозга, но все—таки Канцлер дрался четко и быстро. Клинки тонко взвизгивали, пели, и звук растворялся где—то в высокочастотном спектре. Нужно отбросить все мысли. Но сомнение возвращалось и возвращалось. Бой не может длиться вечно. Либо пораже­ние, либо победа. А если победа — то .. .смерть Велиара?

Канцлер замер, но не успел остановить собственную руку, которая действовала согласно раз и навсегда вдолб­ленному правилу — противник открылся — бей. Велиар всег­да ленился на тренировках больше, и даже его молодость и скорость не спасли его. Ахнув, Канцлер в ужасе успел уви­деть, как острие его рапиры ткнулось в левое подреберье

 Принца. Секунда растянулась на тысячелетие. Клинок чуть прогнулся и скользнул в сторону, так и не оцарапав кожи, словно Канцлер попытался проткнуть мраморную статую. И сразу же тонкая, глубокая боль разорвала легкое, льдом разлившись в сердце.

Канцлер чуть опустил лицо и увидел, что клинок Принца тоже нашел брешь. Осталось два вздоха. Первый — поднять лицо. Второй — Вел...

Канцлер рухнул на колени перед Принцем, а затем зава­лился на бок. Рапира с мелодичным звоном ударилась об пол. Велиар, ничуть не изменившись в лице, несколько се­кунд смотрел на скорчившийся труп у своих ног. Потом от­бросил свое окровавленное оружие, переступил тело брата и направился к дверям. Распахнул полированные створки настоящего дерева.

Кукольник, казалось, занимал собой весь дверной проем. Принц чуть посторонился, тихо произнес голосом, лишен­ным любых интонаций:

— Выполнено.

Кукольник молча прошел в комнату, приблизился к трупу Канцлера, присел на корточки и чуть склонил го­лову набок, словно рассматривал с интересом немного удивленное лицо, приоткрытые губы и остекленевшие серо—зеленые глаза.

Кукольник давно просчитал, что исполнить заду­манное при помощи Канцлера не удастся. Превратить его в послушную марионетку было бы не сложнее, чем Принца, но убийству мешала программа, а также то, что подобраться к Канцлеру было невозможно — охра­на работала великолепно. Да и сам Канцлер, по слухам, лично спас собственную жизнь несколько раз, собствен­норучно расправившись с ассасинами. Единственным существом, которое беспрепятственно приближалось к Канцлеру, был Принц Велиар. Заполучив тело Канцле­ра, Кукольник мог бы превратить его во второго криокиборга, безропотно и безразлично подчинявшегося программе. Но на постройку новых наносинтезаторов, «паучков», соткавших чип Принца из самих себя, ушло бы чуть более получаса. Достаточно времени для того, чтобы клиническая смерть перешла в биологическую, и изменения в мозге стали несовместимыми с функциями чипа. Впрочем, Кукольнику не нужна была целая коллек­ция марионеток. И от Канцлера ему требовалось совсем иное, нежели подчинение.

Кукольник протянул руку. Из рукава зазмеилось нечто ниточно—тоненькое и серебристое, с миллионами сег­ментов крошечных лапок. Оно просочилось в ухо Канц­лера и вернулось через пару секунд обратно. Кукольник поднялся, впустив живую «нитку» в свое ухо. Прибли­зившись к ноутбуку, Кукольник быстро застучал по кла­вишам. Он только что получил абсолютно всю информа­цию, необходимую ему — пароли от секретных бункеров, содержащих оружие, пароли доступа к армейским тер­миналам, пароли контроля киборгов, работающих на правительство. Все, что хранилось в памяти медленно угасающего мозга Канцлера. Теперь все, чем он когда—то управлял, что контролировал и чем распоряжался, оказа­лось во власти Кукольника, который набирал теперь но­вые команды. Он оглянулся к Принцу, своей идеальной марионетке, и одобрительно кивнул.

Они вышли из апартаментов Канцлера вместе. Молча и без проявления хоть каких—либо эмоций — радости от заполучения власти или горечи от убийства. Велиар спо­койно отслеживал свои мысли. Эрц был ему по—своему дорог. Эрц был хорошим правителем и хорошим братом. Жаль его. Что такое — «жаль»?...

 Принц немедленно собрал министров в зале Совета.

Почтенные граждане Империи несколько недоумевали. С каких это пор Канцлер позволят брать слово своему распутно­му младшему братцу? Но что—то было в Велиаре... Спокойное. Холодное и угрожающее. Он сел в кожаное кресло старшего брата, выпрямил спину, сложив аккуратные ладони на полиро­ванной столешнице, и пригласил министров садиться.

—  Я собрал вас здесь сегодня, — начал Принц ровным су­хим тоном истинного правителя, — для того, чтобы сооб­щить, что теперь власть принадлежит мне по законному праву наследования. Господин Канцлер ушел из жизни не­сколько минут назад.

В просторном зале воцарилась— по истине мертвая тиши­на. Никто бы не мог подумать. Канцлер отличался отмен­ным здоровьем. Что—то наверняка случилось. Все чувство­вали, что произошло что—то недоброе.

От Принца исходила неосязаемая угроза. Было страшно.

В зал одним за другим вошли десять или пятнадцать ки­боргов. Они встали у стены за спиной Принца.

—  Да, вероятно, вы можете напомнить мне, что у моего брата осталось трое наследников. К сожалению, я вынуж­ден отдать некоторые распоряжения на этот счет...

Принц повернулся в профиль и что—то негромко прогово­рил на ухо одному из подошедших киборгов. Казалось, они могут понять друг друга и вовсе без слов. Солдат вышел, и за ним последовали еще двое.

Кто—то из министров воскликнул:

— Что вы творите, Ваше Высочество?! Вы не имеете права распоряжаться жизнями...