Топливо

— Почему же? — прервал его Велиар, резко повернувшись и чуть прищурив глаза, похожие на обсидиановые пугови­цы, — Разве не было так в дни Императора?

Киборги пошевелились у стены, и больше никто не пос­мел возражать.

Глубокий, сильный голос Принца заполнил собой про­странство зала:

— С этого дня, восходя на трон, я объявляю возвращение Империи. Истинной Империи, во главе с Императором. Мы будем сильны, совершенны и безжалостны. Мы создадим военную мощь, неведомую доныне. Сровняем с землей торчащие уродливые изъяны — болезни, коррупцию, про­ституцию, теневую экономику, негосударственную генную инженерию. Не будет ничего. Никаких ошибок. Как в отла­женном механизме.

Министры с трепетом смотрели на белое, застывшее лицо Принца Велиара, хранившего гордую осанку, и ужаса­лись пустоте в его темных, стеклянных глазах.

Глубоко под землей, в ледяном бункере Кукольник мед­ленно опустился в кресло в своей крошечной келье, где тем­пература никогда не поднималась выше минус шестидесяти семи по Цельсию. Расслабленно снял опостылевшие очки и респиратор. Голый титановый череп скалился вечной улыб­кой, будто Кукольник наконец—то проявил эмоции, которых у него никогда не было с момента начала функционирова­ния еще до Пыльной Войны. Его безупречная «шахматная партия», длившаяся столько десятилетий, выиграна. 

Эпилог

Раньше полиция и регулярная армия Империи не могла потягаться по технической оснащенности с Мастерами, и только разобщенность последних была причиной того, что власть все еще держалась. Но сейчас даже всеобщее перемирие и сотрудничество Мас­теров друг с другом не помогло бы — солдаты Империи стали скорее машинами, чем людьми. И каждый, даже самый плохо оснащенный из них, на много порядков превосходил самого сильного и модернизированного ки­борга Мастеров.

Появилось множество поправок к Конституции. В час­тности, стабилизаторы стали обязательными для всех, а большинство имплантатов, используемых киборгами Мастеров, напротив, было признано нелегальными. Те, кто отказывался их удалить, подлежали уничтожению. Если же Мастер пытался возражать воле Императора, то уничтожению подвергался и он.

Постепенно Мастерам оставили лишь право зани­маться бизнесом, который полностью контролировался государством. Химеры удивительным образом избегли притеснений и обособились, но все же больше тяготели к сотрудничеству с Империей, чем к свободной жизни. Империя сдержанно делилась крупицами власти с вер­ными ей существами. А противников жестоко карала.

Но, тем не менее, противники все равно не собира­лись смиряться с положением вещей.

Как оказалось, живой и невредимый, Блисаргон  Баркью привез Эра на базу, где уже давно собирались все анархисты, которым было все равно, против какой власти бороться. Пест­рая толпа — бездомные химеры и киборги—наркоманы, хозяева которых погибли либо уволили их, и просто люди — хакеры, механики, врачи. Тут попадались даже свободные киборги, сумевшие избавиться от топливной зависимости. Конечно, одиночки всегда предпочитали автономное существова­ние, но теперь необходимость заставила их вступить в ряды повстанцев. Свободные киборги были достаточно циничны, чтобы не занимать свою голову их идеалами и целями, они просто нашли применение своему воинскому искусству, да к тому же весьма эффективно скрывались от правительства, уничтожавшего каждого, кто нарушал закон о Топливе.

Не было удивительно, что свободные киборги избрали своим главарем (а, значит, предводителем всех анархистов в мегаполисе) Блисаргона Баркью.

Все остальные считали киборгов более опытными в во­енных делах, потому не задавали никаких лишних вопро­сов о том, почему же их деятельность сводится к мелким пакостям вроде взрывов не особо значимых баз и не осо­бо крупных складов с оружием, Топливом и машинам. Эр удивлялся, почему они не объединятся с другими повстан­цами, почему не развяжут настоящую партизанскую вой­ну. Блисаргон отвечал на это, что кучка побитых жизнью повстанцев будет раздавлена войсками Императора за пару секунд. Нужно выждать удобный момент. Кроме того, очень мешала зависимость у многих киборгов.

Блисаргон Баркью, однако, сумел найти выход и из этой ситуации. Он попросту удалил большую часть стабилизато­ров у всех, кого возможно (больше ни у кого не получалось проводить такие опасные и искусные операции). Его даже

в шутку называли Папой Кукольником и шутливо спрашивали, а не вживил ли и он какой—нибудь чип в обмен на избавление от зависимости. Зависимость от Топлива, впрочем, не совсем исчезала, но становилась не такой жестоко! И дорогое Топливо мог заменить дешевый алкоголь. Пит приходилось много. И опьянение не наступало. Всего лишь стихала тягучая боль.

Некоторым, впрочем, пришлось смириться с наличие; стабилизаторов, ибо их отсутствие могло привести к смерти. Топливо тоже было для них смертью, но гораздо боле медленной, и до передозировки зависимые успевали взорвать пару—тройку постов имперской армии или складов с Топливом. А дрались обреченные Солдаты гораздо отчаяннее прочих.

Эр предпочел расстаться с большинством своих стабили заторов, отчего стал более вспыльчивым, а кроме того, сам удивлялся собственным причудливым мыслям и движениям логики. Как бы то ни было, алкоголь не разрушает так быстро,  как Топливо. А ему нужно прожить подольше. По крайней мере, дожить до встречи с Дэлом. Первое время он очень грустил о разлуке со своим лю­бовником и каждый раз боялся, что в очередной своей вы­лазке может убить его и даже не узнать об этом. Но потом повседневные заботы маргинала, вынужденного жить тай­ной крысиной жизнью, постоянно быть начеку и вздраги­вать, хватаясь за дикрайзер, от каждого шороха, отвлекли его от невеселых мыслей.

Жить стало опасно, но очень просто и понятно. От зада­ния к заданию. От вылазки к вылазке. От взрыва к взрыву. День за днем. Месяц за месяцем. Год за годом. Но однажды прошлое кольнуло в самое сердце. В коммуну пришел новый хакер, очень опытный, дейс­твительно профи. Эр узнал его сразу, хотя тот и здорово изменился. Дидж. Черт побери, Дидж собственной персоной! Несколько парней удерживали взбесившегося киборга и от­нимали у него дикрайзер, а Эр орал, что убьет эту сволочь. Образумил Эра только Блисаргон — попросту отвесив ему затрещину своей титановой рукой.

—  Успокойся, дорогуша, — буркнул он, — Да, ты не испыты­ваешь к нему особой любви. Но Дидж теперь с нами. А если решит вспомнить свое агентское прошлое...

Он медленно повернулся к бывшему координатору и лас­ково улыбнулся. На полумеханическом лице улыбка была просто чудовищной. Дидж сглотнул.

Эр постепенно успокоился. Дидж пришел с той стороны баррикад. Он может знать много полезных вещей. А также располагать информацией о Дэле.

—  Я просто трус и слабак, — говорил Дидж несколькими днями позже, когда Эр смирился с его существованием в ком­муне и даже нашел в этом определенные плюсы. Например, пить вдвоем было веселее, — Я испугался. Эр, если бы ты знал, что там творится! Мне кажется, я вовремя сбежал. Я... Я же не знал ничего, клянусь! Я всего лишь служил Канцлеру. Я даже подумать не мог, что творится за моей спиной... Этот

Кукольник — самое настоящее чудовище! Он превращает жи­вых людей в свои марионетки. И... И еще он создает кукол. Металлических кукол, неотличимых от людей. Они могут передвигаться и мыслить самостоятельно. Но они не живые, как киборги. Просто куклы... ЕГО куклы. Черт... Господи...

Вздохнув, он чуть наклонился вперед, едва не свалив­шись с кушетки и обхватив свои плечи руками.

—  Здесь, за городом, тебя никто не достанет. Если ты сам не сглупишь, лазая по Сети, и не откроешься, — проговорил Эр, стоявший у дверного косяка и угрюмо рассматриваю­щий короткую отросшую щетину на некогда гладко бритых висках бывшего координатора, ныне — хакера.

—  Черт... — проговорил Дидж, закусывая губу, — Я должен был сбежать не один, а вместе с Дэлом... Ему там не выжить. Всех киборгов перевели с инъекций на Топливо, инъекции теперь запрещено производить. Что с ним теперь будет?