Собака Кантерсельфа

Хотел ринуться. Даже уже будучи без сознания, ему казалось, что он мчит по улице.

Ага, умчался совсем. Стоило ему наклониться, как затылок словно взорвался, и вместо того чтобы выпрямиться, он мешком упал на пол.

Он очнулся в углу веранды, Сека лежала навзничь чуть дальше. Он с ужасом вгляделся, но платье было цело и даже не задрано, следовательно, ее не изнасиловали, но это было слабой отмазкой. На самом деле он капитально ее подставил и сам подставился.

Рыжий стоял посреди веранды, поигрывая ножом.

– Кто это меня? – спросил Сафа, нащупывая огроменную шишку на затылке.

– Я! – подельником шофера оказался тип в габардиновом пальто. Как лоха провели! – Смотри сюда! – парень распахнул добротное габардиновое пальто, под которым оказался голым, если не считать растоптанных ботинок с торчащими сильно растянутыми серыми носками.

– Сначала дело, Гриша, – остановил эксгибициониста шофер. – Надо разобраться, что они тут делали, в районе, где давно никто не живет.

– Голова ты, Фома, – уважительно сказал Гриша. – С кого начнем?

– С лоха,- решил Фома. – Тебя не обижает, что я тебя лохом назвал?

– Лох и есть, – пожал плечами Сафа.

– Нет, ты не лох, – возразил Фома.- Зрение у тебя плохое. Когда стольник, которым со мной Гриша расплатился, по пятому разу пересчитывал, я уж и не чаял, что ты клюнешь.

– Клюнул же! – угрюмо буркнул Сафа.

– Он мне определенно нравится! – недобро хохотнул Фома. – Так что давайте все деньги и можете мотать на все четыре стороны!

– Нет у нас денег, только сто рублей, но вы их, наверное, уже забрали и так.

Лицо Фомы исказила злобная гримаса. С криком "Врешь!" он подскочил и саданул Сафу в бок. С превеликим трудом, с силой прогнувшись, ему удалось сохранить ребра в целости. Он опять поблагодарил Коляна, научившему его защите в партере.

Ты слабый, тебя частенько будут валить на землю и пинать, говаривал он. Но я научу тебя выживать и на земле. Спасибо тебе, Колян, где бы ты ни был сейчас!

Сафа познал всю горечь бессилия: Сека, тонко пища, пыталась доползти до него, на это было больно смотреть. Фома подошел, перевернул девчонку на живот и по-хозяйски ощупал ей зад.

– Будешь такую? – поинтересовался он.

– А куда ж деваться? – пожал плечами Гриша.

– А ну вставай! – Фома брезгливо тронул Секу ногой, та только колыхнулась от толчка, но не пошевелилась.

– Она больная, не трожьте ее, пожалуйста! – заступился Сафа, лихорадочно ищущий способы вырваться и не находящий. Он недоумевал, как его до сих пор не прирезали, чтобы позабавиться с девчонкой и тоже потом прирезать. Мало ли неопознанных трупов.

Фома ногой перевернул Секу обратно на спину.

– Дайте хлебца! – простонала девушка.

– Что, жрать хочешь? Не кормил этот плохой дядя? – издевался Фома.

Сека закатила глаза и затихла. Фома наклонился к ней, прислушался.

– Не дышит! – с криком он дал ей несколько пощечин, и Сека застонала.

Фома брезгливо отряхнул руки и встал, после чего спросил у Гриши:

– Похоже, это от недоедания. У тебя нет ничего пожрать, а то девка действительно копыта откинет?

Гриша полез в карман своей единственной одежды, Сафа решил, что лучшего момента не будет, и рванулся мимо него к двери. Не угадал. Гриша среагировал мгновенно, заграбастал его, подмяв под себя, согнув в три погибели, до искр в глазах, и уселся сверху, окончательно придавив до самого пола голой немытой задницей. Был он тяжел словно колода, и как он ему спину не сломал?

Сидя вместо стула на живом еще человеке, Гриша извлек из кармана бурый комок с налипшим мусором, в котором можно было опознать хлеб лишь по второстепенным признакам, бросил его Секе словно собаке. Девушка дернулась и судорожно поползла.

Сафа скрипнул зубами.

– Дура, не унижайся, они нас все равно убьют! – прохрипел он под непомерной ношей.

Он мог двигать только руками, вернее поднять он их не мог, чтобы хотя бы дотянуться до соперника, мог лишь шарить внизу. Руки ощупывали рассохшийся порог, нашли гвоздь, торчавший больше других, и стали его расшатывать. Сека тем временем доползла до еды, схватил кусок, но не стала есть целиком, а отщипнула кусок и, сунув за натянувшуюся щеку, торопливо зажевала. Налетчики зареготали до икоты, не видели до этого в жизни лучшей шутки. Сафа выдернул гвоздь и, не медля, воткнул Грише в мошонку.

Тот громко икнул и подпрыгнул. Сафа был свободен всего несколько секунд, за которые успел подняться на ноги, но тотчас к нему подскочил Фома и, ухватив своими загребущими руками за ворот, вбросил обратно в угол. Ну, так не честно, мысленно возопил Сафа. Я не могу воевать с ними один!

Сафа просчитался, уверовав, что он надолго вывел Гришу из строя. В действительности он вывел его из себя. Распахнув полы пальто, Гриша легко вытянул залитый кровью гвоздь и крепко сжал его в руке. В глазах его было бешенство.

– Ну, держись, сопляк!

Следующие несколько секунд превратились для Сафы в вечность. Он несколько раз увернулся от разящих ударов, падая на пол и проскальзывая мимо рассвирепевшего противника, но долго это продолжаться не могло. Веранда была слишком тесна для подобных финтов. Гриша зажал Сафу в углу перед дверью и замахнулся.

Внезапно перед толстяком возникла тонкая девичья фигура.

– Стой, если хочешь жить! – твердо сказала Сека.

– Не мешайся, тварь! – Гриша отмахнулся от нее как от назойливой мухи рукой, в которой был зажат гвоздь.

По существу, он должен был ее в прямом смысле пригвоздить.

Сека коротким тычком скорректировала выпад, и вместо ее головы гвоздь вонзился в дверь. Когда он хотел вырвать его обратно для нового выпада, она ухватила его за запястье и насадила ладонь на гвоздь. Кожа на тыльной стороне ладони натянулась и порвалась, выпуская орошенную кровью шляпку, и рука толстяка оказалась пришпилена к двери навроде бабочки в гербарии.

Сафа никогда не слышал, чтобы человек так орал. Впрочем, не долго. Обездвижив соперника, девушка ударила его снизу вверх невесть откуда взявшимся у нее ножом.

Вопль как обрезало. Острие пробило бандиту горло и язык, показавшись изо рта.

Выпучив глаза, Гриша рухнул на пол.

Сафа лихорадочно оглядел веранду, ища второго налетчика, и нашел его по странным журчащим звукам. Фома, издавая нечленораздельные звуки и бульканья, одновременно зажимая шею обеими руками, полз полу, оставляя за собой широкую влажную полосу, словно от поломоечной машины.

Сафу вырвало, после чего полегчало, и он смог соображать, но тут плохо стало Секе, и она упала ему в объятия.

– Скорее воды. Лучше с марганцовкой! – подбитой птицей прокричала она. – Мне надо очистить желудок, иначе все, конец!

Секу трясло. Она на глазах стала белой, и Сафа сразу ей поверил. Еще больше он ей поверил, когда начался приступ.

Голован в "Мадрас" Марж одну не пустил.

– Можно подумать у тебя есть выбор? – усмехнулась она.

После взрыва на Морской салаги остались без документов и денег. Из двух машин: желтого такси и красного кабриолета, удалось спасти только кабриолет, на котором они прикатили к клубу. Номер Шерхана сгинул вместе с телефоном, и теперь они думали, как связаться с главарем. Решили действовать через бармена.

– Они все на тигра работают, – беспечно махнула рукой Марж. – Его вроде Серый зовут. Или Коля. Впрочем, это не важно.

Голован скривился как от зубной боли.

– Ты только не нарывайся, сиди и молчи, за умную сойдешь, – попросил он девушку, как приличную попросил.

Охранник на входе покосился на них.

– Вам есть 18, ребята?

– А то! – Марж кокетливо вручила ему ключи от кабриолета.

Пока он не успел ничего вякнуть, они прошмыгнули в зал. Охранник решил не упорствовать. Время дневное, клиентов мало, лишние чаевые не помешают.

В зале было лишь несколько подвыпивших мужчин, к которым безуспешно клеились в два раза больше проституток.

– Видишь, какая умная! Ведь сюда нас пропустили исключительно благодаря мне! – похвалилась Марж, усевшись у стойки.