Сильнейшие

— Что ж, желаю удачи.

Тайна Звездного круга была утеряна северянами — говорят, на юге про подобный еще помнили. Однако Лачи умел говорить с камнями — прозрачные, близнецы звезд, они едва ли не сами раскатывались на обсидиановой плите, складываясь в созвездия. И, казалось, мерцают в свете расставленных вдалеке ламп. А наверху бушевала звездная буря — словно небо встряхивали после дождя, и срывались блестящие капли.

Лачи умел говорить с камнями — достаточно было задать вопрос, чтобы созданные землей кристаллы запели и загорелись. Он спрашивал о ребенке Лешти. По всему выходило — родится дочь, когда бы ни оказалось зачато дитя. И не просто дочь — достойная преемница Лайа.

Лачи хмурился слегка. Еще бы не проболтаться… знать, что станешь отцом Сильнейшей! Если кто укрепит противоположные Меди и Хрусталю ветви, так только она.

Лачи аккуратно собрал кристаллы с черной плиты, сложил в шкатулку из кости.

Едва слышно поговорил:

— Что ж, поздравляю.

И направился к оборотню.

Мальчишка вел себя не так, как вел бы северянин. Понял наконец, что с цепи ему не сорваться. Лачи уверен был — рванется при первой возможности, но пока слушался, хоть и огрызался порой. Лачи попытался представить, как выглядел бы на его месте… ну, хоть Айтли. Нет, об этом думать было совсем неприятно. Одно знал точно: легче мог бы понять отчаяние, отказ от себя, либо постоянный протест, либо хитрость — затаиться и выжидать, но не сомнительное послушание, вызванное четким знанием, какой длины цепь.

Порой задумывался, а кто кому диктует, что запрещено, а что можно? Уж больно хорошо котенок показывал, чего говорить и делать не следует. Не следует, например, даже послушную кошку дергать за хвост… она может шарахнуть лапой прежде, чем сообразит — перед ней же хозяин. А юноша чем дальше, тем меньше был человеком — просто уходил в зверя, как если бы перестал сопротивляться, и тело само отторгало север. И — в облике энихи было легче. Лачи запрещал перекидываться, но преображение выходило уже непроизвольно. К реальности человеческой мальчишку возвращали три имени, одно из которых произносить было весьма неприятно. Лачи думал — быть может, есть и еще… только как их узнать?

Переступил порог с чувством легкой опаски, как и всегда, когда приходил к оборотню. Знал точно, что не может котенок причинить ему вреда, пока сильна власть печати, только предпочитал даже печати не доверять. Зато сохранить голову.

Кайе пристроился в углу, это было его излюбленное место здесь. Над головой — прорезь-окно. Руки пленника сцеплены в замок, ноги скрещены — ни дать ни взять подобравшая лапы кошка. Поза другая, а впечатление то же.

Неподалеку на каменном выступе стояла миска с густой кашей, перемешанной с мелко наструганным мясом. Нетронутая с утра. Лачи нахмурился — поначалу пленник отказывался от еды, но со временем подчинился. Сейчас-то что снова?

— Почему ты не ешь?

— Не могу.

— Кажется, ты опять забываешь…

— Не могу. И печать твоя не поможет. — Он откинул голову, будто пытаясь на потолке разобрать видимое ему одному. По учащенному дыханию, горячечному блеску в глазах Лачи понял, — да еще и золотой чешуйчатый браслет на руке нагрелся, испуганный. Еще немного, и золото это умрет.

Однако…

— Значит, твое пламя сильнее твоего тела…. - сказал, размышляя. Мальчишка фыркнул. Не стал возражать, хотя видно было — он думает иначе. Ну, пусть думает…

Лачи видел такие места — сверху запекшаяся корка земли, а под ней — пустота, огненная бездна. Кролик или там лиса — пробегут, разве что лапу ошпарят, если земля внезапно вздохнет, выпустит струйку дыма. А человеку лучше не соваться.

Так вот что внутри у котенка, недаром золото на руке и на груди Лачи кричит едва ли не в голос. Если не дать выход огню… и как раньше не догадался, занятый «дрессировкой»?

— Хорошо, я за тем и пришел.

— За чем еще? — огрызнулся вяло.

— Лешти вряд ли особо симпатичен тебе.

— Как и ты.

— Ты должен его убить.

— Почему? Вы враги? — плохо ему было, но удивился. Вот вражды не заметил точно.

— Он принадлежит к ветви, которая служит Обсидиану, ветви моей соправительницы. Он будет отцом очень сильного ребенка, если позволить. Мне не нужно, чтобы Обсидиан и Серебро обрели первенство.

— Понятно. А сами вы…

— Если это сделаем мы, нам придется отвечать за содеянное. Тебе — нет.

— Как бешеной лисе… ее убьют, но из-за нее не станут собирать Совет…

Лачи не нашелся с ответом. Сказал:

— Ты не станешь использовать Пламя.

— Почему? Это надежней всего…

— Это запрет.

Не говорить же, что Пламя, дарованное ему, может снести к Бездне печать хальни, раз уж он своим обличьем управлять не способен? Или хотя бы просто — не удержит огонь мальчишка, и к праотцам отправится не только Лешти, но и сам Лачи? Рано пока, для такого-то риска.

Юноша не поднимал глаз. Хмуро откликнулся:

— Хорошо.

И не усомнился в том, что может и проиграть. В этот миг Лачи отчаянно позавидовал ему — самоуверенности силы и юности.

Лешти вертел в руке огромную сочную сливу, прикидывая, не съесть ли. С утра только пару чашек чуэй выпил, и то жидкого, не как дома — правильно, зерен не напасешься, сюда таскать. Злился заранее, прокручивая в уме разговор с Элати. Та не понимала, отчего медлит Лачи и что он задумал. Да и дураку ясно. Он изучает оборотня. Печать печатью, а поди разбери, насколько она крепко лежит на таком чудище!

Лачи возник на пороге совсем уж некстати. Молодой человек привстал раздраженно, готовясь высказать Соправителю все, что на душе накипело, раз уж его как мячик швыряют от Элати — к этому…

Понял, что будет, раньше, чем увидел Дитя Огня перед собой. Понял в миг, когда Лачи мягко повел рукой перед темным проемом, приглашая пленника своего.

И очень осторожно положил сливу на край скамьи, не желая помять сочный желтый бок.

Движения Лешти были легки, как у танцора — на миг он напомнил оборотню Ийа, хоть был немного старше. Тонкий, словно ребро листа, сильный и жилистый. Оборотень двигался мягче, размашистей, вроде бы тяжелее — но разве хищник тяжел, когда прыгает, когда приземляется в немыслимом равновесии? Вихрь атаки-танца не мог остановить его. Лешти попытался пробить «щит» юноши — бесполезно.

Небо, как красиво и страшно, думал замерший Лачи, следя за двумя. Ужас и восхищение… сам он был средним бойцом, если не считать Силу. Но здесь Сила помочь не могла.

Если котенок одержит верх… как я смогу своими руками — или своим приказом, неважно — уничтожить эту красоту?

Лешти потерялся всего на миг, когда противник скользнул вниз, едва не прижимаясь к земле — невыгодная поза для бойца-человека. Лешти ждал ошибки, чтобы использовать ее во благо себе, но не такой же нелепой! И чуть нагнулся вперед невольно, будто гибкое тело увлекло его за собой, как увлекает ко дну привязанный к шее камень.

Горло хрустнуло еле слышно под пальцами оборотня.

Лачи испытал удивление — будто при нем случайно наступили на драгоценную раковину. Миг — и остались обломки. И нет человека.

Кайе встряхнул кистью, будто кошка лапой — мелкие брызги крови слетели. Шагнул к хозяину, сумрачный и почти не уставший.

— Стой! — приказал Лачи, невольно прибегая к силе печати. Знал, что не тронет… но просто ждать, пока приближается — кто бы смог?

— Ты доволен? — чуть хрипло спросил оборотень. Не глянув, переступил через тело, замер, подчиняясь приказу. Лачи с содроганием заметил, что юноша стоит на длинной пряди волос убитого — выбилась из-под повязки во время боя.

— Иди сюда.

— Ты определись, — бросил тот, не пытаясь противиться. И вытер ладонь о штаны — этот жест был совсем человеческим и весьма неприязненным.

Лачи повернулся и пошел прочь. Сейчас ему было все равно, что там еще делает Кайе.

Мальчик заслужил награду, подумал Лачи, немного придя в себя. И — пламя его не должно разгораться. Как там с ним управлялись на юге?