Сильнейшие

Девчонку привезли из ближнего поселения, где добывали горный хрусталь. Вроде и ничего не сделали ей, просто подхватили и увезли, люди севера от Сильнейших Тейит не шарахались — а о чем-то догадалась, похоже. Стояла, дрожа; кожа — лицо, руки, плечи, остальное закрыто — аж голубоватыми стали, до того побледнела. Не красавица, но довольно хорошенькая, хоть и широковата в кости — куда деваться, было бы из кого выбирать.

А ведь южане привередливы, должно быть, — подумал с улыбкой. Их женщины красивы…

Лачи знал, что и кровь им нужна — так в девчонке ее довольно, чтобы вспыхнуть и собой пригасить иной пожар.

Поманил за собой, на всякий случай его люди следовали в отдалении, как тени на длинной привязи. Не девчонки остерегался, не знал, что сделает Дитя Огня.

Вот и комната… или логово?

— Делай, что хочешь. Можешь отнять жизнь.

Девчонка не знала, кто перед ней — но и слов Лачи было достаточно. Без разницы, сидел напротив злобный горный дух с окровавленными клыками или сумрачный юноша, едва ли не ровесник.

Оборотень встал, мягким кошачьим шагом обошел вокруг девчонки. Пальцами провел по ее щеке, шее. Проговорил вполголоса:

— А все-таки ты дурак.

— Это почему же? — с любопытством поинтересовался Лачи. — Конечно, твои вкусы мне неизвестны, но…

— Знаешь, я не кидаюсь на все, что движется, и не принимаю подачек!

И, бросив тяжелый взгляд на неподвижную девушку, добавил:

— А еще мне ее… убери, в общем.

Оба знали, что Лачи имеет власть приказать. И оба знали также, что Кайе подчинится — и девчонке не выжить. Только девушка этого не знала, стояла, едва дыша.

Северянин смерил обоих взглядом, полным сомнения. А Бездна его знает… может, тоненькая струйка не пригасит огонь, а напротив? Лучше не рисковать.

— Она свободна, — сказал своим людям. — Отвезите ее домой.

А сам опустился на скамью напротив.

— Странный ты все же, котенок. Откуда такие сложности? Ты рожден убивать.

— Не в помощь северным крысам.

— Север, юг… это установленные людьми границы. Неужто ты думаешь — там, за пределами, кого-то волнует, кто и какую часть богатства земли захватит себе?

— Не знаю. Только выть хочется.

Лачи смотрел на него, испытывая противоречивые чувства — прикосновения не были в особой чести у северян, кроме разве что соединивших жизни пар — и даже дети получали от родителей не так много ласковых касаний. А глядя на это существо, так и тянуло тронуть блестящие черные волосы… как мех кошки. Лачи и кошек-то не гладил, и не сказать, что испытывал к ним симпатию. Ну, звери, ну, бегают…

Если бы этого можно было навечно удержать в облике энихи, сделать ручным… Лачи подарил бы ему жизнь и держал подле себя. Но — это было бы не то, совсем не то…

А Тейит ждет.

— Готовься к дороге, котенок.

Лачи рассчитывал преодолеть путь за два полных дня — можно было бы и быстрее, только не повезешь ведь котенка мимо поселений. Спутники, они же охрана, ехали первыми и замыкающими. Элати, узнав о гибели соратника, сей же момент умчалась в Тейит, хотя ее Лачи трогать не собирался.

На всякий случай Соправитель держал при себе несколько великолепных акайли, черных алмазов, поменьше того, которым когда-то убили Кессу.

Юноша, поняв, что намерен делать Лачи, замкнулся в себе, теперь из него нельзя было добиться ни слова. Соправитель недоумевал. Поразмыслил было, как вывести Кайе на разговор, но решил — это слишком. Это уже смахивает на самоунижение.

И все-таки никак в толк не мог взять, что кошке так не по нраву — ведь Лачи пока собирается всего лишь перекроить на свой лад верхушку дерева Тейит, убрать лишние листья и ветки. Одна веточка уже обломилась недавно…

А тот — молчал, будто ему приказали собственного брата убить. Неплохая мысль, кстати, но всему свой черед.

Котенок заговорил сам:

— Ты настолько ненавидишь свой город?

Сидя на грис, он всматривался в мутно-молочную дымку, обычную в этих горах по утрам.

— А разве у вас нет вражду между Родами? — ответил Лачи вопросом, быстро, вглядываясь пристальней в оборотня.

— Есть… но не так.

— А как?

Ответом можно было посчитать разве бойкий стук клюва дятла о сосну, а Кайе потерял интерес к разговору.

Тропа, которую лишь условно можно было назвать дорогой, петляла, карабкалась вниз и вверх, и было уже не до бесед. Только, когда смерклось, Кайе сказал — как обычно, на просьбу это не походило:

— Отпусти меня в лес.

— Нет, — покачал головой Лачи. — Потерпи еще немного.

— Думаешь, я стану слабее, если побуду на воле? — фыркнул тот, отсел подальше от костра — едва различимым стал в темноте. Только глаза поблескивали порой, когда вскидывал голову — то алым, то синим. Красиво…

За прошедшие две с половиной недели юноша научился не так открыто проявлять свою ненависть… э, нет, одернул сам себя Лачи. Просто он… терпит пока. Если дикий зверь начинает есть с твоих рук, потому что иначе не получается, это не означает — он не откусит ту же руку, к примеру, стоит только замешкаться.

На другое утро видны стали плато, голубоватые в тумане, а за ними вздымались отроги гор Тейит. Дома, считай.

Грис, которые боялись собственной тени, взвизгнули и дернулись назад, когда из-за поворота выбежал человек. Гонец, сильный и быстроногий, один из людей Лачи. Углядев Соправителя, кинулся к нему, заговорил вполголоса, помогая себе жестами. На его запястье болтался кожаный мешочек, украшенный лазуритом, любимым камнем Саати. Спохватившись, гонец передал Лачи мешочек. В нем не было ничего, но на коже мешочка изнутри рука Саати начертала несколько знаков. Прочитав их, Лачи знаком поблагодарил гонца, хотя обычно был щедрым на слова. Отъехал в сторону от небольшой кавалькады, задумался.

Он не ожидал одного — Лайа испугалась. Думал, постарается настоять на своем, примет сделанное Соправителем за вызов — но та попросту предпочла не рисковать.

«Он не должен появиться в Тейит живым. На подходе будут ждать — если ты попытаешься провести это в город, им отдан приказ уничтожить обоих», — так на словах гонца звучало сказанное для Лачи. А письмо Саати подтверждало новость.

Оставить оборотня в надежной тюрьме невозможно — печать хальни действует лишь вблизи хозяина и некоторое время после этого. А остаться с ним самому — предоставить Лайа все делать по-своему.

Если бы Соправительница решила повести свою игру… но она боится. Слабое утешение.

Он призвал к себе Кайе. Всмотрелся в своего пленника, особо внимательно, будто впервые. Выглядит не так уж плохо, не сравнить с той горящей изнутри землей… печать не дает ему сжечь себя. Отросшие волосы падают беспорядочными крупными прядями. Из одежды только штаны, ночная прохлада ему не страшна. Настороженный, недобрый взгляд из-под ресниц. И все же — не так-то легко прочувствовать до конца, что это юное существо и в самом деле смертельно опасно… смертельно опасный враг. Южане ощутили бы это легко, а Лачи лишь знает, разумом. Северяне иные, они не столь открыты, и с ними куда проще — проще видеть даже в ребенке возможного противника за непроницаемой маской.

А этот — весь на ладони; но Сила — само собой, труднее поверить — Дитя Огня отнюдь не стремится только нести смерть. А ведь видел в долине Сиван. Мог бы и догадаться…

— Хочешь знать, как ты здесь очутился? Полностью, с именами?

— Давно пора сказать.

Стоило дать ему хоть что-то желаемое, как сразу подобрался, и вызов в глазах.

Рассказывать Лачи умел, и все убеждение постарался вложить в слова и голос. Старался короче говорить, понятней.

— Тот, кто отдал тебя северу, знал — мы не сможем направить тебя против юга.

— Кто?

— Себя он не назвал, и знак я не видел. Могу только предположить, из какого он Рода, только боюсь ошибиться. Если бы я меньше знал людей, с первого взгляда не счел бы его серьезным противником. Он еще не достиг средних лет, и выглядит вроде древесной змеи — гибкой, тонкой и ядовитой.