Страница 25 из 54
— Пожалуйста, не уходи. Только не покидай меня.
Не сознавая, что делает, Фэллон забралась обратно в постель и обняла его большое тело. Он говорил как несчастный маленький мальчик. Совершенно потерянный. Она тряхнула головой. С чего это ему быть несчастным? Дамон был герцогом по крови, рождённым со всеми привилегиями. Он не знал голода. Или жгучей боли от удара хлыста по спине. Он с детства обладал богатством и властью и наказывал тех, кто ниже его по положению. Последнее звучало, конечно, не совсем правдоподобно. На самом деле, герцог относился к ней с большей бережностью и заботой, чем все предыдущие работодатели вместе взятые. Спотыкаясь, она выбежала из комнаты, уверенная, что герцог слишком пьян, чтобы пуститься за ней вслед… и чтобы понять, что он только что целовал своего камердинера. Хотелось бы надеяться, что завтра он не вспомнит вообще ничего. Закрыв за собой дверь, Фэллон пожалела, что здесь не было задвижки. С сильно бьющимся сердцем она припала к двери, с облегчением понимая, что между их комнатами есть граница, и ждала, прислушиваясь к стуку его шагов с другой стороны. Она облегчённо вздохнула, не услышав их. Фэллон дрожащими руками стащила с головы нелепый парик и запустила пальцы в свои короткие локоны. Рука скользнула вниз по щеке и остановилась на том месте на шее, где громоподобно стучал пульс… где он укусил, а затем поцеловал с таким пылом, что одно только воспоминание заставляло коленки подкашиваться. Кожа под пальцами была всё ещё влажной и тёплой. Клеймо, которое она будет всегда носить, всегда чувствовать. Даже после того, как навсегда покинет эти стены. В этот момент Фэллон точно решила, что обязана их покинуть. Как можно скорее. Пока он не узнал правду. И пока она не забыла все причины, из–за которых не может заботиться о нём, принимая во внимание тот факт, что она только что забыла.
При звуке закрывающейся двери Доминик резко сел на кровати. Голова закружилась. Он вздохнул. Свежий аромат корицы заполнил его ноздри. И ещё ваниль. И… запах свежего тёплого хлеба. Перед ним пронеслись пылающие страстью глаза. Сильное желание охватило его.
Со стоном герцог лёг обратно на кровать, разбросав руки в стороны. Он почувствовал пустоту и одиночество. Его руки задвигались, пытаясь найти кого–то… и ничего не находили. Никого. Он опять застонал, этот звук постепенно стихал, по мере того как он погружался в царство сна. А его рука всё ещё шарила вокруг, всё искала. Единственная, нетвердая мысль пронеслась в его одурманенном разуме перед тем, как заснуть: кто–то должен был быть здесь.
Глава 15
Доминик просыпался медленно, морщась от тупой пульсирующей боли в голове. Должно быть, он накануне выпил больше, чем следовало. Это, без сомнения, вчерашний разговор с камердинером выбил его из колеи. Черт возьми!
Замечания Фрэнка ударили по больному месту. Поразительно, но осуждение в голосе мальчишки терзало его весь день, пока он не нашёл компанию в лице Ханта, чтобы вместе с ним отправиться в «Обитель удовольствий» мадам Фатимы — один из самых грязных публичных домов в городе. Вместе они залпом рюмку за рюмкой пили бренди, пока осматривали множество женщин, большой выбор которых предоставляла мадам.
Сделав глубокий выдох через нос, Дамон вытянул руки по сторонам, растопырив пальцы в поиске одной единственной вещи, которую хорошо запомнил со вчерашнего вечера. Женщины.
По крайней мере, он ясно помнил начало вечера с ней. Конец ночи был для него как в тумане. Но он помнил тепло женской кожи. Широкий ротик, невероятно сладкий на вкус и невообразимо ласковый под натиском его губ. Герцог даже не представлял, что вкус чьих–либо губ может быть настолько приятен. Ленивая улыбка озарила его лицо. Не важно. С больной головой или нет, он был готов к новым удовольствиям.
В порыве страсти женщина отвечала ему так соблазнительно и пылко, что эти поцелуи опьянили его, словно крепкий ром. Такого Дамон не ожидал ни от одной женщины, которую бы посоветовал ему Хант. А эту посоветовал именно он, поскольку, как он сам заявил, она уже побывала в его постели. Возможно, Хант и понятия не имел, что за сокровище пряталось под ярко разрисованным личиком и облачённым в откровенный пеньюар телом, потому что он сразу отказался от неё, ограничившись содержательными рекомендациями.
Поскольку Хант много лет провёл за границей, то они с герцогом очень давно не виделись, но сразу вспомнили существовавшее между ними дружеское соперничество. Годы не стёрли из памяти это чувство.
Хоть и с большим трудом, Дамон попытался вспомнить имя той девушки. Бесполезно. Как бы её ни звали, она была совершенством. Самим совершенством, раз первые мысли в его только что проснувшемся разуме были только о ней.
Последняя женщина, о которой он думал с таким пылом, была Фэллон О`Рурк. Холст с её портретом до сих пор находился в соседней комнате. Все прошедшие недели герцог пытался его усовершенствовать. В жизни её глаза были ярче, а черты лица более мягкими, но с цветом волос он угадал почти идеально. Оттенки красного, золотого и коричневого. Почти идеально. Но не совсем.
Настроившись заново познакомиться с той, что делила с ним ночью постель, он повернул голову, собираясь с ней заговорить. Сказать что–нибудь озорное и очаровательное, что могло бы заставить девушку остаться с ним до полудня и развеять его скуку. Его мечтам не суждено было сбыться. Дамон наткнулся на белоснежное постельное бельё. Резко встав, он оглядел всю кровать и не нашёл ничего, кроме помятых простыней и покрывала. Быстро осмотрев комнату целиком, он расстроился ещё сильнее. Он был один.
Убегая, она наверняка прихватила что–нибудь с собой. Когда герцог заметил, что девушки нет, он не мог не придумать про неё что–нибудь скверное. Он найдёт её, если окажется, что она использовала его для того, чтобы ограбить. И пошло всё к чёрту!
Свесив с кровати ноги, он проигнорировал внезапно возникшую пронзительную боль в висках и проревел:
— Фрэнк!
Через несколько секунд смежная дверь открылась, и Фрэнк, осторожно ступая, вошёл в комнату. На его лице застыло прохладное, ни о чём не говорящее выражение. Удивительно!
Обычно на физиономии этого парня всегда читалось неодобрение, губы были вытянуты в тонкую линию, а ноздри слегка подрагивали. Он начал думать, что обречён нанимать камердинеров, которые его презирают. Доминик всегда сыпал проклятиями достаточно громко, и Фрэнк это слышал.
Парень выглядел бледным, да ещё этот его нелепый серый парик! Но камердинер упрямо поднял подбородок вверх. Заложив руки за спину, он остановился на достаточно далёком расстоянии от кровати и пробурчал:
— Да, ваша светлость?
— Где девушка?
— Девушка, ваша светлость?
— Да, девушка.
Фрэнк моргнул. Он вёл себя необычайно сдержанно. Это был определённо не тот человек, что вчера так рьяно критиковал его образ жизни.
— По–моему, это не сложный вопрос, — сказал герцог.
Фрэнк хотел было что–то сказать, но промолчал. Только он уж слишком пристально рассматривал Доминика.
— Чёрт возьми, не притворяйся, будто ничего не знаешь! – фыркнул он. Слуги всегда всё знают.
А камердинер особенно должен знать всё, что творится с его хозяином. И Фрэнк не исключение. Доминик сразу заметил в нём наблюдательного парня, который видел и замечал всё. И от его взгляда ничто не могло ускользнуть.
— Не знаю чего, сэр? – спросил камердинер. Как ни странно, сейчас он казался более сговорчивым.
— Чёрт побери! – Доминик съёжился от внезапной острейшей боли в голове и начал массировать лоб круговыми движениями, пытаясь её унять.
— Вам плохо, милорд? Могу я что–нибудь сделать для вас? – Фрэнк опять направился к двери, его рука застыла на полпути к дверной ручке. – Может быть, вы хотите, чтобы миссис Дэвис приготовила для вас свой тонизирующий напиток?
Услышав это предложение, герцог скривил губы. Его затошнило от одной только мысли о противном напитке миссис Дэвис.