Страница 24 из 54
Фэллон почувствовала облегчение и ужас одновременно. По крайней мере, он не узнал её. Но он признал в ней ту шлюху! Пьяный алкаш! И прежде чем она смогла исправить это недоразумение, он положил свою большую ладонь ей на спину и крепко притянул к себе.
— Ваша светлость! – на этот раз она не могла сдержать испуганный визг. – На самом деле я не…
Она не успела произнести остальные слова. Они превратились в приглушённое восклицание, когда его губы нашли её рот. Сладкий трепет пробежал по телу, как только их уста соприкоснулись. Он посасывал, покусывал и лизал её губы, уговаривая их раскрыться, пока его горячий язык не скользнул внутрь её рта. Ее тело, распростертое на нём, перестало сопротивляться, а кости стали мягкими, как воск. Теперь Фэллон было наплевать, что её путают с кем–то другим. Она застонала. В конце концов, целоваться герцог умел хорошо. Он, наверное, был рождён с этим талантом. Её ещё никто и никогда так не целовал.
За те два года после окончания Пенвича у Фэллон, конечно, была парочка поцелуев, но они были целомудренными, с мальчишками, едва ли старше, чем она сама. Но никогда у неё не было мужчины настолько взрослого и опытного, как Дамон. Никогда не было мужчины, которого она действительно… хотела. А теперь он есть. Очевидная, болезненная правда, которую девушка отрицала с самого начала. С тех пор, как он потряс и оскорбил её, с тех пор, как он напомнил ей о прошлом, которое она пыталась забыть… уже с тех пор она хотела его. Фэллон так сильно хотела этого аристократа, что казалось, желание может спалить её дотла. Не важно, что он олицетворял всё, что она так ненавидела в этом мире. Она вожделела его, хотела его поцелуев. Хотела прикоснуться к татуировке в облике змеи.
Потрясенная, она не могла пошевелиться. Не могла поднять голову. Не могла отстраниться. И, что ещё важнее, не могла вспомнить, что была мужчиной! Ну, или в образе мужчины, не важно.
Рука герцога спустилась с затылка ниже, ладонь надавила сверху на талию, прижимая её к себе ещё ближе. Фэллон стало очень жарко. Груди ныли, стиснутые тугими оковами.
— Господи, какая же ты сладкая, — пробормотал он, не отрываясь от её губ. Герцог опустил руку ниже, пальцами прощупывая позвоночник, пока не нашёл её попку. Тихий стон вырвался из её горла, когда он сжал её ягодицу и расположился под ней так, чтобы она почувствовала твёрдость его члена. Будучи одета в брюки, она и так прекрасно ощущала его. Какой стыд, но ей нравится это. Лаская дыханием его губы, она прижалась к нему. Ворча, он притиснул её ещё ближе, если такое было возможно.
Внезапно она поняла, что это и есть настоящий Доминик. Фэллон не могла называть его по–другому. Будучи принятой за шлюху, она рисковала очень скоро потерять девственность, которую так долго хранила. Это обстоятельство должно было остановить её. Вместо этого Фэллон таяла под натиском его нежных ласк, распростёршись на его длинном твёрдом теле. А предательский голосок шептал в голове: почему бы и нет?
Пульсирующее доказательство его мужественности упиралось в то место, где соединялись её бёдра, посылая сладкую боль. Там же покоилась его рука, словно пыталась оставить свой след, который навсегда врежется в её память. Это она знала точно. Вскоре после долгих поисков недорогого и безопасного места, Фэллон поселится в доме, который будет принадлежать ей и только ей. Но она всегда будет помнить его руки. Его прикосновения. Помнить его.
Волшебные поцелуи герцога лишали рассудка. Он творил чудеса своим языком, погрузив его в бездну ее рта глубоко и чувственно. Он как будто пил живительный нектар и никак не мог утолить жажду. Не удивительно, что женщины бросались к его ногам. Мужчина, чьи поцелуи были такими – по меньшей мере, опьяняющими – представлял угрозу для всего женского населения. Когда её целуют вот так, женщина чувствует себя особенной, любимой.
Её рука накрыла его щетинистую щёку, лихорадочно цепляясь за него, когда уже не понимала, где его губы, а где ее. Его небритый подбородок царапал нежную кожу её ладони. Герцог приподнял её выше, и широкая рука, лаская, скользнула в разрез между ягодицами ещё дальше, сильно надавив на центр её сладострастия. Фэллон задохнулась от греховного вожделения. Ни один мужчина никогда не дотрагивался до неё так порочно. Так жестоко. Она заставила бы страдать любого другого мужчину, попытайся он.
Через ткань брюк его пальцы безошибочно нашли её расселину, прошлись по ней вверх и вниз, легко надавливая, сильнее и сильнее с каждым разом. Внизу живота разгорался огонь. Фэллон раздвинула ноги шире, давая больше свободы его руке. Дыхание становилось резче, она с шумом выдыхала, по мере того как его сильные пальцы ласкали её, даря жгучее наслаждение. Медленно, затем быстро. Жестко, затем нежно.
Она запустила руки в волосы герцога и жалобно застонала. Напряжение всё нарастало, становилось всё туже, как пружина, готовая распрямиться. Влага сочилась между её ног. Фэллон затрепетала и вскрикнула в его рот. Затем он прервал их поцелуй, нашёптывая нежные слова, пока его губы прокладывали влажную дорожку вдоль горла. Она подняла голову, позволяя герцогу добраться до каждого уголка на её шее, и вдруг почувствовала, как парик съезжает в сторону. Подняв одну руку в попытке удержать его на месте, она вскрикнула, как только зубы Дамона впились в пульсирующую жилку там, где шея соединялась с ключицей. Это было безумием!
И всё же она не могла пошевелиться, не могла отодвинуться от него, не могла перестать изучать его тело как женщина. Не остановилась бы она, даже если бы герцог был в своём уме. Он укусил её за место у основания шеи, затем языком зализал место укуса, омывая нежную плоть. Фэллон часто моргала и задыхалась, как будто только что вынырнула из глубокого бассейна с водой. Он таким внезапным рывком перевернул её на спину, что у неё закружилась голова. Она первый раз почувствовала себя маленькой, женственной и хрупкой, когда Дамон склонился над ней и расположил своё тело между её разведёнными ногами. Затуманенный взгляд Фэллон бродил по мерцающим теням потолка, не видя ничего, пока его рука не сомкнулась на её груди. Она стонала и вздрагивала под его ласками, как от ударов током, в то время как её рука зарылась в его волосы, перебирая тёмные, шелковистые на ощупь пряди. Она не могла остановиться, и не важно, сколько голосов в её голове обзывали её дурой.
Дамон расстегнул её пиджак и стянул его с её плеч, как если бы каждая женщина, отведавшая его ласк, носила мужскую одежду. Должно быть, бренди окончательно лишил его рассудка. Сильным рывком он вытащил рубашку из её брюк. Его пальцы осторожно погладили мягкий живот, рёбра, поднимаясь всё выше.
Что ты творишь? Он же твой работодатель! Он даже не в курсе, что это ты. Он думает, что под ним одна из его шлюх!
Фэллон застонала. Её плоть горела огнём в тех местах, которых он касался, пробуждая в ней страстное желание, какого она еще не знала. Когда его руки достигли той ткани, которой она стягивала грудь, она с шипением оторвала свои губы от его рта. Хватит! Она должна остановить его. Эту деталь одежды герцог точно не оставил бы незамеченной. Вытянув вперёд руки, она оттолкнула его.
— Нет! – он на мгновение застыл над ней. Она опять толкнула его. На этот раз сильнее. Он перевернулся на спину. Вспрыгнув на ноги, Фэллон уставилась на него, дрожа всем телом.
С ворчанием он откатился на свою сторону и всмотрелся в неё полуприкрытыми глазами.
— Куда ты уходишь? – нечленораздельно спросил он, вглядываясь в её сторону в тщетной попытке разглядеть девушку. – А ну–ка иди сюда, ты! – приподнявшись, Дамон попытался устоять, опираясь на локоть, и схватить её за руку. Она отскочила, оставаясь вне пределов его досягаемости. Он со стоном откатился назад и закрыл глаза. Приложив одну руку к стучащему сердцу, Фэллон наблюдала за ним. Сердце ныло так же, как и всё тело. Он покрутил головой из стороны в сторону, медленно шепча что–то непонятное. Она сделала шаг вперёд, затем другой, пытаясь разобрать его слова. Когда их смысл наконец дошёл до неё, каждое слово отозвалось болью в её сердце, всё ещё бешено бьющемся под её рукой.