Страница 23 из 54
С горящим от стыда лицом Фэллон быстро отвела взгляд и попыталась найти Дамона. Её живот сжался при мысли, что он занят тем же самым. Ради всего святого, она же его камердинер! Почему же она никак не может поверить, что он на самом деле жесток? Почему же она чувствует такое разочарование, если это так? Как будто у неё были какие–то права на него? Или она надеялась их получить?
Её словно ушатом ледяной воды окатили, когда она поняла, что за ощущение испытывала. Глубокое, сжигающее всё изнутри чувство не было досадой, а представляло собой целый набор эмоций. Ревность. Фэллон ревновала герцога к любой женщине, согревавшей его постель. К любой женщине, которая могла пальцами и губами дотрагиваться до его порочной татуировки. Любоваться этой ужасающей красотой на его груди.
И тут она ясно увидела герцога, лежащего на кровати. Вокруг него ползала женщина. Фэллон почувствовала некоторое удовлетворение от того, что он всё–таки не был в сознании. Хмурое выражение застыло на лице женщины, пока она пыталась его разбудить. Она схватила его лицо, пальцами стискивая щёки, и трясла, пытаясь его разбудить. Дамон застонал и откатился от неё в другую сторону. Тёмная ярость клокотала в груди Фэллон. Ей захотелось перепрыгнуть через всю комнату и отбросить эту женщину от него. Откашлявшись, она подождала, пока находившиеся в комнате заметят её.
— Давай же, — промурлыкала женщина, засовывая руку ему в бриджи. – Я приехала сюда, чтобы немного порезвиться. Просыпайся.
— Любезные! – крикнула Фэллон, потому как больше не могла молчать и захлопала в ладоши так яростно, что их защипало от боли. – Уже поздно!
Лорд Хант недовольно посмотрел на неё:
— Тогда иди и спи!
Женщина на кровати несколько приободрилась. Она на четвереньках пересекла кровать, её груди почти выпрыгивали из выреза платья, а один тёмный сосок был уже выставлен на обозрение. – А ты симпатичный! Держу пари, ты не откажешь мне!
— Смотрите, Этан! – девушка в руках лорда опять захихикала. – Кажется, Дженни хочет поразвлечься с дворецким!
— Камердинером, — машинально поправила Фэллон. Удивительно, она не возмутилась пошлой шутке. И скривила губы, приняв её. Несомненно, это следствие жизни под одной крышей с Дамоном.
— Легко тебе говорить, Дотти. У тебя есть с кем позабавиться, – Дженни надула алые губки. Уставившись на Фэллон, она провела пальчиком вокруг возбуждённого соска. – Ты выглядишь крепким парнем.
Презрительно посмотрев на неё, Фэллон сказала ледяным тоном:
— Его светлости необходим отдых, — она обвела всех в комнате взглядом, способным заморозить. Этот взгляд мастер Броклхерст использовал, чтобы заставить учениц Пенвича застыть на месте и превратить их кровь в лёд. – Придёте к нему завтра, — она мельком взглянула на Дамона. Тот даже не пошевелился, – когда его светлость будет в состоянии принимать посетителей, – чего она искренне не желала. Она могла бы вытащить женщину из спальни за волосы и покончить с этим.
— Ты выгоняешь нас, мальчишка?!
Фэллон смело встретила взгляд лорда Ханта, намереваясь стоять на своём.
— Да, — она гордо подняла подбородок. — Выгоняю.
Он посмотрел назад. Наверное, его ещё ни разу не выставлял за дверь камердинер. Она задержала дыхание, не зная, что делать, если лорд откажется уходить. Он был крупнее. И, в первую очередь, он был мужчиной. Мужчиной с высоким положением и властью. Он мог бы испортить ей жизнь. Особенно теперь. Когда его светлость был без сознания. Виконт, если бы пожелал, мог бы наказать её за дерзость. В течение некоторого времени он смотрел на кровать, разглядывая своего бесчувственного друга. Вздохнув, он поднялся на ноги и взял пиджак с пола.
— Пошли, девочки. Мы разместимся где–нибудь в другом месте. Моя постель почти такая же широкая, как у Дамона. В ней хватит места вам обеим.
Дотти встала, одёргивая платье. Дженни присоединилась к ним. Лорд обнял их обеими руками за талии.
— Передай Дамону, что я приду к нему завтра, – темнота сверкнула в его предупреждающем взгляде. Он больше не станет терпеть её вмешательства. – Несомненно, он будет готов к развлечениям.
Она натянуто улыбнулась, зная, как сильно действует ему на нервы. Она не имела никакого права относиться к герцогу как к своей собственности. Она – камердинер, слуга, и не важно, что он относится к ней как к равной. Как к личности, в отличие от её предыдущих работодателей. Фактически, он интересовался её мнением и не любил осуждений с её стороны.
С тех пор, как она внезапно это поняла, Фэллон смягчила своё отношение к негодяю, негромко сопящему на широкой кровати. Она спрашивала себя, почему он занимает большую часть её мыслей. Обнимая по одной женщине с каждой стороны, виконт подошёл к двери, пропуская дам вперёд. Он повернулся и посмотрел на неё через плечо.
— Ты же сумеешь передать ему моё сообщение, не так ли, Френсис? Ты, кажется, так много всего умеешь, — он презрительно скривил губу. Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел.
Расслабившись от того, что Хант наконец ушёл, Фэллон опять посмотрела на герцога. Она никогда не умела скрывать свои чувства. Она была слишком недоброжелательной по отношению к виконту, и уже давно.
Уперев руки в бока, она приблизилась к кровати и посмотрела на своего работодателя, имевшего жалкий вид. Поцокав языком, она покачала головой. Действительно, вид у него плачевный.
— Жалкий, — пробормотала она. Герцог небрежно развалился на кровати, вытянувшись во всю длину.
— Проснитесь, — она ладошкой толкнула его в плечо, быстро одёрнув руку назад. Тепло, исходящее от него через ткань рубашки, было слишком соблазнительным. Вытерев ладонь о брюки, Фэллон стала изучать его лицо, которое казалось не таким уж жестоким, пока он спал.
Он застонал и повернул голову в другую сторону. Кусая губу, она осторожно поставила колено на кровать рядом с его распростёртым телом. Отпустив губу, она откашлялась.
– Ваша светлость?
Осторожно и нерешительно Фэллон положила обе руки на его грудь и начала трясти, пытаясь не обращать внимание на то, какой широкой, невероятно твёрдой и теплой она была.
— Ваша, светлость, ваши… — она остановилась, пытаясь подобрать более подходящее слово, — гости… они ушли.
Снова ничего. Ни единого звука. Ни единого движения. Ни даже храпа. Тишина воцарилась в комнате. Она облизала сухие губы и наклонилась ближе:
— Доминик, — прошептала она, ей понравилось, как прозвучало его имя из её уст. Непозволительно. Слишком лично. Она не разрешала себе даже в мыслях называть его так. – Доминик, — повторила она. Посмотрев на обутые в ботинки ноги, свисающие с кровати, Фэллон сказала: — Вам надо снять…
Жёсткие руки схватили её запястья. Она задохнулась, испуганная внезапностью, жаркий огонь прошёл сквозь неё. Её взор метнулся в сторону его скрытого темнотой лица. Герцог притянул её так близко, что их дыхания слились в одно.
— Так вот для чего ты здесь, дорогая!
Дорогая? Господи, почему он назвал её так? Неужели понял? Неужели догадался, кем она была? В темноте комнаты его глаза сверлили её, заставляя сердце отчаянно биться в испуге.
— Ваша светлость! – она пыталась вытянуть шею как можно дальше от его зоркого взгляда. – Отпустите! — она крикнула, надеясь, что голос звучал для него не так визгливо, как ей казалось. Как мужчина, Фэллон! Думай, как мужчина!
Теперь его серые глаза находились очень близко. Слишком близко. Только его ворчание напомнило, что она должна вести себя как мужчина и перестать вырываться из его рук.
Исправив интонацию, она попыталась говорить рассудительно, как человек, который держит ситуацию под контролем, а не как перепуганная женщина, сердце которой стучало так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди.
— Сегодня вечером вы немного перебрали, ваша светлость. Пожалуйста, отпустите меня!
— Ты ведь не этого хочешь, дорогая. Ты ведь приехала сегодня вечером, чтобы немного порезвиться. Помнишь?