Альфа Большого Пса

А этого полковник никак не хотел. Он не собирался сдаваться и надеялся еще раз поговорить с Егоровым. Но только позже. При других обстоятельствах.

Может, тогда…

— В любом случае, — вставая со стула, сказал полковник, — не отдавайте им книгу. Взвесьте все и примите разумное решение.

— Снова ошибка, — улыбнулся Стас. — И Гиппарх, и Луиджи советовали мне книгу вообще никому не отдавать, пока я не буду точно уверен, кто на стороне свободы.

— И все-таки я прав. До свидания, — сказал Лютиков и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, профессор еще несколько секунд сидел в раздумье, после чего резко поднялся и быстро вышел из комнаты. За дверью он нос к носу столкнулся с Вовкой. Заглянув ему через плечо, профессор успел лишь увидеть, как полковник свернул за угол. Вовка понял, что Стас хотел кого-то догнать, но не успел.

— Кто это? — спросил Вовка, кивнув головой в сторону свернувшего за угол человека.

— Лютиков, — как показалось Вовке, грустно ответил профессор.

— Был серьезный разговор?

— Очень серьезный.

— Он просил отдать книгу?

— Они все просят отдать книгу. Им всем нужна книга.

— Их поступки мотивированны, — сказал Вовка, пытаясь объяснить Стасу, что ничего странного в этих желаниях нет.

— Ты знаешь, мне его жаль, — сказал профессор и вернулся в свою комнату.

Вовка зашел следом.

— Почему?

— Он рассчитывал на меня, думал, что я ему поверю. Наверное, он хороший человек. Возможно, он единственный, кому можно было бы отдать книгу, будь она у меня. Но я ему не поверил. Не то чтобы совсем… Просто у меня есть серьезные сомнения.

— Сомневаешься, как поступить, поступай по закону, — чуть улыбнувшись, сказал Вовка.

— Эх, Вовка, — вздохнул Стас. — Да где же взять этот закон, по которому мы сейчас должны были бы поступить? Жизнь — это не свод расписанных правил.

Не железнодорожная колея, с которой свернуть можно только на стрелке, и то при условии, что стрелочник ее перевел. Жизнь — это дорога с тысячей перекрестков. А для кого-то жизнь вообще лес. Там нет даже тропинок. Куда ни пойдешь, везде деревья. И не знаешь, в каком овраге тебя ждет медведь.

— Да. Тяжело, — картинно наморщился Вовка. — Но у нас появился шанс. Юра получил книгу.

Стас резко обернулся и посмотрел на Вовку. Он не поверил своим ушам. Он хотел сказать: «Повтори», но не сказал.

— У нас мало времени, профессор. Нужно идти.

Дом был похож на гигантскую башню, если смотреть на него со стороны, и на гигантский колодец, если, стоя во дворе, поднять глаза к небу. В этот колодец можно было попасть лишь через две арки, зиявшие в противоположных стенах. Было тихо и пустынно. Дождь закончился, свинцовое небо все еще давило на землю, порывы холодного ветра хозяйничали от имени осени. Обломки мебели, битый кирпич, мусор валялись на асфальте. Ветер не спеша прогнал через весь двор кусок старой киноафиши.

— Он где-то здесь, — сказал Вовка, осматривая окна и надеясь увидеть в них какой-нибудь знак Топоркова.

Стоя посреди двора, профессор осмотрелся. У одного из подъездов, того, что был слева, не было двери. Дверь правого была приоткрыта и чуть покачивалась от порывов ветра. На Стаса нахлынуло странное ощущение пустоты. «Наверное, в космосе похожие ощущения, — подумал Егоров, медленно поворачиваясь и всматриваясь в окна. — Он наполнен миллиардами звезд, но вокруг тебя вакуум».

Во двор ленивой походкой вошел толстый серый кот. Замерев, он оценил взглядом незнакомых людей и через несколько секунд пошел дальше по своим делам.

Десять минут шестого. Топорков должен был их ждать во дворе. У профессора появилось дурное предчувствие.

— Пришли?

Вовка и Стас обернулись. От подъезда, в котором не было входной двери, вышел Юра. Он изрядно вымазался в цементе, саже и битом красном кирпиче.

Лицо его было усталым и довольным. Такое бывает, когда человек заканчивает тяжелую, нудную работу, которую сотню раз хотел бросить, но все же не бросил и теперь понимает, что больше ничего делать не нужно. Юра подошел к друзьям и посмотрел сначала на Вовку, потом в глаза Стаса.

— Ну что, очкарик, — улыбнулся Юра. — Гору мы своротили. Теперь давай разбираться, зачем нам это было нужно.

— Чтобы спасти вселенную.

Все обернулись. От арки, левее подъезда, из которого вышел Топорков, медленно шел Луиджи. На нем был незастегнутый черный плащ, Вовке, Юре и Стасу показалось, что под плащом Луиджи что-то прячет. Руки Луиджи держал в карманах плаща.

— Луиджи? — удивился Стас.

Точнее сказать, Егоров не столько удивился его появлению, сколько в очередной раз просто растерялся. Он предполагал, что, как только книга будет у него в руках, и Луиджи, и Гиппарх, и Лютиков обязательно придут к нему. Но сейчас книги у него еще не было. Больше того, он пока что даже не знал, где она.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Стас.

Егоров понимал, что задал самый глупый вопрос из всех возможных, но ничего другого он спросить не мог. А что-то спросить было нужно.

— Я говорил тебе, Стас, что не могу сам взять книгу в руки, но могу помешать завладеть ею пришельцу, — сказал Луиджи и, сделав еще один шаг, остановился.

Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Егоров обернулся и увидел Гиппарха, медленно шедшего к ним от противоположной арки. Он был точно в таком же черном плаще, что и Луиджи, который тоже был расстегнут. Он так же, как и Луиджи, держал руки в карманах, и было точно такое же ощущение, что под плащом Гиппарх что-то прячет.

Сделав еще несколько шагов, Гиппарх остановился.

— Гиппарх… — как будто удивился профессор.

— Я знал, профессор, что он постарается завладеть книгой. Я следил за ним, и, пока я жив, книгу он не получит.

— Будь осторожен, Стас, — сказал Луиджи. — Не забывай о его способностях читать чужие мысли и телепортироваться. Ты и ахнуть не успеешь, как он окажется за твоей спиной.

— У тебя те же способности, что и у меня, — сказал Гиппарх. — И если профессору нужно бояться моих способностей, то твои ему угрожают ничуть не меньше.

— Для начала, господа, — сказал Егоров, пятясь к Вовке и Юре, — оставайтесь стоять там, где стоите, и давайте-ка вы оба вынете руки из карманов. Я всего лишь обычный землянин, верю в мистику и коварство. Если вы хотите со мной о чем-то говорить… На земле не принято держать руки в карманах при беседе.

Вовка хотел выйти из-за спины Стаса, но тот остановил его, вытянув в сторону правую руку, и оглянулся. Еще несколько шагов — и они вплотную подойдут к подъезду.

Гиппарх медленно вынул руки из карманов и, опустив их, взял одной ладонью другую. Луиджи сделал то же самое. Между тем ощущение, что под плащами что-то спрятано, не исчезло. Гиппарх посмотрел на окровавленный бинт на руке Луиджи и, похоже, несколько удивился.

— Что у тебя с рукой? — спросил Гиппарх у Луиджи.

— Порезался.

— Глубокая рана?

— Да.

— Ты проверил кровь? — шепотом спросил Егоров.

— Когда? — так же шепотом удивился Топорков.

— Юрка, ты должен был сделать анализ крови!

— Извини, профессор, мне было не до анализов!

— Вот видишь, они тебе не верят, — сказал Гиппарх, чуть качнув головой в сторону землян. — Ты можешь их разубедить?

— В чем, Гиппарх? — спросил профессор.

— Видите ли, Станислав, аникулы, как и лириды, способны не только чувствовать поблизости от себя живые организмы и телепортироваться усилием воли на небольшие расстояния. Усилием воли мы можем ускорить процесс регенерации живых тканей нашего организма. Иными словами, мы способны заживлять свои раны.

— Вы хотите сказать, что если он такой же, как и вы, то у него не должно остаться даже и следа от пореза? — спросил профессор.

— Никакого, — ответил Гиппарх. — Даже шрама.

Все посмотрели на Луиджи.

— Может, у пришельцев с Сириуса организм и способен на подобные фокусы, но у нас, землян, к сожалению, нет, — сказал Луиджи.