Страница 119 из 139
Позднейшие исследования, особенно относящиеся к советской эпохе, установили полную условность этой классификации.
Предположения об этническом родстве отдельных палеоазиатов возможны лишь в отношении чукчей и коряков (быть может и эскимосов), с одной стороны, и юкагиров и чуванцев, с другой. Гиляки, о происхождении которых существует несколько исключающих одно другое мнений, отличаются от прочих палеоазиатов своей материальной культурой, а в языковом отношении близки американским народностям. Отсутствуют основания и для причисления к палеоазиатам кетов, родственных, видимо, этнически различным самоедским группам, обитавшим в исторические времена на юге Красноярского края (где некогда жили и кеты), а впоследствии исчезнувшим (асаны, арины, котты) и отюрченным (качинцы, сагайцы, койбалы и кызыльцы, вошедшие ныне в хакасскую народность, современные карагасы). Еще более невыяснен этногенез айнов, совершенно обособленных от палеоазиатов и относимых и к монгольской, и к кавказской, и к австронезийской группе. Кеты и айны исключаются поэтому многими современными этнографами из группы палеоазиатов. Опровергнуто также и историческое основание выделения этой группы, и место отдельных палеоазиатов в общей системе сибирских народов не выяснено до сих пор.
Советские лингвисты различают внутри палеоазиатов следующие родственные в языковом отношении группы:
чукотскую или чукотско-корякскую, куда входят чукчи, коряки и камчадалы (ительмены);
эскимосскую, объединяющую эскимосов и алеутов.
Юкагиры почти совсем утратили родной язык и относятся в этом отношении к русским, чукчам, ламутам, аналогично чуванцы — к русским, чукчам и корякам. Гиляки представляют совершенно обособленную группу.
Сохранившаяся на протяжении ста лет классификация сибирских народностей отражала в свое время состояние изученности этих народов. Предисторическое прошлое их было исследовано очень мало, особенно в антропологическом и археологическом отношении: не известны ни пути миграции, ни эпохи заселения территорий Крайнего Севера теми или иными этническими группами, не исследованы взаимные культурные связи, не выяснены, словом, основные вопросы этногенеза.
Сложные проблемы этногенеза народов Севера впервые разрабатываются советскими учеными. Исследования их устанавливают следующие положения, очень общего пока еще характера.
В эпоху русского завоевания Сибири северные этнические образования сложились уже в большинстве своем, каждая в отдельности, в определенное, отграниченное от других (соседей), культурно-историческое единство («племя», «этнографическая группа»). Единство это складывалось из отдельных родов, которые занимали вполне определенные, им самим хорошо известные территории, вели однотипное хозяйство и были связаны общим языком, культом, этническим самосознанием. Современные малые народы Севера являются, таким образом, результатом длительного и сложного этногенетическюго процесса. Они сформировались в самостоятельные этнические образования — в том виде, как их застала писанная история, — в результате процессов смещения и взаимовлияния разных древнейших насельников Севера, примыкающих по своей культуре к некоторым современным «палеоазиатам», как между собою, так и с позднейшими пришельцами с юга.
Обоащаясь к палеоазиатам, нужно сказать, что археологические, этнографические и лингвистические изыскания последних лет устанавливают известное культурное, а, быть может, и этническое родство между чукчами, коряками и эскимосами и приводят к предположению об общем происхождении их от древнейших обитателей побережий Ледовитого океана. Эти «праэскимосы» создали так называемую берингоморскую культуру полярных морских охотников. Найденные в 1932 году в нескольких пунктах (мысы Северный и Дежнева, сел. Инчоун) предметы берингоморской культуры и последующие работы С. И. Руденко на Чукотском полуострове (1945) и А. П. Окладникова у мыса Баранова (1946) показывают, что предки современных эскимосов были расселены и на побережье Ледовитого океана до Колымы. Это подтверждается и остатками старинных жилищ (о них упоминает и Врангель), и фольклорным материалом, и данными топонимики. Следы этой древнейшей культуры морских охотников эскимоидного типа прослеживаются и далеко на западе, на территории расселения современных ненцев (полуостров Ямал, Тазовская губа). Очевидно и там существовала некогда эта своеобразная культура оседлого полярного населения, сменившаяся позднее культурой кочевых оленеводов (на западе ненцев, на востоке чукчей). Лингвистические изыскания тоже устанавливают некоторую общность словарного материала самоедских языков (ненецкого, энецкого, нганасанского) с палеоазиатскими (чукотским, корякским, эскимосским). Что касается, в частности, приморских чукчей, то некоторые данные в области материальной культуры, религиозных представлений и языка позволяют предполагать, что они образорались в результате слияния части чукчей с прибрежными эскимосами. Вопрос о происхождении и взаимоотношении в древности алеутов и эскимосов не выяснен. Одно, ведущее свое начало еще от Штеллера и представленное впоследствии Вениаминовым, Л. Шренком, В. Богоразом и другими, мнение придерживается азиатского происхождения алеутов. Аналогично этому и азиатские эскимосы считаются остатками эскимосов, перешедших в Америку по суше, соединявшей в конце четвертичного периода оба материка. Другие ученые (Иохельсон и другие) приписывают и эскимосам и алеутам американское происхождение. Во всяком случае этнографические и языковые данные подтверждают известную близость алеутской и эскимосской культуры; налицо также известное родство алеутской и палеоазиатской культуры, с одной стороны, и алеутской и индейской, с другой. Все это позволяет говорить об этнической общности в прошлом палеоазиатов северо-восточной Сибири с индейцами Северной Америки.
Аналогичны изыскания советских исследователей в области этногенеза другой, тунгусо-маньчжурской части населения крайнего северо-востока. Формирование тунгусов происходило, предположительно, в области верхней Лены и Ангары (Прибайкалье), на основе смешения пришлых прапредков, — близких к монголам выходцев с юга Восточной Азии, и древнейшего неолитического населения новых мест их обитания — разных палеосибирских племен. В последующую историческую эпоху произошло расселение пратунгусов к северу, востоку и северо-востоку от Прибайкалья. На крайнем северо-востоке имело, видимо, место образование ламутского этноса в результате смешения тунгусских и юкагирских элементов.
Подверглась, в свете новейших советских исследований, пересмотру и господствовавшая ранее упрощенная теория южного происхождения (переселения) якутов. Образование якутской народности рассматривается в настоящее время, как результат сложного процесса смешения пришлых с юга (из Прибайкалья и Приамурья) тюрко-монгольских племен с автохтонами новых мест расселения — пратунгусскими и, возможно, некоторыми палеосибирскими компонентами.
Эти охарактеризованные в самых общих чертах положения, к которым пришли советские ученые (А. М. Золотарев, А. П. Окладников, Г. Н. Прокофьев, С. А. Токарев, В. Н. Чернецов и др.), закладывают только первые основы предистории северных народностей. Общие проблемы этногенеза далеки еще от разрешения, но разработка частных вопросов этнологии дала уже большие положительные результаты, как для определения ближайших задач дальнейших исследований, так и для опровержения ряда антинаучных и реакционных так называемых «геополитических теорий» (финских, японских и др.).
Дальнейшая совместная работа советских этнографов, лингвистов, историков, археологов, антропологов разрешит сложные вопросы сибирского этногенеза.
Я уже упоминал об этнографической ценности «Путешествия». Высокая образованность Врангеля и Матюшкина, разносторонний интерес к исследуемой стране, острая наблюдательность дали в общем итоге выдающееся описание населения Колымы и смежных районов. Многие наблюдения, выводы и характеристики, сделанные авторами «Путешествия» и относящиеся к самым различным сторонам жизни северных народностей, поражают исключительной меткостью, глубиной оценок-обобщений и сохранили свое значение до самой советской эпохи. Ограничусь в этом отношении немногими, наиболее яркими примерами.