Страница 11 из 31
Толпа осаждала аэровокзал. Люди рвались к дверям с надписью «Прибытие». Я еще не знала, что это манильцы встречают родственников, отработавших по контракту за рубежом, поднакопивших денег и теперь возвращающихся с радужными надеждами — купить квартиру, открыть небольшое дело... Радостные возгласы, похлопывания по плечу... И завистливые взгляды тех, кому некого встречать, кто пришел просто поглазеть на недоступный, но такой заманчивый мир у взлетной полосы.
С трудом протиснувшись сквозь толпу, сажусь в такси и через полчаса вхожу в прохладный холл гостиницы «Хилтон», оставив на улице паркую жару и длинные ряды тонких саженцев с табличками: «Помогите мне расти, я — ваше будущее!»
Манила — город вечного лета, полный цветов и солнца, лежит у экватора, на острове Лусон, в Тихом океане. Манила по-тагальски значит — «Там есть нила» — трава, которая и сегодня плывет по реке Пасигу, как нескончаемый «зеленый ледоход».
Как рассказать о городе, чтобы зримыми стали его краски, ощутимыми его запахи?
...Встану пораньше, пока небо еще дышит свежестью. Тихо. Большинство манильцев еще спит. Но уже усердно метут улицы дворники в оранжевой униформе — Манила очень чистый город. На рынках из фургонов выгружают плетеные ящики с курами, утками, поросятами. Живой товар визжит, хлопает крыльями... Рыбаки привозят первый улов. На банановых листьях, переложенные кусочками льда, трепыхаются рыбы, лангусты, кальмары, чернильные каракатицы. Можно купить челюсть акулы, похожую на частокол; хвост ската — амулет от сглаза, перламутровую раковину с волшебным гулом моря... Как во времена Гончарова, ананасы таскают связками. Только тогда их продавали по доллару за сотню, теперь... за штуку.
Мальчик, разносчик газет, на ходу жует крупук — чипсы из сушеных креветок. В зыбкой тени пальмы, на земле спит бездомный; мухи ползают по его лицу, но это нисколько его не тревожит... Катят на велосипедах после ночного дежурства охранники — рослые парни в синей форме с погонами, с кольтом за поясом. К вечеру они вновь займут свои места у входов в банки, офисы, особняки... Парнишка везет на тачке огромную глыбу голубоватого, тающего льда. У ресторана лед сбросят на пол, расколют и разложат по стаканам с соком... Встретились на углу и о чем-то судачат две кухарки... Слышен протяжный вопль уличного продавца: «Ба-а-лут!!» Это утиное яйцо, в котором уже сформировался птенец. Яйцо отваривают или пекут в золе. Говорят, очень тонизирует. Манила — большая любительница балута, поглощает его во множестве...
Кончилась служба в церкви. Сгоняя с лица елейное выражение, прихожане направляются к машинам, обсуждая житейские проблемы. Торопливо прошла «мейд» — домашняя прислуга. Она есть в каждой мало-мальски состоятельной семье. Ей положена белая спецодежда, скудное жалование и неограниченный рабочий день... Из кафе вышла «сладкая парочка» — похожий на шкипера солидный рыжий бородач и совсем юная филиппинка. Такая картинка в Маниле не редкость. И чем старше джентльмен, тем моложе и красивее его смуглая подружка.
Утро дает старт бешеному автомобильному марафону. «Танцуя» на круглой полосатой тумбе, регулирует движение полицейский. В его руках, как у жонглера, мелькает белый жезл, а сам он, несмотря на явно избыточный вес, легко прищелкивает каблуками. Сейчас для упитанных дорожных стражей настала нелегкая пора: их шеф, считая, что полиция должна быть приятной для глаз, распорядился: всем сесть на разгрузочную диету. Кто не сбросит лишний вес за месяц, будет отправлен в лагеря для похудения; если же и это не поможет, — в отставку!
Улицы Манилы заполонили джипни. Они появились еще в конце второй мировой войны, когда американские солдаты за бесценок распродавали военное имущество. Многие предприимчивые филиппинцы тогда обзавелись джипами, сделав из них джипни — маршрутные такси для «тао» (простого человека). Джипни недорог, удобен, его можно остановить в любом месте. Как правило, водитель — не владелец, а арендатор машины. Он сам покупает бензин, выбирает маршрут, часы работы. Часть выручки отдает хозяину.
Чтобы выделиться из тысяч собратьев, таксисты дают машинам звучные имена, разрисовывают кузов. В кабине устанавливают алтарь с Мадонной, чтобы хранила в пути. Ветровое стекло так обклеивают картинками, что дороги не видно. А на капот водружают зеркала и фигурки лошадей из белого металла. Почему лошадей? Возможно, это ностальгия по тем временам, когда лошадь и «кучеро» были единственными хозяевами дорог. Когда вся «испанская» (Филиппины долгое время были испанской колонией (вторая половина XVI в. — коней XIX в.). Потом их сменили американцы, и только в 1946 году Филиппины стали суверенным государством.) Манила съезжалась на вечернее гуляние «кальсадо». В экипажах сидели бледные черноглазые сеньоры в кружевных мантильях, с веером в руке. Это были прогулки напоказ, шанс щегольнуть новой лошадью, жокеем, любовником...
Несмотря на все усилия полицейского, автомарафон не поддается никакой регулировке. Кажется, все водители включились в гонку за лидером. Мчатся рейсовые автобусы-мастодонты, почти не замедляя скорости на остановках. Пассажиры вскакивают в автобус и выпрыгивают из него на ходу. Им помогают кондукторы. В салоне их двое — по одному на дверь. Прибавьте к этому поток мотоциклистов, везущих целые семьи. Женщины сидят сзади не по-кавалерийски, как у нас, а грациозно свесив ноги на одну сторону, покачивая тонкими каблучками.
В этом году в Маниле проложили первую ветку «наземного метро» — линию электрички. Но она не изменила ситуацию.
Полмиллиона машин несутся, отчаянно сигналя (хотя звуковые сигналы запрещены), сбиваясь на перекрестках в плотные пробки. Попадешь в такой «джем» — сиди, не рыпайся, жди, когда вытащат. «У нас не пробки, а уличные джунгли», — невесело шутят манильцы. Шутки шутками, но как новичку разобраться в густой паутине улиц? Как передвигаться по огромному городу?
Пока я раздумывала над этим, в гостиницу явился маленький подвижный человек, назвавшийся дилером по аренде машин. И через три часа у подъезда стояла просторная черная «импала» с водителем Феликсом. Он оказался отличным профессионалом, хотя и рисковым. Иной раз не удержишься:
— Феликс, ради Бога, не дави этого несчастного. Дай ему пройти!
— Подумаешь! — отшучивался он. — Нас почти шестьдесят миллионов. Одним больше, одним меньше. Что изменится?
В джинсах, в тщательно отутюженной белоснежной рубашке и темных очках, он производил впечатление преуспевающего человека.
— Феликс, а ты не скучаешь по родным местам?
— Конечно, скучаю! Скоро фиеста, поеду домой, в деревню, заберу сына. Ему пошел тринадцатый год. Пора пристраивать к делу. Тут я присмотрел местечко на бензоколонке. Много не заработает, но сыт будет. Потом, даст Бог, удастся скопить деньжат, арендуем джипни — почти свой бизнес. Тогда и сына обучу, возьму в напарники.
Феликс стал моим верным гидом и помощником. Правда, случались и казусы. Но с кем не бывает?
Однажды мне понадобилось срочно сделать фотографии на документы.
— Феликс, не знаешь ли хорошей фотостудии?
— Нет проблем!
Проехали центр, замелькали улицы поскромнее, а «хорошей фотостудии» все не было. Наконец, с трудом вписавшись в поворот, Феликс свернул в переулок и затормозил у сточной канавы.
— Приехали!
Из-под колес с квохтаньем разлетелись куры. На домах, прилепившихся друг к другу, красовались вывески, выведенные рукой доморощенного художника: «Мадам Тина — моды из Парижа», «Мадам Люси — салон красоты», «Моментальное фото»... В комнате, куда я не без робости вошла, за швейной машинкой сидела женщина. У се ног, на циновке возились малыши. Тут же на топчане лежал мальчуган постарше с забинтованной головой. Феликс что-то шепнул хозяйке: она отложила шитье, улыбнулась и повела по шаткой скрипучей лестнице наверх, в «ателье». Там, на сдвинутых стульях, накрыв лицо газетой, спал мужчина в шортах и расстегнутой рубахе. От скрипа ступеней и наших голосов он проснулся и, протирая глаза, шагнул навстречу. Это и был «первоклассный» фотограф. Взяв со стола видавшую виды любительскую камеру, он пощелкал ею. Я откланялась. Через час Феликс привез отпечатки. Конечно, они никуда не годились, хотя стоили втрое дороже, чем в самом лучшем ателье столицы.