Страница 29 из 50
— Какой позор! — Генриетта отступила на шаг назад и попыталась прийти в себя. Руки её дрожали непонятно отчего.
— Миледи, вы проиграли пари! — голос Луи звучал совершенно спокойно.
— Это подло… То, что вы сделали, — Генриетта, не оглядываясь на Луи, бросилась из сада.
— Теперь она ещё больше меня возненавидит, — проговорил ей вслед Луи, — однако эта чертовка своими поцелуями чуть не лишила меня самообладания.
На самом деле поцелуй Генриетты подействовал на Луп очень сильно, он едва смог избавиться от желания тут же овладеть ею. Воспоминания о поцелуе тревожили Луи. Чтобы избавиться от наваждения, он решил развеяться и с этой целью направился в свою комнату.
Переодевшись, Луи пешком отправился в город. Побродив немного по улицам Орлеана, он остановился возле одной харчевни с вывеской «Кабан и Утка». Луи вошел в харчевню. Посетителей почти не было. Лишь за одним столом сидели двое мужчин. Он сел за один из столиков, заказал бутылку вина. Луи опорожнил кубок с вином, краем глаза наблюдая за полногрудой женщиной лет тридцати, которая прислуживала посетителям. Женщина бросала на него недвусмысленные взгляды, а потом, улучив минуту, подошла к нему.
— За небольшую плату его сиятельство может получить много удовольствия. У меня есть отдельная комната для таких случаев.
— Спасибо, не надо, — Луи с удивлением услышал свой голос.
Недовольно хмыкнув, женщина отошла. «Да что со мной? — подумал Луи. — Я же для этого и пришел сюда!». Как ни силился Луи представить себя с этой женщиной, ничего не получалось. Ему даже не удалось вспомнить лица прежних любовниц. Все затмевало лицо Генриетты.
Невольно мысли Луи перешли в другое русло. И как ни старался Луи отогнать мысли о ней, ее лицо снова и снова всплывало в его памяти в мельчайших подробностях. Светло-зеленые глаза, которые лучатся, словно лунный свет, немного изогнутые брови — они едва не касаются ресниц, когда Генриетта злится, и поднимаются кверху, когда ее лицо выражает удивление. Чуть вздернутый нос, красивый овал лица, мягкие щеки, которые все время меняются в цвете, губы… О боже — при воспоминании о губах Луи чувствовал, что его охватывает страсть. Но больше всего ему нравилась маленькая родинка над губой Генриетты — она выглядела так маняще и придавала лицу особое очарование. «Все, довольно! — остановил себя Луи. — Иначе я превращусь в одного из влюбленных болванов, которые только и знают, что всю жизнь следят за краем одного и того же платья. Я должен выкинуть Генриетту из головы, — решительно подумал Луи, — она внушает слишком сильные чувства». Приняв это решение, Луи предался выпивке. В течение двух часов он опустошил четыре бутылки вина и только после этого, напевая песенку, отправился домой.
Генриетта вышла из комнаты и пошла по коридору. Она едва не столкнулась с Луи на площадке, но тот даже не обратил на нее внимания. Напевая песенку, Луи направился в сторону своей комнаты. Генриетта почувствовала сильный запах спиртного. «Он еще и пьяница! — с внезапной злостью подумала Генриетта. — Я места себе не нахожу, все время о нем думаю, а он развлекается, мерзавец!»
Как бы удивилась Генриетта, узнав истинную причину состояния Луи!
Утром Луи с небольшим опозданием спустился к завтраку Генриетта завтракала в одиночестве. Поздоровавшись, Луи занял уже привычное место на другом конце стола, напротив Генриетты. Повар подал молоко и вареные яйца с маслом. Луи скривился при виде молока. Голова трещала после вчерашней попойки. Морщась, он отпил глоток молока. Генриетта внимательно наблюдала за ним и видела, в каком состоянии он находится.
«Так тебе и надо!» — злорадно подумала Генриетта.
Отпив еще немного молока, Луи обратился к Генриетте:
— Дорогая невеста, вы еще не передумали насчет моего предложения? Вчера так много всего произошло.
Генриетта поперхнулась.
— Ешьте осторожней, — насмешливо посоветовал Луи.
— Я не разговариваю с пьяницами, — коротко отрезала Генриетта.
— Вы опять за мной следили? — хмуро спросил Луи.
— Не обольщайтесь! Вчера ночью вы едва не наскочили на меня и были настолько пьяны, что не заметили этого.
— Всякое бывает, — Луи отхлебнул глоток молока и сразу закашлялся.
«Грязный пьяница!»
— Вижу, вы довольно удобно сидите!
— А как ваша спина, не болит? — с притворным сочувствием поинтересовалась Генриетта.
— Нет, — угрюмо буркнул Луи.
Ему очень не нравилось, когда последнее слово оставалось не за ним.
— Берегите ее, — посоветовала Генриетта, — а заодно и остальные части тела — кто знает, что может случиться?
Услышав прозрачный намек в словах Генриетты, Луи невольно заулыбался. Чертовка не собиралась ему уступать, но он знал очень верное средство против Генриетты:
— А вы, дорогая невеста, поменьше купайтесь в пруду. Кто знает, что может случиться?
Генриетта опять поперхнулась.
— Я же просил: ешьте осторожней!
— То, что произошло вчера, никогда не повторится, — твердо произнесла Генриетта.
— На вашем месте я не был бы столь уверен, дорогая невеста.
— Когда вы называете меня «дорогой невестой», мне хочется убить вас. Или перестаньте называть меня подобным образом, или мне придется осуществить свое намерение!
— Подумайте прежде о возможных последствиях!
— Примените грубую мужскую силу? — вызывающе спросила Генриетта.
— Зачем же, — многозначительно улыбнулся Луи, — у меня есть более приятный способ.
Щеки Генриетты сразу же заалели.
— С вами невозможно разговаривать!
— В отличие от вас я получаю истинное удовольствие!
— Отныне я лишу вас этого удовольствия. Вы больше ни слова не услышите от меня! — Генриетта демонстративно погрузилась в молчание.
— Вы не ответили, дорогая невеста, принимаете мое предложение или нет?
Генриетта демонстративно молчала. Луи явно позабавило поведение Генриетты. Она и не понимала, с каким опасным противником имеет дело.
— Сегодня очень душно. После завтрака обязательно пойду и искупаюсь в пруду. Ты не составишь мне компанию, милая? Нет? Я хотел перейти на более тонкие детали.
Генриетта мрачно покосилась на широко улыбающегося Луи.
— Я вижу, милая, тебе не терпится снова оказаться в моих объятиях, но, к сожалению, сегодня я занят. Мне надо повидаться с баронессой де Ласси и ее милыми дочерьми. Они очаровательны, ты не находишь?
Лицо Генриетты становилось все мрачнее, но Луи продолжал измываться над нею.
— Кстати, я заметил, что ноги у тебя кривые. Думаю это оттого, что ты не пользуешься дамским седлом…
— Ах ты мерзкий, ничтожный, вонючий пьяница! Пылая гневом, Генриетта запустила в него тарелку, а
после нее все, что лежало на столе, полетело в Луп. Под конец, когда ничего рядом не осталось, она запустила в него стул, на котором сидела. Луи с хохотом уклонялся от летящих в него предметов.
— Насильник, грязный совратитель женщин, ничтожество! — Генриетта топнула ногой от бессильной ярости. — Не смей никогда ко мне приближаться, не смей говорить со мной, слышишь, мерзавец!
Генриетта повернулась и пошла к выходу. Следом прозвенел спокойный голос Луп:
— Ты идешь к пруду, милая?
Эти слова оказались последней каплей в переполненной чаше терпения Генриетты.
— Я убью тебя!
Она бросилась в сторону Луи, а тот со смехом побежал от нее. Генриетта погналась за ним и чуть не сбила с ног Журдена, который в этот момент входил в столовую. От удивления тот открыл рот и, хлопая ресницами, смотрел, как Генриетта гонялась за Луи, сыпя проклятиями. Слуги со всех сторон сбежались на крики. С ними происходило то же самое, что и с Журденом.
Разъяренная Генриетта выскочила за ним во двор.
— Стой, мерзавец! — кричала она. В ответ слышался смех.
Луи описывал круги по двору. И как ни старалась его догнать Генриетта, ничего не получалось. Луи сделал очередной круг и остановился у ворот. Едва Генриетта приблизилась, как он исчез за воротами.
— Ну, погоди, трус! — пригрозила ему вслед Генриетта.