За стеной

— Эдик рассердится, — пробормотала Лерка стряхивая с себя колючки.

— Полагаю, не из-за твоих испачканных штанов?

— Не говори глупостей, тебе не идет, — огрызнулась подруга — Я выставила его на посмешище перед всей деревней. Девушка сбежала накануне ночи поколения! Где это видано!

— У нас это видано! Раньше понарошку искали, теперь пусть по-настоящему… Ты что хочешь танцевать там, со всеми?

— Нет, — категорично замотала головой Лерка Танцевать она не умела — Слушай, — она снова перешла на шепот. Громкий и трагический, как будто уже меня похоронила. — А что с тобой сделает Серый… Ой-ой…

— Я стараюсь об этом не думать, — честно призналась я.

По большому счету, виновата в собственном побеге была не я. Просто моя мать и Серый не сумели договориться. Впервые на моей памяти.

Наш поход в Город окончательно отбил в Сержике желание ждать свадебной ночи поколения. Оно, то бишь желание, и так никогда не было особенно сильным, а тут еще я своими выходками подлила масла в огонь. Только вот на этот раз моя мать почему-то решила что «все должно быть как у людей, по закону». Можно подумать, что эти самые законы придумали не мы сами.

Мамино упрямство не привело Серого в восторг. И, конечно, не остановило. Не имею понятия, какие аргументы Сержик привел Совету в пользу своего предложения, но только благодаря его заботам брачные танцы всему нашему поколению пришлось устраивать в самый разгар сезона дождей. Дождь; как и внеплановый праздник, во всей деревне не раздражал никого, кроме меня.

Единственной формой протеста, пришедшей мне в голову, был побег. По традиции в день свадьбы жених должен «найти» свою невесту. Вот пусть и поищет. Сам захотел, сам и мучайся!

Впрочем, реакцию Серого, осознавшего, что я не сижу в каком-нибудь сарае, а сбежала по-настоящему, предугадать было нетрудно. Это тебе не безобидный улыбчивый Эдик. Вряд ли мой почти родич ограничится словами: «Больше никогда так не делай».

— Убьет, наверное. Может, вернешься?

— Нет. Лучше уж я буду рядом. А то и впрямь убьет. А при мне, может, и постесняется.

В это я верила с трудом. Стеснительность была столь же чужда Серому; как, например, страх — покойнику. Но я была признательна подруге за желание помочь в трудной ситуации.

— Спасибо, Лера, я…

— Кроме того, если я останусь, Сержик вытрясет из меня правду. Мне же еще и попадет зато, что не отговорила тебя. А так, пока он будет ругаться с тобой, про меня, пожалуй, совсем забудет.

Вот вам и вся помощь.

Тем временем в ее ладонях вспыхнул новый огонек.

— Пошли, что ли…

Я выдернула из волос последний репей. Повезло Марику — он лысый от рождения.

— Пошли.

Еще только-только начинало светать, когда мы добрались до сторожки.

— Заходи, — широким жестом пригласила Лера, распахнула тяжелую деревянную дверь и вошла внутрь.

Я немного задержалась, оглядывая окрестности. Если честно, ни разу в жизни здесь не была. Повода не нашла. Обычно сюда приходили молодые парочки в поисках уединения. Мне уединяться было не с кем. Вся деревня знала, что Серый положил на меня глаз. Спорить с ним по этому (да и по любому другому) поводу желающих не находилось. А таскаться в лесную глушь с Серым… Что мы, мало времени вместе проводим?

Из дома донесся испуганный крик Леры. Я рванула к ней, глупо, неосторожно, уже зная — случилась беда, но, переступив через порог, обо что-то сильно ударилась головой. В глазах потемнело. Я попыталась опереться рукой о косяк… почувствовала еще один удар… Внутреннее убранство домика лесника я так и не увидела.

Где-то совсем рядом журчала вода. Пахло водорослями и рыбой. Голова раскалывалась, и почему-то затекли руки.

Я осторожно открыла глаза. Обстановку это не прояснило, а вот голова заболела сильнее. Я лежала на правом боку и могла видеть лишь плотно сбитые, просмоленные, воняющие рыбой деревянные доски. Я повернула голову чуть влево. Там тоже не нашлось ничего интересного. Серое, быстро темнеющее небо. Здорово.

— Лера…

В ответ — только плеск волн и скрип уключин.

Я попыталась подняться. Моей голове и желудку это не понравилось, хорошо еще, что я давно не ела. Хотела пошевелить руками и обнаружила что связана.

— Очухалась, — с издевкой произнес чей-то голос.

Не совсем, если честно. В голове треск, рук почти не чувствую, желудок прыгает как пьяный заяц. И пить хочется.

— Пить хочу, — сообщила я невидимому собеседнику.

— Потерпишь, — отрезал голос.

По серому небу проплыло серое облако. Потом еще одно. Дождь будет. Сезон дождей. Кажетея, ночь поколения я уже пропустила Только вот непонятно, это хорошо или плохо. Судя по связанным за спиной рукам, все-таки плохо. Серый никогда себя так не вел.

Лодка мягко ткнулась в берег. Всплеск. Скрежет деревянного дна по песку. Похоже, мы прибыли. Интересно, куда?

— Поднимайся! Я честно попыталась это сделать. Не получилось.

— Поднимайся!

— Тебе надо, ты и подними, — огрызнулась я. Меня резко подняли, встряхнули и швырнули на берег. Я упала Меня подняли еще раз. Я проморгалась и в изумлении уставилась на человека рядом со мной.

— Не может быть…

— Может, девочка, может, — усмехнулся Влад.

Он был мертв. Он должен был быть мертв. Я сама видела изорванные, окровавленные остатки его одежды.

— Тебя изгнали… ты умер…

— Меня изгнали, Дина но я не умер. Извини, но так уж получилось.

Я огляделась. Узкая полоса берега, крутой склон, желтая трава, песок вперемежку с камнем. Старая лодка Мы вдвоем. Леры нет. Я не спросила о ней. Я боялась услышать правду.

На лицо упала крупная капля.

— Пошли, — распорядился Влад и развернул меня в сторону уходящей куда-то вверх тропинки.

Вряд ли у меня был выбор.

Идти в гору со связанными за спиной руками было тяжело. Я спотыкалась, падала Влад рывком поднимал меня и толкал вперед. Когда мы, наконец, забрались наверх, я с трудом поверила, что подъем закончился.

Но гораздо трудней было поверить в то, что Влад жив.

Много времени прошло с тех пор, как он покинул общину. Много. Почти четыре года. Он убил человека. Никто до сих пор не знает, что они не поделили, Влад и Слепой Стас, отец Сержа. Вопросы Старших Влад игнорировал. Совет приговорил его к изгнанию. Серый возненавидел Совет. Я понимала его — после смерти отца он остался сиротой.

Серый несколько дней курил траву, пытаясь забыться. Я знала, что это не поможет — его организм не реагировал на галлюциногены. Он не пускал меня к себе. Вообще никого ни пускай, ни с кем не разговаривал даже через закрытую дверь. А потом ушел. Я думала, он не вернется. Для кота что лес, что деревня — везде дом. Община думала иначе. Община оказалась права. Серый вернулся.

Он принес моей матери двух зайцев и вежливо попросил помочь ему с одеждой. Сам шить он тогда еще не умел. Он не вспоминал об отце и Владе, а в общине не нашлось желающих выяснить, что он делал столько времени в лесу.

Труп Влада никто не видел.

На этом берегу реки после Взрыва не выжил никто. Так сказали Старшие. Здесь находился Реактор. Первое, самое страшное облако смерти дошло до воды, впиталось в нее, заразило реку. Но некоторые из тех, кто оказался на другом берегу, уцелели. Потом начались ураганы, радиоактивные дожди, голод, мутации… Вода, которую нельзя пить. Впрочем, наша община расположена значительно выше по течению.

Я знала, что деревня мертва. Знала еще до того, как мы вошли в нее. Ну, почти мертва. С некоторых пор в ней поселился Влад

Дом, в который он меня приволок, снаружи мало чем отличался от остальных. Сгнившие бревна, покосившиеся стены, просевшая крыша. Внутри было темно и относительно чисто. Я даже удивилась. У Серого, например, убираться Приходилось мне. Сам-то он только мусорить умел.

— Развяжи мне руки, — попросила я, останавливаясь посреди комнаты и оглядываясь. Одна кровать, одна дверь, одно заколоченное окно. Глухая стена печи. Стул и стол. Порванная куртка на кровати. Железное кольцо, вбитое в стену, и тонкая длинная цепь на нем Какие-то тряпки, сваленные в углу.