Герцог и колдунья

А в это время Белуанта, внезапно остановив движение своего отряда и к чему-то напряженно прислушиваясь, подозвала к себе капитана ополченцев.

— Здесь недалеко должна быть река, Охорка. Мы можем на нее выйти?

— Да, госпожа. До реки не больше четверти дневного перехода осталось.

— Тогда быстро вперед. На берегу разобьем лагерь. Ловите рыбу, охотьтесь, отдыхайте. Мне предстоит важная встреча.

Она посмотрела на недоуменное лицо капитана и властно добавила:

— На эту встречу я пойду одна.

Тарган пришел в себя только вечером. Он внимательно осмотрел березу, расщепившуюся надвое в том месте, где проползли по ней отрубленные пальцы колдуна.

— Завтра с утра, Ирпет, отправимся в путь. Дорогу я знаю, пройдем мимо завалов и болот без задержек.

Байг, не возражая, налил колдуну чашку бульона. Пока колдун спал, ему удалось добыть несколько птиц, которых он без промедления сварил. Тарган хлебал неохотно, лишь потому, что понимал необходимость подкрепиться. Байг его ни о чем не спрашивал, и сидел у костра с невозмутимым видом. Только когда колдун, поев, растянулся на теплой накидке, байг тихонько проговорил:

— Волки воют, мудрейший. Перекликаются. Четыре стаи. Ночью большая охота будет. Как бы не на нас…

— Подавятся… — пробормотал колдун, однако встал, и трижды обошел место ночлега в пятнадцати шагах от костра, временами произнося заклинания.

Просыпавшийся несколько раз ночью зеленый байг не раз видел отблеск костра в волчьих глазах. Но ни один зверь не посмел пересечь границу охранного круга.

А на берегах Охорки тоже всю ночь горел костер. Отряд Термеку, уже в темноте вышедший к реке, не спал. Звонко стучали топоры, с протяжным гулом падали на землю древесные стволы. Люди короля готовили плоты для себя и коней, чтобы рано утром отправиться в путь. Отряду выпал более длинный путь, но им могло помочь течение реки, тогда как Таргану с провожатым приходилось рассчитывать только на свои силы.

Глава 25. Королевская охота

— Это!? Не одену, — истерически завизжала Белуанта, глядя на сработанные серым байгом сапоги.

Больше всего они напоминали обросшие перьями громадные валенки.

— Тогда иди босиком, — пожал плечами Уфелд и сдернул свою куртку с ног племянницы герцога.

— Ты как нежить бездушная, — со злостью проговорила Белуанта, проворно засовывая озябшие ноги в сапоги-самоделки.

— Бездушная нежить тащила бы тебя и дальше по снегу в дырявой обувке, — ответил спокойно байг и начал затаптывать костер.

Вздохнув, девушка набросила на плечи заячью накидку, байг плотно подпоясал ее веревкой, и они вновь зашагали по нехоженому лесу. Здесь стояла тишина, лишь изредка нарушаемая цоканьем чем-то недовольной белки. Байг постоянно оглядывался на Белуанту, которая старалась не отставать.

— Скажи, Уфелд, зачем было графа Косму убивать, когда мы все равно идем в сторону ближайшего поселения? — задала не лишенный здравого смысла вопрос Белуанта. — Он ведь того же и хотел.

— А кто уговаривал меня по темечку топором оприходовать, Ваше Высочество? — хмыкнул в ответ Уфелд. — Сам себе граф яму вырыл. Да и не убил я его вовсе, очухается. А там уж как Великие Белые распорядятся. Только с таким спутником я больше никуда не пойду. Ты еще не все о нем знаешь. А мне вот под его началом изрядно послужить довелось…

И после этих слов он до самого привала больше не открыл рта. То ли таланты байга проявили себя в полную силу, то ли им повезло, но после привала им посчастливилось отыскать замерзший ручей, вверх по течению которого они и пошли. Ручей вел их почти точно к югу, лишь незначительно забирая на восток. Идти по гладкому льду, припорошенному снегом, было значительно легче. Опасные места байг распознавал издали, и они обходили их по берегу. Уфелд беспрерывно ворчал, что ручей уведет их в сторону от человеческого жилья, но девушка уговаривала его придерживаться выбранного пути, пока это возможно.

— Это он на равнине такой тихий, и лед прочный, а начнутся предгорья, где вода бежит быстрее, там льда уже не будет, — предупреждал Уфелд. Он врал: никаких гор в этой части Согури не было и в помине, просто не привык шествовать на виду.

Впрочем, он особо не настаивал. Видать, и самому бить ноги по заснеженному лесу надоело.

Лошадь Ирпета шла за ним послушно, а конь Таргана, следующего за зеленым байгом, постоянно порывался остановиться. Держать повод двумя пальцами было неудобно. Боль колдун подавил, полностью сосредоточившись на поиске дороги. Ирпет очередной раз взмахнул огромным ножом, прорубая дорогу сквозь ветки, и обернулся к колдуну.

— Впереди спуск. Нам куда?

— Прямо. Слева обрыв, направо упремся в болото.

— Тогда придется на следующий холм карабкаться…

— Вперед, — раздраженно повторил усталый колдун и с силой дернул поводья.

Ехать верхом они не могли. Нижние ветки деревьев смыкались, и Ирпету приходилось прорубать дорогу сквозь них. Ночные волки исчезли с рассветом. Байг утверждал, что они не вернутся. Тарган, спускаясь сзади, внимательно смотрел вперед, безуспешно отыскивая взглядом холм с венчиком скал в виде короны и струйку дыма над ним.

Там, где в быструю прозрачную речку, огибавшую невысокий каменистый холм, падал с обрыва лесной ручей, олениха настороженно подняла от воды голову. Ее изящная головка поворачивалась из стороны в сторону, уши насторожились. Она толкнула носом заглядевшегося на бегущую воду олененка, и отступила назад, мгновенно скрывшись среди деревьев. Олененок неохотно последовал за нею. А в это самое время на откосе холма заколыхались ветви большой ели, стряхивая с иголок редкие снежинки.

Из-за ветвей показалась часть лица. Собственно, если бы олениха посмотрела в ту сторону, она смогла бы разглядеть лишь глаза, да закрытый косынкой лоб. Но олениха в сторону холма не смотрела. Повинуясь неясному чувству опасности, она спешно уводила детеныша прочь. А тем временем, еловая лапа тихонько вернулась на место. Вновь ничто не нарушало дремотной неподвижности леса. Чуть слышно хрустнула одна ветка, другая. Затем над холмом взлетела озабоченная птица, быстро вновь скрывшись за верхушками деревьев. Ветер тянул с севера, тянул несильно, едва заметно покачивая верхушки елей. Голая вершина холма, слегка припорошенная снегом, поднималась над ними черно-серым уступом.

Единственный холм, с которого долину реки можно было разглядеть на несколько полетов стрелы в обе стороны, украшали в виде короны каменные обломки. К ним по склону быстрым шагом поднималась стройная женская фигура. Теплая толстая кофта коричневого цвета и серая юбка почти сливались с бурой травой и камнями, покрывавшими холм. Женщина исчезла за скальной оградой, и очень быстро из-за камней поднялась вверх струйка дыма.

Выше по течению реки всадник, возглавляющий небольшой отряд, настороженно поднял руку. Не оглядываясь, он указал рукой на вершину холма. Всадники сзади него остановились. Им, из-за поворота реки, холм не был виден, но они прекрасно поняли своего товарища. Из корзины, с которой торопливо сдернули покрывало, высунул голову ловчий сокол. Наклоняясь к нему, один из всадников, что-то прошептал. Затем он подбросил сокола в воздух, но птица полетела не к холму, а свернула к югу. Раздраженный сокольничий попробовал было свистнуть, но всадник слева ударил его по губам.

Сокольничий не обиделся. Он неприязненно глянул на соседа и прошипел:

— Теперь мы остались без глаз. Придется тебе самому на разведку идти, Термеку.

— Разведка уже не понадобится, Ялкис. Тогарут разглядел за поворотом дым. Если это не случайный охотник, то мы нашли королевского обидчика.

— Вот сходи и убедись, что это он, — ядовито ухмыльнувшись, посоветовал Ялкис, — или снова попробуй использовать колдовство.