Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 63 из 66

— Лучше сам попробуй вернуть птицу заклинаниями. Только сначала подожди, пока мы за поворотом скроемся, — отбрил его Термеку.

Тем временем всадники один за другим спешивались. Ялкиса оставили с лошадьми, а все остальные, пешие, скрылись за поворотом. Ялкис прошел немного вперед и посмотрел в сторону холма. Едва различимая, струйка дыма поднималась над холмом, изгибаясь под напором ветра и исчезая в высоте. Вернувшись к лошадям, коновод принялся их успокаивать. Волновались не только лошади. Ялкис то и дело испуганно оглядывался, хватаясь за меч.

— Кого испугался, сокольничий? — неожиданно раздавшийся почти над ухом вопрос заставил его подпрыгнуть и резко повернуться.

Позади него стоял сам король Сумур Первый, в воинской одежде и при мече. Вид у одежды короля был щегольской, а сам он совершенно не выглядел утомленным. Впрочем, сокольничий был так ошеломлен, что не обратил на эти необъяснимые обстоятельства никакого внимания.

— Ваше Величество, меня с лошадьми оставили. Остальные пошли на разведку. Там, на холме, дым…

— Что же твой сокол?

— Улетел… — горестно сознался Ялкис, опустив голову.

— Ладно, — равнодушно сказал король, — пойдешь со мной. Пригодишься. Враг уже рядом, я его чувствую.

Ялкис шел за королем, озираясь по сторонам. А Сумур Первый скрываться и не думал. Он шагал по тропинке уверенно, твердо, как и подобало царственной особе. С каждым его шагом вокруг становилось все тише. Меч на поясе разведчика-ведуна обжигал тело холодом сквозь одежду. Деревья вокруг них странно изгибались, их очертания мутнели, постепенно растворяясь в серой пелене. За поворотом сокольничий охнул, не узнавая уже виденной им местности. Исчезла река — по долине вилась блеклая синяя лента. Пропала растительность впереди. Вместо деревьев виднелись тонкие ломкие нити, почти прозрачные. Впереди возвышался холм, а на нем ярким огоньком светилась неправдоподобно ясная человеческая фигура, казалось, стоящая в десяти шагах от них. Молодая женщина как будто отталкивала их вытянутыми вперед руками.

— Кто ты? — тонким голосом закричал король, останавливаясь, — почему не Юрай?

От холма навстречу им покатилась огромная бурлящая желтая волна, сотрясая землю, наполняя мир грохотом. Сумур Первый вскинул вверх руки, его голос вплетался в грозный гул, под ногами подпрыгнула земля — но волна впереди бессильно остановилась, обтекая короля и сокольничего с двух сторон. Земля тряслась беспрестанно, поверхность ее плыла, как кисель. Синяя лента реки растаяла, поднявшись белесым облачком. Король во весь голос кричал заклинания, тонкие ниточки деревьев сминались в клубки, сжимались, а холм с оранжевой фигурой виднелся все отчетливее. Но, странное дело, теперь Ялкису казалось, что ведьма на холме прибавила в росте, а сам холм сказочным образом уменьшился.

Небо над головой темнело, а под ногами, наоборот, становилась прозрачной земля. Сокольничий мог видеть, как прямо под ним сминались и ползли в сторону вековые пласты камня. Дрожь земли под ногами вскоре прекратилась. Смекнув, что он попал в водоворот непредставимых для рядового ведуна магических сил, Ялкис дернулся было назад и с ужасом осознал — поздно. И он, и король, уже не стояли на твердой земле. Да ее и не было, твердой земли. То, что было земной толщей, уже закручивалось вокруг них гигантской улиткой, и лишь небольшое пространство вокруг короля сохраняло свои прежние свойства. Сумур Первый и сокольничий были заключены в нем, как в прозрачном яйце, постепенно приближавшемся к другому яйцу, заключавшему в себе колдунью.

Молодая женщина гневно смотрела на короля, рот ее раскрывался в крике, который невозможно было расслышать сквозь гул, а с ее рук срывались искры, летевшие в сторону короля. Тот отвечал колдунье тем же. Может быть, он тоже что-то кричал, но Ялкис этого расслышать не мог. Он болтался в воздухе за спиной короля, с ужасом наблюдая, как сжимаются оба яйца, как все быстрее крутится вокруг них смесь пластов камня, размочаленных деревьев и областей пустоты. А яйца сближались, и ведун осознал с гасящим сознание безразличием, что в момент их соприкосновения все и кончится. Теперь уже ни он, ни король, ни неведомая колдунья ничего не смогли бы поделать. Разбуженные ими силы вели свою, предопределенную от создания мира игру.

Рухнувшее дерево сбило олениху с ног. Немного побарахтавшись, она сумела выбраться из-под ветвей. Леса вокруг больше не было. Деревья лежали на земле, вершинами в сторону от того места, где из чудовищной пропасти поднимался скрученный, рваный каменный пик. На самом его острие виднелись два слипшихся прозрачных шара. Может, они были из горного хрусталя, а может, то был иной прозрачный минерал. Олениха могла бы разглядеть в каждом из шаров скрюченные и обугленные человеческие фигуры, но она была слишком занята поиском своего детеныша.

А когда она обнаружила его, мертвого, под сломавшим ему хребет стволом, сыплющийся с небес черный пепел уже затемнил ранее прозрачные шары. И никто, кроме оленихи, не узнал, насколько близко сумела сойтись Двойная Кошка со своим извечным врагом.

За несколько десятков миль от происходящих событий раскрылась дверь сторожевой заставы на перевале Соселг. Пушистой молнией прянула во двор кошка, а за нею неспешно выползали во двор люди. Никто из них не был одет соответственно погоде, но им было все равно. Шатающейся походкой они разбредались по двору. Кто-то шагал по снегу босиком, кто-то был обут, но тело его прикрывала только тонкая рубаха. Постепенно люди отыскивали выход со двора наружу, и каждый, глядя в пространство остановившимся взором, шагал в выбранном направлении. Вот один рухнул с обрыва, а другой карабкался на дерево, пока под ним не обломились ветки. Но большинство пограничников увязли в глубоких сугробах, где им суждено было потерять силы и замерзнуть. Никто из этих людей не обладал больше разумом.

Послесловие

Сегеда без Кошки

Лед под ногой серого байга проломился, и Уфелд обеими ногами по колено ухнул в ручей. Шагавшая по его следам Белуанта взвизгнула, выскочила на берег и потянула байга за руку. Опомнившись, Уфелд выскочил на берег и принялся стягивать с себя промокшие сапоги. Белуанта, внезапно ставшая деятельной и оживленной, даже пыталась развести костер, но байг, естественно, справился с этим гораздо быстрее, и девушке оставалось только подтаскивать хворост.

— Странно, я последние мили прошел, как во сне. Удивительно, что раньше не провалился, — признался Уфелд.

— Я вообще не помню, как мы по ручью шли, — созналась герцогская племянница. — Помню, как просила тебя с ручья не сворачивать, а потом вижу — ты под лед валишься…

Байг огляделся, прикинул время и решил, что сегодня они прошли достаточно.

— А ты повеселела, — хитро усмехнувшись, заметил он Белуанте.

И действительно, девушка с увлечением готовила чай и больше не ныла.

— Так к людям же идем, — откликнулась та. Она и словом не обмолвилась, что глупо бояться Юрая. Почему же боялась раньше? Кто знает. Наваждение какое-то.

Внезапное головокружение прошло, и граф Косма, упавший от неожиданности на колени, с изумлением отметил перемены вокруг. Снега, в котором он только что увязал, больше не было, землю покрывал ковер бурых и желтых листьев. Да и лес вокруг изменился: подлесок стал гуще, а большие деревья — пониже. Здесь пахло совсем по-другому, воздух был влажным, а лес наполняли новые, неведомые звуки. Даже небо здесь было другим. И вновь граф понял — таким образом его спасала Семерица. Первый раз — от гнева короля. А от чего его спасли сейчас, неужели от замерзания в глухом лесу? Если так, то вскоре должен был появиться и путеводный огонек.

Но спасительного огонька граф ждал напрасно. Вскоре потемнело, однако ему удалось отыскать брошенный дом. Строение оказалось весьма необычным, и граф понял, что на этот раз Семерица отправила его очень, очень далеко. На листе пыльной бумаги, найденной подле печи, он обнаружил надписи, сделанные на неизвестном языке. Граф развел костерок и переночевал возле него, время от времени подбрасывая в огонь разный хлам. От холода его немного оберегала куртка, подобранная в доме. От куртки отвратительно воняло, но привередничать не приходилось.