Неспособный к белизне

Вместо ответа белведка сжала его руку — весьма интимный жест для жителей этого мира. Но Кондрахин не оценил его.

— Так "да" или "нет"?

— Дурак.

Строение было двухуровневым: на первом располагалась обширная гостиная с камином, две кладовки и это, собственно, всё. Второй этаж вмещал в себя две маленькие спальни, кабинет для работы и два совмещенных санузла с обязательными бочками-ваннами. Всё это Кондрахин уже видел, платя за аренду, а Кэита Рут осматривала впервые. Больше всего в этот момент она походила на богатую земную дачницу, снимающую помещение на летний отдых.

Действительно, было в этой картине столько земного, что Кондрахин расслабился и позволил себе снисходительно произнести:

— Располагайся, где решишь нужным. Надеюсь, мы с тобой поладим.

Поладить с Рут оказалось делом непростым. Во-первых, она сразу заявила о своем голоде. Если Кондрахин позабыл об одежде, то о еде он, вроде бы, помнить был обязан. Пришлось еще раз заводить машину для кратковременной поездки. Перекусили наскоро, обмениваясь редкими репликами. В еде Кэита Рут оказалась непривередлива — хоть это радовало.

Когда пришло время спать, Юрий отправил белведку наверх. Та долго плескалась в бочке, не сочтя нужным прикрыть за собой дверь, благодаря чему Кондрахин выслушал весь процесс мытья от начала до конца. После чего последовал еще один неприятный разговор, на этот раз из-за отсутствия банного и нательного белья. Устраивая последнюю сцену, белведка оставалась совершенно голой. Кондрахин рассматривал ее чисто из познавательного интереса, хотя и весьма пристально. Женщина, впрочем, поняла его иначе.

— Не спеши. До этого ты вёл себя, как настоящий принц.

Кондрахин сорвал штору с окна и собственноручно вытер свою подопечную. Давненько ему не приходилось прикасаться к женщине, пожалуй, со времени близости с Ярилкой. Но это, практически, та же Земля. А тут Белведь, нагая аборигенка, дисгармонирующая с часом опасности. Но фигурка её — этого Юрий отрицать не мог — была первый сорт! Невысокая, но ладно сложенная, грациозная и искусственно наивная — она возбуждала. Юрий давным-давно забыл об этом чувстве, да и сейчас воспринимал его не как данность, а как память о прошлом. Усилием воли он стряхнул с себя наваждение.

— Выбрала себе спальню? Я лягу внизу.

Кэита Рут повиновалась, ничем не выдав своего разочарования. Юрий устроился у холодного камина, укрывшись с головой тонким пледом. Не прошло и часа, как чьи-то руки разбудили его. Вероятно, Кондрахин просто уснул, не услышав шагов.

— Я боюсь спать одна, — услышал он голос Кэиты Рут.

Юрий рывком сел на лежанке.

— Погоди. Надо проверить территорию.

Он вышел в сад. Проверять ничего не требовалось — просто перевести дух. Итак, белведка претендует на близость. Страшного ничего, просто Юрий не знает, как полагается действовать в этом мире. В смысле физиологическом. Он не испытывал никакого влечения, будоражащего влюбленных во всех мирах. Но, с другой стороны, никто не лишал его мужских способностей. Он машинально коснулся области паха: точно — способен.

На Белведи не водилось птиц. Ни певчих, ни хищных — никаких. А хотелось послушать соловья. Ну, ладно, хоть недовольное чириканье воробьев — ничего не было. Стало грустно и неуютно. Неприкаянный, Юрий вернулся в дом. Белведка расположилась на его лежанке.

— Вот что, красота моя, эту ночь мне придется покараулить, так что не обессудь. Спи здесь, если хочешь, только не мешай.

Произнеся эту вымученную фразу, Кондрахин улегся сам. Белведка тотчас оплела его рукой. Избранник демиургов повернулся на бок и изобразил глубокий сон. На самом деле ему не спалось. Не в том плане: переспать или нет. Переспать — как? Как это делается в этом мире? Дьявол побери эту самку! На следующее утро, если обстоятельства не помешали бы, Юрий планировал сдать вступительные экзамены в Университет. Всё полетело прахом! Придётся день потратить, при всех прочих благоприятных раскладах, на изучение техники белведского секса. Иначе от этой похотливой особи не открутишься.

На удивление, ночь ему удалось провести спокойно. Может быть, белведка, действительно, устала, может, подыграла ему, но спала она, как убитая.

Ранним утром Кондрахин съездил в отдаленный магазин и закупил продуктов на несколько дней. Кэита Рут набросилась на продукты, словно не ела целый год, а не сутки. Юрий не преминул помочь ей. Нескольких фраз, вымученных через набитые рты, им хватило, чтобы согласовать предстоящие действия. Собственно говоря, действовать предстояло Кондрахину. Кэита Рут получила единственную инструкцию: не высовываться. Ни при каких обстоятельствах. Отыскать их пристанище было невозможно в такие короткие сроки при любых обстоятельствах, вот почему только неразумное поведение белведки могло привлечь внимание посторонних.

Кэита Рут согласилась и, видимо, искренне, судя по заказам, сделанным ею. Часть из них Кондрахин безжалостно вычеркнул: ни к чему сейчас Рут женские наряды, обойдется нейтральной одеждой.

Первым делом Юрий проехал мимо спортивного комплекса Манаити. Бандит не врал: первый этаж, где располагался ресторан, был уничтожен огнем. Что бы ни случилось с другими помещениями, было ясно, что Манаити оставаться здесь не мог.

Продолжая думать об этом, Кондрахин машинально закупил кучу тряпья. Хватит капризной белведке на первое время, а попробует кривить губы — ей же хуже выйдет. К обеду Юрий заехал в уже известную ему по прежнему приезду читальню. Материалов по анатомии и физиологии белведов оказалось в достатке. Разве что отсутствовало само описание полового акта, но прочие сведения позволяли судить о процессе достаточно подробно.

Возле его терминала шаги проходящих по залу белведов заметно меняли ритм. Некоторые откровенно притормаживали, чуть ли не до полной остановки. А другие, притормозив и разглядев характер комментирующих картинок на экране, уносились вдаль чуть ли не бегом. Последние в большинстве своем — старшеклассники, изящные и гибкие, но не уступающие ростом взрослому белведу. Кто из них был самцом, кто самкой, разобрать, не поворачивая головы, было нельзя. А Кондрахин слишком увлекся своими изысканиями, чтобы глазеть на окружающих.

Главное, что уяснил Кондрахин, несколько обескуражило его. Оказалось, что в процессе полового акта, если планируется зачатие, белведы принимают положение, как порой земные собаки — спинами друг к другу. Юрий даже попросил для себя подборку обычных изданий, чтобы разобраться во всем подробно и без помех. Но оказалось, что он все понял правильно. Так что ублажить Кэиту, как обычную женщину, он бы не смог при всем желании.

Такой вариант Кондрахина решительно не устраивал. Зато, узнав, что размеры детородного органа у белведов мужского рода были воистину детскими: пять — семь сантиметров, Юрий сказал сам себе: "Есть на свете правда!", и захлопнул последнюю книгу. На физику сегодня времени не хватило. Во всяком случае, сегодня ему предстоял другой экзамен.

Спать улеглись рано. На это раз белведка не спрашивала разрешения и не отговаривалась ссылками на боязливость. Просто забралась под плед, прильнув к Юрию всем, чем можно. На всякий случай он опустил ладонь вниз и прикрыл, словно невзначай, кое-что из своих достопримечательностей. Такого органа, как мошонка, у белведов не существовало, их тестикулы надежно прятались в малом тазу. Щеголять своим отличием от нормы Кондрахин не собирался.

Его волновала последняя стадия соития. Нужно или не обязательно принимать собачью позу? Книги отвечали на этот вопрос невразумительно. В поездках по городу Юрий обнаружил магазин, торгующий сексуальными принадлежностями, где приобрел фаллоимитатор. В Москве такая покупка немало бы позабавила его, но в данный момент он был более, чем серьезен. Изделие он спрятал под лежанку со своей стороны.

Невообразимо давно, в полузабытой земной жизни, Кондрахин был связан всего с одной женщиной. Был, правда, еще один, орловский, опыт юношеского периода, о котором Юрий умалчивал не в силу стыда, а просто по его малой значимости. Но то, что ему пришлось пережить сейчас, не шло ни в какое сравнение с прошлыми ощущениями. Белведка стонала, истошно кричала, извивалась всем своим гибким телом, и не раз Кондрахину казалось, что он на шаг от убийства. Наконец всё кончилось.