Напарница

— «Устрицы»! — прошипела я себе под нос, но меня, кажется, никто не услышал.

«Ш-ш-ш, девочка моя, не раздражай этих людей» — предупредил меня напарник.

«Гари! Ты где?»

«Рядом. Близко. Я вижу вас, и ты отсюда могла бы меня видеть, но не стоит. Не оглядывайся по сторонам, ты меня выдашь».

«Ты можешь забрать меня отсюда?»

«Нет. Извини, моя девочка, — раздражённо ответил вампир. — Слишком много рябины, мне не подойти ближе. Я, конечно, мог бы перестрелять их всех, но хотел бы обойтись без этого. Сегодня я убил ребёнка, и мне противно».

«Как ты можешь жалеть этого типа!» — упрекнула напарника я.

«Как-то получается, моя хорошая, — усмехнулся вампир. — Подожди. Когда победят, они расслабятся и рано или поздно потеряют бдительность. Немного терпения, и мы вытащим тебя отсюда без лишних трупов».

«Хорошо» — согласилась я, и сама не питавшая слишком большой радости при мысли о смерти людей, с которыми я только что вполне дружески разговаривала.

«Я знал, что ты согласишься, родная, — засмеялся напарник. — Кстати, можешь обратить внимание на их драку: как-никак, это в твою честь!»

«Смеёшься, — упрекнула я. — Как будто мне приятно, когда мужчины делают из-за меня глупости!»

«Это всякой женщине приятно, моя девочка, — не согласился вампир. — К тому же господин посол делает это вовсе не ради тебя… Возможно, Дрон Перте тоже».

«А мне и дела нет!»

«Зато мне есть, — серьёзно ответил вампир. — Лучше тебе всё же смотреть, а потом сказать Дрону Перте что полагается в таких случаях — глядишь, он веселее станет, а там и расслабится».

Совет был хорош, хоть и не умею я улещивать мужчин, как тому учат барышень на выданье в хороших домах. Однако я перенесла внимание на бой как раз вовремя. Не то выгадав подходящий момент, не то устав от острийского варианта игры в «кошки-мышки», Дрон Перте перешёл к более решительным действиям, и сейчас вовсю теснил своего противника, который, как я могла судить, перестал нападать, и теперь только защищался. Окружающие их бандиты расступились, чтобы не мешать дерущимся, но, вместо того, чтобы перейти на новое место и продолжить наблюдение за дракой, обнажили шпаги и ринулись друг на друга. Аманда горестно ахнула при этом свидетельстве мужского неразумия, а наши охранники одобрительно засвистели.

Вскоре пустырь заполнился размахивающими шпагами людьми, и в неверном свете луны нельзя было понять, кто к нам ближе: люди Дрона или люди посла, и где же, кстати, сами главари: они перемешались с другими дерущимися. Воздух наполнился металлическим лязгом оружия, стонами, проклятиями и предсмертными криками. Боль, смерть и страдания, казалось, были повсюду. Каждую минуту могла решиться наша судьба, и нам пришлось бы или спасаться бегством или сдаваться на весьма и весьма сомнительную милость победителя, причём у меня создавалось впечатление, что бандиты, сообразуясь с законами местной чести, скорее умрут, чем позволят нам сделаться призом в этой ужасной игре. Одним словом, мне приходилось рассчитывать только на мастерство Дрона Перте как фехтовальщика и как полководца и, если в первом я не сомневалась, то о втором не могла судить сколько-нибудь ясно.

Аманда за моей спиной тихонько шептала молитву, наши охранники одобрительными возгласами подбадривали товарищей, а Лебен, всё ещё державший меня за руку, сдавил её так, что она онемела до самого локтя. Однако я и сама не замечала этого, пока наполненный ужасным шумом сражения воздух не пронзился особенно громким и мучительным криком, заставившим меня очнуться. Ждать окончания боя мне казалось бессмысленным, коль скоро нашёлся такой прекрасный повод освободиться, а нет — так хоть спасу свою руку от незаслуженных кровоподтёков!

— Послушайте, любезнейший хозяин, — с понятным раздражением произнесла я. — Мне ясно ваше рвение и старание, с которыми вы стараетесь меня защитить. Однако, будьте любезны, не сжимайте так сильно мою руку, вы её, того и гляди, раздавите.

— Слышите, Лебен? — немедленно подхватила Аманда. — Извольте слушаться даму и отпустите её немедля! Что же, вы думаете, она сбежит среди ночи — одна! — от своих друзей и защитников?

— Прикажете отпустить? — глуповато отозвался охранник.

— Да, приказываю! — разгорячилась Аманда. — Отпустите немедленно!

— Прикажете отпустить, милостивая хозяюшка? — уже громче спросил Лебен, словно никак не мог разобраться в простейшей просьбе.

— Да, любезнейший хозяин, прошу и приказываю меня отпустить! Что толку остаться в живых, если вы мне изуродуете руку!

— Так я ж могу полегче держать! — запротестовал бандит.

— Уж позвольте, любезнейший хозяин Лебен, с вами не согласиться! Когда вы видите, как дерутся ваши товарищи, вы сами себя не помните, и кулаки у вас сжимаются без всякого желания с вашей стороны. Если вы продолжите меня держать, вы снова сдавите мне руку, и уж точно искалечите на всю жизнь. Нет, я не спорю, коли хозяин Дрон Перте отдал вам такой приказ, так вы не стесняйтесь! Можете сразу отрубить мне руку для надёжности!

— Да побойтесь бога, милостивая хозяюшка! — ещё громче заговорил Лебен, буквально срываясь на крик. — Да чтобы я хоть волосок на вашей голове тронул, как у вас язык-то поворачивается! Уж я отпущу, так вы потом только на меня не пеняйте, коли что не так, и перед хозяином заступитесь.

— Да отпустите же её, вы, болван! — закричала Аманда, взбешённая этим потоком слов, которые, будто назло, расходились с делом.

— Отпускаю, милостивая хозяюшка, отпускаю! — громче прежнего произнёс Лебен, разжал, наконец, свою руку и с обиженным видом отвернулся от нас обеих. Я вздохнула с облегчением и украдкой потёрла болящее запястье. Хватка у разбойника железная, врагу не пожелаю оказаться у него в руках. Впрочем, это не моя забота. Ученики Мирона убиты, а, кроме них, мне некого опасаться — если, конечно, я останусь одна хотя бы на минутку. Продолжающаяся драка, до которой мне больше не было никакого дела, играла мне на руку — отвлечёт бандитов от меня и даст мне долгожданную возможность скрыться. Так. Теперь только не торопиться. Не оглядываться, не волноваться, смотреть на поединок вместе со всеми и медленно, шаг за шагом продвигаться в сторону. Не волноваться. Ни в коем случае не волноваться. Шаг. Другой. Третий. Все смотрят на поединок, не могут не смотреть, а меня тут нет и никогда не было. Четвёртый. Пятый. Ещё бы шагов пять для верности, а там можно и бегом. Шестой. Седь…

За спиной, непонятно откуда, раздался пронзительный свист, громкостью превосходивший всё, до сих пор мной слышанное этой ночью. Забывшись, я обернулась, и в этот самый момент грянул выстрел. Откуда стреляли, я не могла понять, только мелькнула в воздухе чёрная тень, и что-то толкнуло меня в грудь, заставляя закричать и пошатнуться, теряя сознание.

Чьи-то руки — слишком слабые, чтобы удержать — немедля подхватили меня, и над ухом раздался надоевший уже возглас:

— Кати! О, Кати, боже мой, что же с тобой происходит?!

Потом, кажется, барышню оттеснили в сторону, потому что я не коснулась земли, а руки, удерживающие меня, стали другими — сильными и уверенными.

— Не толпитесь вокруг, — приказал знакомый до оскомины голос.

— Дрон, о, Дрон! — воскликнула Аманда. — Кати… что с ней?! Как она здесь оказалась?

— Всего лишь обморок, — категорично отозвался авантюрист.

— Хозяин… — как будто нерешительно и виновато проговорил Лебен.

— Всё в порядке, я не сержусь на вас, — быстро отозвался сын синдика. — Мы победили и все, кажется, живы. Ивона, дорогая, как вы себя чувствуете?

— Серебро… — выдавила я по-дейстрийски. — Жжётся!

— Она бредит! — в ужасе воскликнула Аманда.

— Не думаю, — возразил Дрон, и в этот момент сознание полностью вернулось ко мне. Я оттолкнула поддерживающие меня руки — конечно же, это был Дрон Перте! — и огляделась по сторонам.

— Как долго я была без сознания?

— Не больше пары минут, сколько я могу судить, — отозвался Дрон, пристально меня рассматривающий. Грудь разрывала чудовищная боль и я невольно держалась за сердце, как будто этим могла остановить смерть… Смерть?! — Вы не ранены, сударыня? Позвольте, я посмотрю.