Глядящие из темноты

— Тогда с такими идеями тебе нельзя было поступать в Корпус. Твое дело — наблюдать. Фиксировать. Налаживать устойчивые контакты. Наша задача — удержаться тут при любой власти, а для этого требуется изрядный цинизм, милый мой. И нечего мне морочить голову всякими глупостями — проповедников тут и без тебя хватает.

Леон молчал. Он вдруг остро ощутил собственное одиночество. Берг прав в том смысле, что этот мир никогда не станет ему родным, но и сам Берг с его тевтонской рассудительностью не располагал к тесным приятельским отношениям. Его медлительность была хорошим противовесом вспыльчивому и подвижному характеру Леона, — должно быть, послов подбирали исходя именно из таких вот принципов взаимодополнения, но ведь равновесие — это еще не все…

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась физиономия Айльфа.

— Проходи, — сказал Леон. — Тебя накормили?

— Ага, — парень кивнул и присел на корточки у очага. — Но старый дурак, управляющий тутошний, сказал, чтобы я в людскую шел. Видал я эту людскую, хуже сарая… Послушай, сударь мой Леон, мы так не договаривались.

— Интересно, — высокомерно заметил Берг, — а чем тебе в сарае неудобно? Ты, можно подумать, раньше в хоромах ночевал…

— Не то чтобы неудобно, сударь, а так… Сарай я где угодно найду.

— Роскоши, стало быть, захотел? Айльф пожал плечами.

— А чем она плоха, роскошь? Поскитались бы вы с мое, поспали бы на соломе… С блохами в обнимку… Да и какая роскошь? Я, сударь, многого не прошу…

— Ладно, — вступился Леон, — можешь перенести матрас сюда, в переднюю. Только убирай его каждое утро, ладно?

— Ладно. Тут им всем, честно говоря, все равно не до меня. Сборы, все такое. Его светлость с утра выступает. И люди его с ним.

— Выступает? — удивился Леон. — Куда? Похоже, Айльф знал больше, чем оба посла, вместе взятые.

— Так ведь намедни племянник маркграфа, Ансард, который держит от маркграфа замок Ворлан, гонца прислал. Неладно там что-то. Вот его светлость и хочет своими глазами посмотреть.

— Что неладно? Война?

— Нет-нет, — помотал головой Айльф, — что-то другое. Порчу, что ли, кто-то навел. Недаром он святого отца с собой берет.

— И откуда это тебе все известно, а? На кухне разнюхал?

— А что, на кухне больше вашего знают. За столом кто-то должен прислуживать? Вино кто-то должен маркграфу наливать? А гонца, по-вашему, где кормили? Не в графских же покоях…

— Это где же этот самый Ворлан?

— На границе, рядом с Мурсианским озером. Места там диковатые — леса кругом. А так ничего, земля неплохая.

Леон задумался. Он еще ни разу не бывал на северных границах графства, но знал, что места там были пустынные, диковатые и порождали массу самых разнообразных легенд и слухов — из тех, что всегда возникают на рубежах цивилизованного мира.

— Вот бы съездить, верно? — Айльф правильно истолковал его отсутствующий взгляд. — В свите их светлости, чин-чином, как большие господа поедем.

— А ты бывал в тех краях? Парень покачал головой:

— Не доводилось. Таким, как я, там делать нечего. Под открытым небом не очень-то заночуешь — холодно там, а народ неприветливый.

— Жалко такую возможность упускать, — Леон повернулся к Бергу. Но тот, против обыкновения, спорить не стал.

— Маркграф едет, — задумчиво сказал он, — святой отец едет. Если там и впрямь что-то назревает, лучше знать обо всем из первых рук. Лишь бы его светлость не уперся рогом. Попробуем подкараулить его с утра пораньше, а там видно будет.

Леон выглянул в окно. В зеленоватом небе по-прежнему пылал призрачный белый факел, но долина внизу тонула в тумане, сквозь который не мог пробиться никакой огонь, и оттого казалось, что, кроме них, в jtom мире никого нет, словно странная бесшумная катастрофа смела с лица земли всех, кроме горсточки обитателей замка. Ему почему-то стало не по себе, и он резко задернул шторы.

Он ехал на невысокой караковой лошадке, такой же подвижной, как и он сам, и радовался, что уже приноровился к седлу настолько, что может обращать внимание на то, что происходит вокруг. А вокруг сначала расстилались возделанные поля, где изумрудная зелень молодых злаков у самого горизонта подернулась синей дымкой. Разогретая земля дышала влагой, в небе над головой заливалась какая-то пичуга. Ближе к вечеру тропа начала подниматься, и мирный сельский пейзаж сменился величественным и равнодушным пространством: перед ними распласталась сумеречная вересковая пустошь, и ветер заставлял вереск переливаться замедленными волнами.

Вопреки ожиданиям, путь был нетрудный — по плоскогорью пролегла мощенная камнем дорога, достаточно широкая, чтобы по ней бок о бок могли проехать четыре всадника. Даже внушительный отряд во главе с маркграфом, да вдобавок повозки со скарбом, тащившиеся в арьергарде — на одной из них восседал святой отец, — чувствовал себя вполне свободно.

— Это военная дорога? — спросил Леон у Айльфа, который трусил рядом на крепком муле.

Тот пожал плечами:

— На моей памяти ни одной большой войны не было. А дорога тут отродясь была.

Варрен, гонец, присланный от Ансарда и ехавший бок о бок с Леоном на свежей лошади, вмешался.

— Нет, — сказал он, — это действительно военная дорога. Ее построили в незапамятные времена, тогда по всем Срединным графствам прокатились войны — серьезные войны, а не просто пограничные стычки. А потом все утихло — воцарился мир на несколько поколений. Но с тех пор остались предания — видели гобелены в замке его светлости?

— Предания-то я помню, — сказал Айльф и, нараспев, продолжил:

— Ну и так далее… — закончил он буднично.

— Вы что, барда с собой привезли? — уважительно спросил Варрен. Амбассадоры из-за моря, странствующие с собственным сказителем, явно внушали ему уважение.

— Нет, — честно ответил Леон, — тут наняли. Варрен пожал плечами.

— Ушлые ребята все эти странствующие барды, — сказал он громко, явно игнорируя уязвленные чувства Айльфа, — так и смотрят, где бы что стянуть… Вы за ним присматривайте, сударь.

— Я за него отвечаю, — холодно ответил Леон, бросив выразительный взгляд на Айльфа, который, проглотив обиду, скорчил невинную, постную физиономию. И, чтобы переменить тему, спросил: — Тут, говорят, озеро должно быть… Мы когда к нему выедем?

— Да, — отозвался Варрен, — Мурсианское озеро. Не раньше полудня, а то и к закату — как пойдет… Нам еще перебираться через кряж.

— По верху? — испугался Леон. Все же он еще не настолько уверенно владел искусством верховой езды и боялся, что ухитрится свалиться с кручи — не столько по вине несчастного животного, которое оказалось на удивление кротким и покладистым, сколько по причине своей собственной неуклюжести.

— Нет, что вы, — удивился Варрен, — через ущелье. Там неподалеку серебряные рудники, вот и проложили отводную дорогу.

«Верно, — подумал Леон, — Айльф что-то толковал про серебряные рудники». Видно, Берг вспомнил о том же, потому что он с интересом вступился:

— Они и сейчас разрабатываются? Варрен вздохнул:

— Нет, заброшены. Жила ушла. Когда-то Солер славился своими рудниками — большая часть его богатств пришла из-под земли…

— А когда мы в ущелье войдем, — Леону все еще было неуютно, — сегодня?

Варрен покачал головой:

— Дорога там и верно есть, но не слишком надежная. Лучше дождаться утра. Вряд ли его светлость захочет рисковать своими людьми, да и лошадьми тоже, что бы там ни было… Вот и сигнал, слышите? Разбиваем лагерь.