Страница 11 из 109
Бакалейщик сдался добровольно и в конце концов уже считал абсолютно естественным, что эмигранты находятся в трюме, в сырости, в голоде и холоде, что их, связанных по двадцать пять человек, выводят ночью подышать свежим воздухом на какие-нибудь полчаса. Про себя он оправдывал это, как некогда и свое прозябание на улице Ренар, тем, что дела есть дела, капитан Анрийон прежде всего человек дела, а удача приходит лишь к отважным и ловким.
Моральное перерождение произошло тем быстрее, что капитан из лучших побуждений с самого начала выдвинул такой аргумент, против которого бакалейщику возразить было нечего:
- У тебя на улице Ренар примерно тридцать служащих.
- Если точно, то сорок два.
- Ты их кормишь?
- В общем, да. Молодые приказчики приравниваются у нас к ученикам.
- То есть их кормят так же плохо, как в коллеже*.
______________
* Коллеж - среднее учебное заведение во Франции.
- Но черт возьми! Я не могу подавать им жареную индюшку и шато-марго*.
______________
* Шато-марго - сорт вина.
- Мне-то известно, что это означает: мерзкая и недоброкачественная еда.
- За этим следит жена, она у нас за экономку.
- Хорошо, не будем больше об этом. А платишь ли ты им?
- От тридцати пяти до пятидесяти франков в месяц.
- И на это они должны снимать комнату, одеваться, обуваться...
- Ну конечно! Что ты хочешь этим сказать?
- Естественно, ты заставляешь их работать по двенадцать часов в день.
- Таковы правила в любой приличной фирме.
- Я отнюдь не спорю и не осуждаю: я констатирую. Скажи мне, Феликс, велик ли доход, что приносят тебе эти голодные, оборванные и сонные молодые люди? Выгодно ли тебе держать их?
- Если бы они были невыгодны, пришлось бы закрыть магазин.
- Так почему же, в таком случае, ты осуждаешь меня за то, что я доставляю бразильским промышленникам рабочие руки на условиях, немногим отличных от тех, что ты создаешь для своих служащих? Что скажешь, старина?
- Скажу, что был слеп, а ты открыл мне глаза.
- Коли так - мир! Стриги купоны с белых, а мне оставь чернокожих. И хватит об этом.
Тем временем "Дорада" при попутном ветре быстро приближалась к цели своего путешествия.
Каждый день капитан записывал, сколько морских миль осталось за кормой трехмачтовой красавицы. Несмотря на ужасные условия, в которых содержали эмигрантов, их самочувствие было лучше, чем ожидалось.
Хорошему настроению капитана способствовали и размышления о кругленькой сумме, которая будет заработана на кофейном деле. Это предприятие удвоит, а то и утроит состояние бакалейщика и насытит наконец мадам Обертен.
Друзьям предстояло вместе осуществить налет на бразильские рынки, естественно, обойти таможенные правила и возможно экономичнее использовать транспорт.
Все шло хорошо, если не считать мрачных предсказаний Беника. Боцман, напуганный смертью сатанита, полагал, что все идет слишком уж хорошо, и утверждал, что их непременно подстерегают неприятности.
Тем не менее до Бразилии оставалось каких-нибудь два дня пути. Все говорило о том, что предсказания не сбудутся. И вот на восемнадцатый день плавания сигнальщик заметил судно по левому борту.
Как тотчас же стало ясно, это был английский крейсер.
За этим последовали события, раскрывшие мошенничество капитана Анрийона, повлекшие за собой конфискацию его корабля, презрение, жертвой которого стал несчастный Феликс Обертен, и, наконец, заточение бакалейщика на военном судне.
ГЛАВА 5
Неясная надежда. - Празднество на борту "Дорады". - Праздник или панихида? - Капитан Анрийон переодевается в форму пьяного англичанина. Таинственные приготовления. - На борту крейсера. - Военный совет. - Осужден, сам того не зная. - Последние минуты "работорговца". - Не понимая друг друга. - Ужасное прозрение. - Висельник. - Взрыв. - Агония*.
______________
* Агония - состояние, предшествующее наступлению смерти.
Крейсер взял курс на Марахао. "Дорада" с опущенными парусами медленно тащилась вслед за военным судном.
Поль Анрийон, поначалу смертельно напуганный роковой встречей, понемногу приходил в себя, хотя положение казалось совершенно безвыходным. Их тянули силой, на привязи, как злоумышленников.
На что капитан надеялся? Через два дня в Марахао он представит местным властям и командованию крейсера неопровержимые доказательства своих коммерческих связей с Джеймсом Бейкером. Подозрение, павшее на несчастного Феликса Обертена, рассеется, и жизнь бакалейщика будет спасена.
Но только ли этой иллюзорной надеждой держался Поль? Прекрасно зная, насколько нещепетильны англичане, когда речь заходит о карательных мерах, мог ли он всерьез рассчитывать на то, что его друга не повесят в сорок восемь часов?
С другой стороны, возможность побега полностью исключалась. Только сумасшедшему могло прийти в голову тягаться в скорости с мощным паровиком, чья артиллерия била без промаха. В лучшем случае их попросту выбросило бы на берег.
Так на какое же невероятное стечение обстоятельств уповал Поль Анрийон?
Взглянув в глаза капитану, успокоился и второй помощник. Постепенно необъяснимая уверенность, что все образуется, овладела всем экипажем, от боцмана до последнего матроса, до юнги Ивона.
О! Если бы эти негодяи англичане не захватили с собой Феликса, безмятежность на борту "Дорады", как это ни покажется странным, была бы полной.
Но капитан парусника помалкивал. Он не произнес ни единого слова ободрения - пятеро англичан - охрана - могли понимать французский, - однако команда инстинктивно чувствовала его уверенность.
Более того. На "Дораде" вовсю пошло веселье, в котором приняли участие и английские матросы. Охранники даже слишком оживились, ненадолго ощутив свободу. На них не давила железная дисциплина военного корабля.
Поначалу французы и британцы злобно уставились друг на друга. Присутствие чужаков явно не радовало людей Анрийона. Но англичане, гораздо менее спесивые, чем их лейтенант, были настроены дружелюбно, и вскоре лед недоверия начал таять. Непрошеные гости всеми силами старались смягчить обстановку.
Перебросились парой слов на ломаном языке, угостили друг друга табаком. И вот уже победители громко хрумкают морковку, которую преподнесли им побежденные.
Затем Беник с гостеприимством настоящего бретонца тайком подсунул старшему из охранников стаканчик водки. Растроганный офицер с этой минуты смягчился и посматривал на боцмана все приветливее и приветливее.
Вскоре Беник как сквозь землю провалился. Он спрятался специально, чтобы набить себе цену, а может быть и для того, чтобы раззадорить англичан, которые все больше и больше хотели пить.
Уловка возымела успех. Англичане так исстрадались от жажды, что, как только пропавший француз вновь появился на палубе, напились в стельку. Сам гостеприимный хозяин не слыл завзятым пьяницей, однако выпить любил и частенько бывал под хмельком. В сложившейся ситуации он посчитал вполне естественным желание расслабиться. Тем не менее превыше всего Беник ставил дисциплину на корабле. Стреляный воробей, он понимал, что может понадобиться капитану в любую минуту и поэтому решил спросить разрешения у Анрийона.
- Ну и ловкач же ты, - отвечал тот, загадочно улыбаясь, - делай как знаешь! Но не теряй голову.
- Я-то ладно, а что с англичанами?
- Я бы не слишком огорчился, если бы к вечеру они были мертвецки пьяны.
- Дело простое. Через два часа будут готовенькими. А как с нашими?
- Не увлекайтесь! Знайте меру. Ты за все отвечаешь. Возьми что нужно на камбузе*.
______________
* Камбуз - кухня на судне.
- Благодарю, капитан.
И началась пьянка. Пили, как будто в последний раз в жизни, целиком отдаваясь удовольствию.
Английским матросам строго-настрого приказали не покидать торговое судно, и за всю выпивку в мире они не оставили бы свой пост. Но пить на посту им никто не запрещал. Сопротивляться искушению не было сил. Как известно, сыны Альбиона* славятся обжорством - языки развязались, разговор перекинулся на девочек...