Без выбора

В патриотическом же лагере скорого торжества не скрывали. Зюганова в полном смысле зацеловывали. Рассказывали, как в одном общественном месте весьма известный литератор стучал кулаком по столу:

- Этого гада я лично буду допрашивать!

Имелся в виду некто из ельцинской команды. Вот так! Уже и допрашивать готовились. Оно и верно, накопились людишки, к кому у многих множество весьма строгих вопросов... А у литераторов, у некоторых по крайней мере, еще с прежних времен сохранилась, а в нынешние времена усугубилась мечта актуализоваться этакими полутайными советниками власти. Как в еврейском анекдоте: оставаться писателем, но еще и немножко советовать... хотя бы и на общественных началах...

Нужно отдать должное, Зюганов держался много скромнее своих адептов.

Проиграл. И что же? На другой день он уже был объявлен виновником провала. Еще вчера любовью слезившиеся глаза теперь при его имени выдавали прищур разочарования. Любимец народа как-то сразу стал никем, если не хуже того...

Кто другой отступился бы. Или, во всяком случае, ушел бы в длительный отпуск-отдых на поправку нервов.

Мне же повезло быть свидетелем прелюбопытнейшей сцены. На третий или на пятый, не помню, день после выборов в одном общественном месте проходило некое культурно-патриотическое мероприятие. Я пристроился к одному из хвостов очередей в гардероб и тут же увидел - вошел Зюганов в сопровождении всего кого-то одного. Еще я увидел, что хвосты очередей оглянулись, все увидели всего лишь вчерашнего кандидата в президенты России... и ни один клянусь, ни один! - не только не подошел, ни один даже не поздоровался... Все продолжали стоять-топтаться... И Зюганов, вчерашний вождь, любимец патриотов, как простой смертный, встал в очередь, и выстоял ее, и так же в сопровождении всего лишь одного человека ушел в зал...

Будь я лично знаком с ним, исключительно по протесту подошел бы и пожал ему руку хотя бы за то, что, как нынче модно говорить, человек умеет держать удар и знает подлинную цену любви и нелюбви политиканствующей публики.

Прошло время, и он снова набрал очки. Без особого труда, потому что за его спиной равных ему нет, за его спиной ортодоксы, которые только на плечах искусника-политика и могут оказаться при власти, а оказавшись да укрепившись, хорошо, если по-хорошему, а то и по-плохому спровадят умника на пенсию. Это если он сам не переиграет их всех и не отбрыкнет... Как многажды случалось в истории. И в принципе не исключаю, что если нынешний президент не справится с ситуацией, то или вождь коммунистов на плечах партии может прийти к власти, притоптав партию до социал-демократического состояния, или партия на плечах вождя войдет во власть, затоптав своего непоследовательного, неортодоксального рукопутеводителя.

Таковое, впрочем, могло произойти и в девяносто третьем, если опять же подпустить в соображение условно-сослагательное наклонение...

Между прочим, через год или чуть более после событий октября девяносто третьего при встрече с А.Баркашовым я задал ему вопрос: как он решился встать под знамена столь "некомпетентных" политиков, как Руцкой и Хасбулатов? А.Баркашов только отмахнулся в том смысле, что где бы они оказались, эти руцкие и хазбулатовы, назавтра, когда б дело "выгорело".

Что ж, и у Баркашова были свои основания для использования ситуации, тем более что именно "баркашовцы" продемонстрировали в известных событиях и дисциплину, и организованность, и способность к установлению "революционного" порядка на тех микротерриториях, что были временно отвоеваны "Белым домом". В телепрограмме когда-то "популярной" Беллы Курковой, где она всякий раз срывалась на истеричный визг, комментируя события октября 93-го, именно в этой программе свидетельствуют работники мэрии, что с захватом первых этажей тут же начался откровенный грабеж ларьков... И что отряд всего лишь из пятнадцати человек - баркашовцы во главе с каким-то Сашей - в считанное время взял под контроль это огромнейшее здание, дав возможность всем материально ответственным лицам беспрепятственно выйти из мэрии с деньгами и ценностями, и установили охрану у кабинетов, где "заседали" ельцинские "эмвэдэшники", не допустив над ними расправу. Приняв самое активное участие в событиях, баркашовцы сумели не только избежать больших потерь, но фактически и "не засветиться" перед множеством телекамер...

* * *

"Белодомовцы", коммунисты, "баркашовцы" всяк на свой лад имели намерение изменить, как ныне модно говорить, парадигму российской истории. Кому-нибудь это, возможно, и удалось бы, когда б исторический фатализм не складывался из непросчитываемого количества векторов - обстоятельств, против которых "не попрешь". И главнейшее из обстоятельств- духовное состояние народа, оно и решило судьбу события. К народу призывал и вопил о помощи "парламент" - народ не откликнулся. И на действия Ельцина не отреагировал. Когда говорят, что народ-де безмолвствует, то это вовсе не означает, что он не действует. Народ - вершитель истории. Чем не цитата из учебника по историческому материализму!

Потому не Ельцин с танками и спецназом покончил с инициативой последнего Совета депутатов, но именно он, народ, как бы при этом он ни сочувствовал "последнему".

Еще есть вопрос об ответственности за последствия, в данном случае кровавые последствия. Но и этот вопрос тоже не столь однозначен...

Но прежде еще о событиях, предшествовавших кровавой развязке, поскольку в них с большей или меньшей отчетливостью просматривается финал..

Я снова включаю записи последних дней и ночей сентября девяносто третьего.

Вот объявляется с трибуны, что Ельцин больше не президент. И далее:

"Человек, совершивший тягчайшие государственные преступления, человек, посягнувший на конституцию Российской Федерации, втоптавший в грязь закон, справедливость и человечность..."

И далее в порядке очереди.

Горячева:

"...ноги вытерли о нашу конституцию..."

М.Челноков:

"Друзья, вспомним некоторые моменты деятельности теперь уже бывшего президента России Ельцина. Он почти каждую неделю нарушал конституцию Российской Федерации..."

Степанков:

"...должны выступить против антиконституционных действий президента..."

А.Митрофанов от имени политсовета Фронта национального спасения:

"...Фронт национального спасения обращается ко всему народу выступить на защиту конституции..."

Зюганов:

"...все единым строем выступят... за защиту конституции, за наш Верховный Совет..."

Бабурин:

"...мы должны сообща защитить конституционный строй..."

Н.Павлов:

"...конституция на нашей стороне..." и т.д.

Что ж, в какой-нибудь "франции" можно поднять "весь народ" на защиту конституции. Но в России... Вспомним: "Все на защиту Учредительного собрания!" Было... Нет, за такие "мелочи", как конституция, "учредиловка" или говорильня-парламент, как бы он там ни назывался, русский народ класть головы не пойдет.

За Россию-матушку, за царя-батюшку, за веру православную и торжество всемирового коммунизма, за счастье всего человечества - это мы можем!

Возможно, именно Зюганов, исключительно изящно лягнувший Верховный Совет за прежние прегрешения, но закончивший свое выступление здравицей съезду, возможно, он подтолкнул Н.Павлова на откровение, никак не вписывающееся в общую тональность всех прочих речей, звучавших с балкона "Белого дома" в течение этих сентябрьских дней девяносто третьего.

Сравним.

М.Челноков:

"Друзья, товарищи! Свершились великие события, которые будут записаны в анналы истории..." и т.п.

И вот Н.Павлов:

"Больно, стыдно и очень грустно мне сегодня, потому что в течение трех лет, в течение трех долгих лет мы колебались, мы видели, как шаг за шагом, как день за днем попирается конституция (опять конституция!)... И мы все что-то ждали. Мы очень долго ждали и наконец дождались. Мы отбросили колебания, мы отбросили страх (!), и мы поступили так, как должны были поступить давно..."