Без выбора

Разумеется, не покаяние было целью выступления Н.Павлова, а иначе мог бы он припомнить, как, забегая вперед своего паровоза - Ельцина, то есть до Беловежского сговора, демократический Верховный Совет Российской Федерации совершил подлинное государственное преступление, заключив договор "на государственном уровне" России с Бурятией. За одно это он, Совет, должен бы быть разогнан как предательский по отношению к исторической России. Только в данном случае некому было разгонять, поскольку Верховный Совет того времени услужливо расстилал дорожку своему тогдашнему вождю в ту самую Беловежскую пущу.

Как ни оценивай политику нынешнего президента, но что было бы, когда б нынешняя Дума или Совет Федерации заключили подобный договор, к примеру, с Тувой или Якутией?

Однако ж смута - на то она и смута... "Мутно небо, ночь мутна..." Это как если бы у всех кораблей, бороздящих моря и океаны, одновременно вышли из строя компасы, исчезли звездные ориентиры и погасли маяки...

И еще о "безмолвствующем народе".

Напрашиваются два взаимоисключающих толкования. В итоге семидесятилетней "воспитательной работы" народ России превратился в "советский народ", то есть в народ, характеризуемый прежде прочего своей политической ориентацией. Можно ли представить: в Англии - королевский народ; во Франции - республиканский народ; в Америке - президентский народ? Сущий фокус еще и в том, что "советской власти" (то есть политической власти Советов депутатов трудящихся) никогда не существовало - был филиал коммунистических органов власти, не только подконтрольный и подотчетный коммунистическим органам - райкомам, обкомам и т.д., но и формирующийся поименно ими же - райкомами, обкомами...

То есть "советский народ", по сути, удивительнейшая мифологема, но при всем том - "работающая" или, по крайней мере, работавшая мифологема. Казалось бы, исторически сравнить не с чем. Разве что "американский" народ, назвавшийся по материку, каковым обладает лишь частично, хотя, конечно, это несколько иной случай, однако ж тоже весьма многозначительный...

Но вспомним, какие слова произносил бунтовщик или даже разбойник, прежде чем положить голову на плаху: "Прости, народ православный!" Не русский и уж тем более не российский - православный! Так что мифологема "советский народ" не упала с потолка. И никто из хитроумных, сев за стол и закатив глаза к потолку, придумать ее не мог. Она объявилась и родилась естественно и мистически (то есть противоестественно) одновременно. Российский коммунизм в его пиковые годы, в сталинские разумеется, был дивной калькой русского царства, где вместо Богоданного царя - данный судьбой и исторической неизбежностью вождь в сане святого, вместо Откровения марксизм, вместо Святой Троицы - великая троица Маркс-Энгельс-Ленин. И главное: вместо религиозного, православного миропонимания материалистическая концепция бытия. Ей мы и обязаны всем, что с нами происходило самого дурного, всем, что происходит с нами ныне и, по всей вероятности, еще долго будет происходить. А происходить еще будет. Бог знает что и сколько, потому что само по себе материалистическое миропонимание, утратившее коммунистическое воодушевление, утратившее дух бунта против Бога, способно мгновенно скисать до стадии самого мерзкого, самого дикого социального маразма. Именно протестом против этого завоевывающего страну маразма объясняется всплеск коммунистической идейности. Но еще в большей степени он объясняется невозможностью обращения-возвращения подавляющего большинства народа из состояния советскости в состояние православности. Материалистическое сознание, утратившее вдохновение люциферического бунта, парализует в человеке, если так можно сказать, те центры в душе, посредством которых душе открывается трансцендентное...

Вот так, через паралич гражданского чувства, через "советскость без коммунизма" и через уже несоветскость, но и не православность, можно попытаться просчитать причину равнодушия масс к событиям в Москве и в августе девяносто первого, и осенью девяносто третьего. Это о массах. Но несколько слов и о вождях.

Напоминаю, что только из женских уст (Горячева, Умалатова) прозвучала в девяносто третьем с балкона "Белого дома" готовность умереть или победить. Мужчины-вожди в победе не сомневались или, по крайней мере, сомнений не высказывали. Но как только усомнились, тут же и сдались на милость победителя, оставив умирать на горящих этажах ими распропагандированную молодежь. Это к вопросу об ответственности за пролитую кровь.

Видел в телевизоре по-детски торжествующее лицо Ельцина. Противно. Страшущий Черниченко с его "Раздавить гадину!".

Но вот на днях Хасбулатов на фоне оставленных ему Ельциным апартаментов недоумевает, почему это никто не обращается к нему за помощью в урегулировании чеченской проблемы. Ведь он не просто известный человек, но так или иначе личность историческая...

Только руками и разведешь.

А несколько лет назад В.Аксючиц, тогда перешедший от Немцова к Руцкому, возымевшему намерение "по новой" войти в большую политику, пригласил меня и еще несколько человек, в той или иной мере социально функционирующих, встретиться с Руцким. По-домашнему, то есть на его квартире. Мы пробыли там достаточно долго, а вспомнить... практически нечего. Помнится, демонстрировал бывший генерал книги о науке политики, Макиавелли и пр., что, дескать, штудирует, что готов к инициативе высокого уровня... И еще запомнился громадный цветастый попугай, который периодически орал на всю квартиру истинно человеческим голосом: "Ельцин дурррашка! Ельцин дурррашка!"

Впечатление профанации... Я был тогда удивлен, что В.Аксючиц, всегда тонко чувствовавший политическую конъюнктуру, решился на такую бесперспективную ставку... Впрочем, как и журнал "Наш современник"...

Нет, "мальчики кровавые в глазах" - это не про вождей мятежа (или восстания) девяносто третьего и не про победителей - разорителей страны. Но и те, и другие запомнили, что народ "воздержался"... Только "победители" это поняли раньше и поспешили решить проблему собственными силами. А вожди побежденных, скорее всего, толком так ничего и не поняли, потому и вины своей не осознают, а на тот же народ, их не поддержавший, все и валят. Дескать, не созрел мужик до "булыжника - оружия пролетариата", вот и продулись, да, слава Богу, уцелели, ничего из имевшегося не потеряв.

Ранее говорил, что за десять лет смуты признаю только два политически ловко-мудрых решения. Первое - решение Зюганова вывести свою партию из авантюры. Второе - несоизмеримо мудрее: решение Ельцина не просто помиловать, но и восстановить во всех правах и возможностях своих врагов, вождей событий девяносто первого и девяносто третьего. Именно таким способом он избавился от них навсегда. Помиловав, он растоптал их морально. В политике где-то на среднем уровне кто-то ныне имеет позицию, но в вождях более никому из них уже не бывать. Зато Г.Зюганов, верно просчитавший вариант девяносто третьего, и по сей день, как и десять лет назад, человек номер два с той же вполне обоснованной претензией стать номером первым.

Но и его неоднократные полупризывы-полунамеки "подняться единым строем" против гадкого антинародного режима безрезультатны. И тут напрашивается другое объяснение "народного безмолвствия", каковое мне лично больше по душе, чем предыдущее - "советскость, несоветскость" и тому подобное, больше по душе, потому что оптимистичнее.

Я говорил о том, что не "поднять" русский народ за конституцию, за парламент, о чем твердили с балкона "Белого дома" в том злополучном октябре. Но народ, что далее Московской окружной, этих призывов и не слышал. Что же тогда слышал, что видел он в том яростном противостоянии, каковое завершилось танковыми залпами и кровью москвичей?

Очень хочется думать, что каким-то особым инстинктом народ видел именно смуту, в которой моменты высокой правды замешаны-перемешаны с "политикой", где и страсти, и страстишки, где "званца" от самозванца отличить мудрено; что не только большой всероссийской кровью попахивает от ошалевшей Москвы, потому что лицо "врага" неотчетливо, но и братоубийством, когда всяк всякому может претензии предъявить с куда большей необоснованностью, чем то было, положим, в восемнадцатом году. Иначе говоря, в народе сработал инстинкт именно народного самосохранения.