Проклятый изумруд

-- У нас пять минут лишних.

-- Я поеду медленнее по узким улицам -- с таким-то грузом сзади, -ответил Келп.

-- Нам нельзя приезжать раньше времени, -- напомнил Дортмундер.

-- Я знаю. Знаю.

В тюрьме в этот момент Гринвуд тоже смотрев на часы, стрелки которых сказали ему, что надо подождать еще полчаса.

Через двадцать пять минут грузовик с погашенными фарами остановился на стоянке у большого магазина, в трех кварталах . от тюрьмы. В округе светились лишь уличные фонари, а покрытое тучами небо делало ночь еще темней. С трудом можно было различить собственную руку у лица.

Келп и Дортмундер вышли из кабины и осторожно обошли грузовик, чтобы открыть заднюю дверь. Внутри фургона стояла чернильная тьма. Пока Дортмундер помогал Чефуику спрыгнуть на асфальт, Марч передал Келпу лестницу трехметровой длины. Келп и Дортмундер прислонили лестницу к фургону, а Марч протянул Чефуику моток серой веревки и его маленькую черную сумку. Все они были одеты в темное и переговаривались только шепотом.

Дортмундер взял веревку и первым поднялся по лестнице, за ним последовал Чефуик; Келп придерживал лестницу. Когда они очутились на крыше фургона, Келп передал им лестницу. Дортмундер положил ее на крыше вдоль грузовика, потом он и Чефуик улеглись по обе ее стороны. Келп сел в кабину и, не зажигая фар, медленно объехал большой магазин, чтобы выехать на улицу.

В тюрьме Гринвуд взглянул на часы: без пяти три. Момент настал. Он откинул одеяло и вперил взгляд в человека, который спал на верхней койке. Старик храпел с открытым ртом, и Гринвуд ударил его кулаком по носу.

Глаза старика открылись; он и Гринвуд в течение секунды смотрели друг на друга. Потом старик заморгал, вытащил руку из-под одеяла и пощупал болевший нос.

- Ой...

-- Перестань копаться в пальцах ног!

Старик выпрямился, глаза его округлились.

-- Что-что? -- зашептал он.

По-прежнему во весь голос Гринвуд завопил:

-- И перестань нюхать свои руки!

Старик все еще держал пальцы прижатыми к носу. Затем отвел их -- они оказались в крови.

-- На помощь, -- сказал он тихо, будто сомневаясь, правильно ли выбрал слово.

Потом, видимо перестав сомневаться, закрыл глаза и визгливо заверещал:

-- На помощьпомощьпомощь...

-- Ну все! -- что было мочи взревел Гринвуд. -- Я тебя убью!

Зажегся свет. Закричали сторожа. Гринвуд начал ругаться, топать ногами, размахивать над головой кулаками. Он сорвал со старика одеяло, скомкал его и швырнул на нары. Потом схватил старика за лодыжку и стал изо всех сил ее сжимать, как бы считая это его горлом.

Послышался скрежет металла, лязг запоров.

Гринвуд оторвал старика от нар, держа его за лодыжку, но стараясь не причинить вреда, затем поймал одной рукой его за шею, а другую занес над лицом. При этом он непрерывно вопил. Открылась дверь, вбежали три сторожа.

Гринвуд не облегчил им задачу. Он не ударил ни одного из них, так как не хотел, чтобы его оглушили дубинкой, но держал ставка перед собой, не давая зайти себе за спину.

Потом он внезапно стих. Он выпустил старика, который сразу же сел на пол и схватился двумя руками за горло, и бессильно поник с пустым взглядом.

-- Не знаю, -- ошалело проговорил Гринвуд, качая головой. -- Не знаю...

Сторожа схватили его за руки.

-- Зато мы знаем, -- сказал один из них.

А второй добавил вполголоса:

-- Съехал парень. Не ожидал от него...

За несколько стен от этого места у тюрьмы бесшумно остановился грузовик. Темнота нарушалась лишь вспышками света прожектора, луч которого пробегал по всей длине наружной стены.

Зона освещалась сравнительно мало по той причине, что с этой стороны не было ни камер, ни выходов. По другую сторону, судя по сделанному Гринвудом плану, находились котельная, кухня и столовая, часовня и несколько складов. Да и вообще эта тюрьма служила лишь пересылочным пунктом, и побеги здесь случались крайне редко.

Как только фургон остановился, Дортмундер вылез и прислонил к стене лестницу, почти достигавшую ее вершины. Он быстро поднялся по ней, тогда как Чефуик держал ее, и бросил взгляд поверх стены, выжидая луча прожектора. Луч пробежал в его направлении и осветил крыши зданий, соответствующие плану Гринвуда. Дортмундер спустился и прошептал:

-- Все нормально.

-- Отлично, -- прошептал Чефуик.

Дортмундер старательно установил лестницу, чтобы быть уверенным, что она устоит без поддержки, и снова поднялся.

На этот раз за ним следовал Чефуик. У Дортмундера через плечо висел моток веревки. Несмотря на свою сумку, Чефуик карабкался с поразительной для человека его комплекции ловкостью.

На самом верху лестницы Дортмундер размотал веревку -- с узлами через каждые тридцать сантиметров -- и закрепил ее при помощи крюка на вершине стены. С силой потянул. Держала надежно.

Как только луч прожектора пробежал мимо, Дортмундер быстро поднялся на стену и сел на нее верхом правее лестницы.

Вскоре к нему присоединился Чефуик, немного стесненный сумкой, и сел слева от лестницы лицом к Дортмундеру. Они схватили лестницу за верхнюю перекладину, втащили ее и перекинули на другую сторону. Примерно в двух с половиной метрах ниже была крыша тюремной прачечной. Лестница коснулась асфальтированной поверхности, и Дортмундер скользнул вниз.

Чефуик последовал за ним. Они положили лестницу плашмя вдоль ограждения и легли сами, чтобы находиться в тени во время следующего прохода луча.

Келп остался около грузовика и наблюдал за Дортмундером и Чефуиком. Когда те благополучно исчезли, он удовлетворенно кивнул головой, вернулся в кабину и отъехал.

Тем временем Дортмундер и Чефуик воспользовались лестницей, чтобы спуститься с крыши на землю. Потом положили лестницу вдоль стены и заторопились к главному зданию тюрьмы, силуэт которого возвышался перед ними.

Они были вынуждены спрятаться от луча прожектора за выступом стены, но потом сразу же побежали к зданию, нашли дверь в том месте, где и полагалось ей быть по плану, и Чефуик достал из кармана две отмычки. Он немедля принялся за работу, а Дортмундер стоял на страже.

Яркий луч прожектора вновь побежал к ним по фасаду здания.

-- Прячься, -- прошептал Дортмундер.

В этот момент раздался щелчок, и дверь открылась.

Они скользнули внутрь и закрыли дверь раньше, чем их достал луч прожектора.

-- Одной меньше, -- подвел итог Дортмундер.

-- Теперь мне понадобится сумка,-- так же шепотом объявил Чефуик, не утративший своего невозмутимого вида.

Комната, в которой они очутились, была погружена в полнейший мрак, но Чефуику и не нужен был свет. Он присел на корточки, открыл сумку, сунул обе отмычки в предназначавшиеся им карманчики и достал два других инструмента. Закрыл сумку, выпрямился и произнес:

-- За работу.

В эти минуты в своей камере Гринвуд сказал:

-- Я пойду с вами сам, не беспокойтесь.

Понадобилось некоторое время, чтобы прояснить ситуацию.

Когда Гринвуд так внезапно успокоился, сторожа попытались понять, что произошло, в чем было дело, но старик лишь брызгал слюной, а Гринвуд стоял на месте с оторопелым видом, качая головой и приговаривая:

-- Я больше ничего не знаю, я...

Потом старик произнес магическое слово "ноги", и Гринвуд опять взорвался. Но взорвался очень осторожно. Он не стал применять никакого насилия, а лишь вопил, выл и слегка жестикулировал.

Номер продолжался недолго, так как сторожа схватили его за руки. Увидев, что они хотят его успокоить ударом по макушке, Гринвуд мигом утих и стал очень благоразумен.

Он рассказал им о привычке старика копаться в пальцах ног и объяснил ситуацию.

Сторожа оказались одного с ним мнения, а это было именно то, чего он хотел. Когда один из них предложил: "Послушай, приятель, мы найдем тебе другое место для сна", -- Гринвуд улыбнулся очень довольный. Он знал, куда его отведут: в одну из камер лазарета, 75м он мог бы отдохнуть д6 утра, а утром его осмотрит врач.