Страница 66 из 144
Далее следует другая замечательная часть параболы. Люди вместо одобрения и благодарности пришли в негодование, пожаловались Юпитеру и обвинили перед ним Прометея в похищении огня. И это было так приятно Юпитеру, что он за это дал людям новые блага. Какой же смысл имеет это одобрение и вознаграждение преступления неблагодарной к своему создателю души (а этот порок встречается почти всюду)? Мне кажется, что речь здесь идет о другом. Аллегория эта имеет следующий смысл: осуждение людьми и собственной природы, и искусства исходит из наилучших побуждений ума и приводит к добрым результатам; противное же ненавистно богам и приводит к несчастью. Ведь те, кто безмерно превозносит человеческую природу или искусства, которыми овладели люди, кто приходит в несказанное восхищение от тех вещей, которыми они обладают и владеют, считая абсолютно совершенными те науки, которые они изучают и преподают, -- те прежде всего не проявляют достаточного уважения к божественной природе, к совершенству которой они готовы приравнять собственное знание; а кроме того, они не приносят и никакой пользы людям, потому что, считая, что они уже достигли вершины знания и как бы выполнили свой долг, они уже не стремятся дальше. Наоборот, те, кто обвиняет природу и искусство, кто беспрерывно жалуется на них, те, безусловно, сохраняют и душевную скромность и постоянно стремятся к новой деятельности и к новым открытиям. Тем больше удивляюсь невежественности и недобросовестности людей, рабски преклоняющихся перед высокомерием маленькой группки, столь благоговеющих перед этой философией перипатетиков, которая является лишь частью, и притом небольшой, греческой мудрости, что всякую попытку обвинить ее они изображают не только бесполезной, но и подозрительной и даже опасной. По-моему, насколько достойнее и Эмпедокл, и Демокрит, первый -- в каком-то безумии, второй -- с большой скромностью, жалующиеся на то, что все покрыто тайной, что мы ничего не знаем, ничего не различаем, что истина погружена на дно глубокого колодца, что правда удивительным образом перемешена и перепутана с ложью (хотя Новая Академия перешла здесь всякую меру), -- насколько, повторяю, они заслуживают большего одобрения, чем самонадеянная и безапелляционная школа Аристотеля. Поэтому людям следует напомнить, что обвинение природы и искусства приятно богам и они по божественной своей доброте вознаграждают их новыми милостями и подарками; и что обвинение Прометея, хотя он и был творцом и наставником человечества, как бы резко и энергично оно ни было, лучше и полезнее, чем пустое славословие; и наконец, что убеждение в собственном богатстве является одной из главных причин бедности. Что же касается того дара, который люди получили в награду за обвинение Прометея (т. е. цвет юности, а не увядание), то смысл его заключается в том, что древние, по-видимому, не смотрели безнадежно на возможность найти средства и способы отдалить наступление старости и продлить жизнь; наоборот, они всегда относили такие средства, скорее, к разряду тех, которые люди, однажды получив, потеряли и погубили по своей лености и легкомыслию, а не тех, которые вообще недоступны для человека и никогда не будут ему дарованы. Миф указывает и дает понять, что добросовестное и энергичное изобличение и осуждение употребления огня и заблуждений искусства щедро вознаграждается богами такого рода подарками и что люди сами виноваты в своих несчастьях, доверив божественный дар ленивому и медлительному ослу, т. е. опыту (experientia), вещи неповоротливой и требующей много времени, чей неторопливый, черепаший шаг породил знаменитый античный афоризм, жалующийся на краткость жизни и на долгий путь искусства. Во всяком случае мы придерживаемся того мнения, что эти две стороны человеческой деятельности -- "догматическая" и "эмпирическая" -- до сих пор не были прочно соединены и связаны друг с другом, но новые дары богов были доверены либо абстрактной философии, напоминающей легкую птицу, либо неторопливому и медлительному опыту, похожему на этого осла. При этом, однако, можно было бы возлагать кое-какие надежды на этого ослика, если бы не помешала случайность -- жажда во время пути. Мы считаем, что тот, кто последовательно, подчиняясь определенным правилам и методу, служит опыту и в пути не отклоняется на эксперименты, сулящие либо выгоду, либо пустую славу, и для того, чтобы получить все это, не снимает и не бросает свой груз, -тот будет неплохим носильщиком нового, еще более богатого дара богов. Ну а то, что дар этот перешел к змеям, могло бы показаться простой добавкой к мифу и каким-то ненужным его украшением, если бы в этом не слышался упрек людям, которым должно быть стыдно за то, что со своим огнем и множеством искусств они не в состоянии добыть себе того, что другие животные получили от самой природы. Точно так же и это внезапное примирение людей с Прометеем, после того как они потеряли все свои надежды, содержит в себе мудрый и полезный урок, порицая легкомыслие и опрометчивую торопливость людей в новых экспериментах. Ведь если они не приносят немедленного успеха и обманывают их ожидания, люди с удивительной легкостью и быстротой оставляют свои начинания, поспешно возвращаются к старому и примиряются с ним.
Завершив описание статуса человека в области искусств и интеллектуальной деятельности, парабола переходит к религии, ибо развитие искусств и наук сопровождается почитанием божества, а им сразу же овладевает и оскверняет его лицемерие. Поэтому в эпизоде о двух жертвах очень тонко изображаются два типа -- истинно религиозного человека и лицемера. Ведь в первой жертве есть жир, т. е. то, что принадлежит Богу, поскольку его сжигают и воскуряют, что символизирует религиозное чувство и рвение, горение любовью к славе господней и стремление ввысь; в ней и внутренности -благочестие, и мясо в ней -- доброе и полезное. В другой же нет ничего, кроме сухих, голых костей, спрятанных, однако, в шкуру и создающих видимость прекраснейшего и великолепнейшего жертвенного животного; и это очень верно обозначает пустые, чисто внешние ритуалы и бессмысленные церемонии, которыми люди заполняют культ божества, -- все эти образы созданы ради полезного, а вовсе не подлинного благочестия. И людям недостаточно подносить Богу подобные пустяки -- они приносят их так, как будто он сам их избрал и предписал исполнять все эти обряды. Верно говорит об этом выборе пророк от имени Бога: "Неужели же, наконец, я избрал этот пост для того, чтобы человек в какой-то день терзал свою душу и склонял голову свою, как тростник?" После религии парабола обращается к морали и условиям человеческой жизни. Достаточно широко известно и совершенно правильно то, что Пандора символизирует наслаждение и похоть, которые зажглись вслед за искусствами, материальной культурой и роскошью цивилизации, как бы рожденные этим огнем. Поэтому создание наслаждения поручается Вулкану, который тоже представляет огонь. А от наслаждения проистекли бесчисленные несчастья и для души, и для тела, и для имущества людей (а вместе с ними и позднее раскаяние); и это касается не только судеб отдельных лиц, но и королевств и республик. Из того же источника берут начало и войны, и мятежи, и тирании. Стоит, однако, обратить внимание и на то, как тонко и искусно рисует миф два образа жизни человека, как бы воочию представляя их в лице Прометея и Эпиметея. К приверженцам Эпиметея принадлежат люди неумные, недальновидные, считающие самым важным то, что приятно в данный момент, из-за чего они всегда оказываются в трудном положении, терпят бедствия и беспрерывно вынуждены бороться с несчастьями. А между тем они пытаются успокоить себя и по своему незнанию жизни лелеют в душе своей множество пустых надежд, которыми утешаются, как сладкими снами, и скрашивают ими страдания своей жизни. Школа же Прометея -- это люди мудрые, думающие о будущем и способные поэтому осторожно предотвратить или отбросить много бед и несчастий; но с этим достоинством соединяется то, что они лишают себя многих удовольствий и разнообразных радостей жизни, подавляют свои желания и, что еще хуже, мучают и терзают себя заботами, беспокойством и внутренним страхом. Прикованные к скале необходимости, они страдают от бесчисленных мыслей, терзающих их, рвущих и пожирающих их печень (а так как эти мысли стремительны, то они символизируются в образе орла), и только иногда получают какое-то маленькое облегчение и покой (как сон ночью); но тотчас же вслед за этим приходят новые терзания и страхи. Таким образом, очень немногим выпадает на долю и тот и другой жребий -- и обладать преимуществами мудрой предусмотрительности, и быть свободным от страданий, приносимых душевным волнением и беспокойством; этого можно достичь только с помощью Геркулеса, т. е. благодаря мужеству и стойкости души, готовой к любому исходу, к любому жребию, смотрящей вперед без страха, наслаждающейся без брезгливости и терпеливо переносящей страдания. Стоит также отметить и то, что эта способность у Прометея не врожденная, а привнесенная извне какой-то силой, ибо никакое врожденное и естественное мужество не может быть соразмерным такой задаче. Эта сила получена от Солнца и пришла с дальних берегов океана, т. е. она исходит от мудрости, как от Солнца, и от мыслей о непостоянстве и волнениях человеческой жизни, подобных волнению Океана. И то и другое хорошо соединено в словах Вергилия: