Сачлы (Книга 1)

- Кеса - что!.. Не Кеса, а Заманов говорил об этом на бюро райкома. За-ма-нов, "КК"!.. Конечно, я первым возразил: недопустимо так облыжно говорить о председателе лучшего колхоза района. Изучить надо положение на месте.

- Интересно, что же ответил Заманов?

- А Заманов ответил, что Годжа-оглу еще в Баку проповедовал правые взгляды. Настаивал на уступках кулачеству. Заигрывал с правыми оппортунистами.

- Да мы же десять лет вместе в Баку работали! Не мог он так говорить! закричал, теряя самообладание, Годжа. Прищурившись, Субханвердизаде сказал кротким тоном:

- Ну, видно, плохи дела у Заманова, если он на друга наговаривает такое!.. Он хочет, чтобы в Баку сказали, что Заманов - единственный принципиальный большевик во всем нашем районе. Вот он, интриган, чего добивается! - И покосился на Сарварова.

Тот угодливо подтвердил, что Заманов - известный интриган.

- Если дело касается меня и товарища Заманова, то мы объяснимся, найдем общий язык, - угрюмо сказал Годжа.

Сарваров весь день пристрастно проверял отчетность правления колхоза, придирался к каждой мелочи. Стараясь угодить Гашему, он не оставил без внимания ни одной цифры, сличал подписи на бланках, делал с таинственным видом какие-то выписки себе в блокнот.

_ Хм, квитанция-то подозрительная, - ворчал ревизор, не теряя надежды вскрыть хоть малую оплошность, а затем, как случалось не раз, раздуть из уголька высокий костер. - А кто, спрашивается, санкционировал эти вот расходы?

В канцелярию заглянул Годжа-оглу, послушал-послушал и резко сказал:

- Как ворон, копаешься в этих бумажках!

- Что-о-о? - грозно возопил Сарваров и прытко побежал в соседнюю комнату, где Субханвердизаде столь же пристально читал протоколы заседаний правления. Слышали, слышали?.. Только подозрительные личности недовольны ревизией! Товарищ Гашем, обратите ваш благосклонный взгляд на этого хмурого председателя, - заранее хочет очернить ревизора!

Субханвердизаде понял, что пора изменить тактику.

- Да ты не бойся, братец, не бойся, - нараспев, с ласковой улыбкой сказал он. - Нам для докладной записки в центр нужны кое-какие факты. Прежде всего положительного характера, конечно!..

- Так бы сразу и сказали, - буркнул Годжа-оглу.

- Ну, значит, не догадались, прости, братец, прости!.. По чести говоря, единственный передовой колхоз района - твой. Твой! Об этом убедительно говорят все материалы! - он похлопал ладонью по папке с протоколами.

Тем временем растерявшийся Сарваров вернул счетоводу ведомости и бухгалтерские книги и с обескураженным видом присел в сторонке на новеньком дубовом табурете.

- Мы, ответственные районные работники, не знаем сна, потеряли покой, дни и ночи проводим в аулах, - горячо восклицал Субханвердизаде, в такт своим словам рассекая воздух крепко сжатым кулаком. - И что же мы находим в колхозах?.. Глядишь, полдень, а эти злодеи, дети злодеев еще не вышли в поле. Почему? Оказывается, сегодня хоронят старуху, Пери-гары. Видите ли, сознательные колхозники не смеют нарушить адата! В другом колхозе играет зурна... В чем тут дело? Почему? А у них сегодня -торжество обрезания... В третьем ауле затеяли бой быков, - у какого быка лоб крепче, тот и будет племенным производителем! Э, да что там говорить! - Гашем скорбно завздыхал. Эти колхозные непорядки окончательно состарили меня... Но скажи, пожалуйста, разве один распустившийся цветочек приносит в гору весну? Так и один хороший колхоз, предположим твой, еще не знаменует перемен к лучшему во всем районе. Будь ты, Годжа-оглу, даже семи пядей во лбу, а с такими разгильдяями не справишься. Правильно я говорю?

Почему-то Годжи-оглу повеселел. Не спеша он закурил, выпустил дым из ноздрей.

- В юности я пас овец. Был у нас один такой странный человечище, по имени Намаз. Смотришь, средь бела дня посредине луга, положив дубинку на плечи, знай себе пляшет вовсю... "Послушай, Намаз, что ты делаешь?" - "На свадьбе танцую!.." Или, бросив папаху в кусты, ползет по траве и мычит, как бык. "Послушай, Намаз, что сие значит?" - "У меня схватка с быками!.." А иной раз лежит весь день в тени, как бревно. "В чем дело, Намаз?" - "Э, ночью я обошел весь свет и отбил все йоги!" Прошли годы, после гражданской войны я завернул в Дашкесанлы, узнал, что Намаз чудит по-прежнему, и решил взять его с собою в Баку. И что ж вы думаете? Намаз исправно работал на промыслах и стал совсем другим человеком... Вот и получается, что есть глаза - кривые, а есть глаза прямые. Одни глаза видят весь мир вверх дном, а другие очи видят, что дерево корнями уходит в землю - не в небеса, что правда - всегда правда, а кривда неизменно кривда.

Забавная побасенка Годжи-оглу взбесила Субханвердизале. Но выгоднее было сделать вид, что тайный смысл этой истории его, Гашема, не касается. И с непроницаемым лицом Субханвердизаде сказал:

- Ты бы, братец, покормил нас чем бог послал! А?.. Едкие твои словеса мне что-то не по нутру. Ха-ха! - И добродушно рассмеялся.

- Да я уж распорядился об обеде, - ответил тоже мирным тоном председатель. - Сейчас позовут!..

Решив сгладить неприятное впечатление от стычки, Гашем спросил с подчеркнутой заботой:

- Ну, как самочувствие отца?

- Работает. Жернова обтесывает для колхозной мельницы, Старик верен своему ремеслу!

- Молодец! Орел! - одобрительно крякнул Гашем. - А вы решили с электростанцией?

- Боюсь, что денег не хватит.

- Так я тебе помогу! - тотчас же воскликнул Субханвердизаде и повелительно обратился к Сарварову: - Запиши там пятьдесят тысяч! Из моего фонда!..

Тот покорно выхватил из кармана блокнот, записал, отлично зная, что в специальном фонде исполкома остались гроши, что добрый Гашем-гага сорил деньгами напропалую, снабжая пособиями, чаще всего незаконными, своих приятелей.

Но это не мешало Субханвердизаде, выезжая в аулы, давать направо-налево заманчивые посулы: "Мы перекинем мост через это ущелье!", "О деньгах на школу не беспокойтесь!..", "К осени в каждом доме вспыхнет яркая электрическая лампочка!.."

А если через месяц-другой назойливые председатели колхозов врывались в кабинет председателя исполкома и напоминали, ему об обещаниях, то Субханвердизаде выкручивался.

- Баку срезал все кредиты, братцы!.. Правительство перебросило ассигнования в хлопкосеющие районы!.. Что поделаешь, братцы, у центра свои соображения!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Председатель райисполкома и председатель колхоза вышли на улицу, зашагали, взяв друг друга под руку, по обочине пыльной дороги, и со стороны могло показаться, что они - закадычные друзья, водой не разольешь...

- О Заманове не беспокойся, я все улажу, - благостным голоском сказал Субханвердизаде, ибо считал свою коварную игру еще не законченной, - а ты мне растолкуй, как намерен строить новую деревню? Ведь эти клетушки пора на свалку!

И с отвращением кивнул на сложенные из самана или известняка, крытые камышом домики с узенькими оконцами. У избушек был неприглядный вид, словно они сознавали свое убожество...

Годжа-оглу еще не успел рта раскрыть, как петушком семенящий сзади Сарваров с упоением поддакнул:

- Вы изволили сказать сущую правду, гага!

- Нужно разрушить старую азербайджанскую деревню, беспощадно сровнять с землею! - властно продолжал Субханвердизаде, крепко прижимая руку Годжи-оглу к своему боку. - Пусть поскорее возникнет новая, социалистическая деревня, о которой мы так страстно мечтаем!.. Широкие улицы! - Он растопырил руки, чтобы показать, какой ширины будут улицы. - Ровные шоссе. Автомобили летят по ним, обгоняя ветер!.. Но, конечно, крестьянам придется года на два потуже затянуть ремни, отказывать себе ив питании, и в одежде. Да-с, пусть потерпят! - говорил Субханвердизаде. - Твой колхоз, братец Годжа, вполне способен уже сейчас взяться за такие грандиозные свершения, повести за собою весь наш район!

"Пустобрех ты! - подумал Годжа-оглу, закусив губу, - чтоб не вырвалось бранное слово. - Болтун из болтунов!.."