Страница 20 из 29
– Ты снова будешь ходить по этим залам! Галерее необходим консультант для работы с художниками.
Глаза Сандры вспыхнули надеждой, под действием порыва она схватила Мэгги за руки и закружила по залу.
– Значит, предложение принимается? – смеясь, спросила Мэгги.
– Я приступаю немедленно! – На мгновение Сандра остановилась, глаза ее затуманились, и она осторожно спросила: – А твой отец не будет против? Все-таки это его галерея.
Мэгги опустила глаза и произнесла тихим голосом:
– Папа умер год назад. Галерея теперь моя.
– Извини, Мэг. Я не знала. Значит, ты теперь завидная невеста?
– Ах, Сандра, сейчас я понимаю, сколько всего мне еще предстоит тебе рассказать, – вновь улыбнулась Мэгги. – Я замужем, у меня уже двое детей.
Как когда-то в юности, обе сбросили туфли и, забравшись с ногами на диван, стали обсуждать все сразу. Мэгги опять почувствовала себя той беззаботной и смешливой девочкой, какой была в школе. Они вспоминали свои детские годы, поклонников и подруг, и их лица становились то счастливыми, то невыразимо грустными.
Мэгги подняла на Дэвида глаза. В них читалась утрата.
– Это Сандра, моя подруга, – сказала она. – Когда у меня сломалась машина и мы с детьми забрели к тебе, я позвонила ей и рассказала обо всем, и о тебе. Она спросила, хорош ли ты собой, и я… я…
Дэвид усмехнулся и вопросительно поднял бровь.
– Я описала тебя, – постаралась выйти из положения Мэгги и перевела взгляд на китайскую вазу. – Не знаю, почему ей пришло в голову сообщить Эрику.
– Обманщица, – сказал Дэвид и, притянув Мэгги за руки, прикоснулся к ее губам коротким дразнящим поцелуем.
У нее голова пошла кругом, но Мэгги сделала вид, что сердится, и рванулась из его объятий.
Губы Дэвида насмешливо изогнулись. Сжав ее плечи еще сильнее, он прошептал ей в волосы:
– Очевидно, в той части рассказа, которая касалась меня, ты позволила себе излишнюю… – Он помедлил и посмотрел в сверкнувшие глаза Мэгги. Удовлетворившись достигнутым эффектом, ибо щеки Мэгги вспыхнули румянцем влюбленной женщины, Дэвид закончил: – Ярость.
Мэгги ударила его кулачком в грудь и со стоном отвернулась. Дэвид, конечно, был не прав, но не признаваться же, что она тогда назвала его симпатичным!
– Но зачем, зачем? Сначала она ссорит меня с Эриком, потом эти цветы… Ведь она знала, что ты не приглашал меня и выставишь сразу, как я заявлюсь к тебе.
– Маргарет, ты все-таки совершенный ребенок. Твой муж никогда не замечал ее, так? Но если он застанет тебя с другим, а потом ты ненадолго исчезнешь из города, Сандра выступит на первый план и утешит его. Как верная и преданная подруга, которая все это время ждала своего часа.
– Полагаешь, она влюблена в Эрика? – удивилась Мэгги.
За все годы дружбы с Сандрой она ни разу не подумала о ней, как о женщине, привлекательной женщине, которая может составить ей конкуренцию в борьбе за любовь мужчины. Какой жестокий удар, удар в спину!
Дэвид коснулся рукой горячей щеки Мэгги:
– Тебе станет легче, если я скажу, что твой муж не любит Сандру?
– Откуда такая уверенность? – подозрительно спросила Мэгги.
Дэвид до сих пор не рассказал ей, о чем они говорили тем страшным утром, перед нелепой дуэлью, когда Эрик настолько разозлил его, что Дэвид отстрелил ему прядь волос.
– Надеюсь, ты не обидишься, Маргарет, но твой муж настоящий подонок. И, если твоя подруга увлеклась им всерьез, я сочувствую ее будущему. Он предаст ее, как предал тебя. Но я думаю, что она всего-навсего хочет тебе отомстить.
– Почему ты сказал о предательстве?! – испуганно вскрикнула Мэгги. – Я тебе не говорила о том, что Эрик оставил нас! Что тебе известно о нем?! – Голос ее слегка дрожал.
Мэгги сделала несколько шагов назад, но Дэвид метнулся к ней и смял в страстном объятии.
– Нет, не закрывайся от меня! – умолял он задыхающимся голосом. – Маргарет!
Дэвид тряхнул ее за плечи и повернул к окну.
– Это дерево растет здесь сто лет, и каждую секунду оно, прикованное к этому клочку земли, обречено смотреть в наше окно только потому, что ему не остается ничего другого. – Его тихий, завораживающий голос разливался по ее телу, наполняя теплом, и Мэгги перестала сопротивляться. – Впервые в жизни, Маргарет, ты делаешь то, что хочется только тебе. И какая разница, из-за кого Эрик оставил тебя, из-за Сандры или из-за кого-то другого? Ты свободна, Маргарет, и ты со мной.
18
С утра Мэгги проснулась раньше Дэвида и спустилась в холл. Это была необходимая мера предосторожности, она хотела позвонить домой, но так, чтобы Дэвид не услышал ее разговор.
– Доброе утро, мама. Как дела? Как Лиззи и Крис?
События прошедшего вечера и особенно ночи и то неизъяснимое ощущение безграничного счастья, которое она испытывала, всколыхнули в Мэгги сильное чувство вины. Перед Джудит, перед детьми, перед Эриком.
Как и следовало ожидать, внуки совратили Джудит на покупку огромного игрушечного джипа и теперь – Мэгги слышала их голоса в трубке, – гоняли на нем по дому.
– А что, Марго, твой художник признал, каким был остолопом?
Джудит не дала дочери времени для выдумывания пространных ответов и незаметно вытянула у Мэгги все подробности ее встречи с Дэвидом. На всякий случай Мэгги предупредила мать, чтобы та не откровенничала с Сандрой, если подруга позвонит или будет «случайно» проезжать мимо.
Благодаря поддержке матери, которая всегда пропагандировала любовь по правилам любви, Мэгги удалось прогнать тревогу и взглянуть на их первое с Дэвидом утро с другим настроением.
Войти в спальню и спрятать лицо на груди Дэвида, вдохнуть его запах и проспать до обеда – вот о чем думала Мэгги, мелкими шажками поднимаясь по лестнице.
Из глубины дома залаял Патрик и, судя по звуку, устремился к парадной двери. Мэгги поспешила наверх, чтобы одеться.
Дэвид еще спал, но собачий лай, который только усиливался с каждой минутой, заставил его открыть глаза. Увидев, как торопливо Мэгги подкрашивает глаза, он сонным голосом спросил:
– Кто привел в мой дом этого пса?
Мэгги засмеялась и бросила ему на кровать халат.
– Благодаря Патрику нас не застукали. У нас гости.
Мэгги оставила Дэвида одеваться и снова вышла на лестницу. По гостиной сновали какие-то люди. Судя по топоту ботинок, внизу было не меньше пяти человек. Перегнувшись через перила, она разглядела полицейскую форму на одном из вошедших. Вверх по лестнице медленно плелась Каролина.
– Там полицейские спрашивают хозяина, – произнесла она вполголоса, как будто опасалась, что Дэвид услышит ее слова. – Они сказали, что у них ордер на обыск. Вон видите, как шныряют по залу.
– О чем еще они сказали? Зачем им Дэвид? – деловито спросила Мэгги.
– Они ищут этого грубияна, вашего мужа. Говорят, какая-то женщина обвиняет Дэвида в убийстве.
– Какая женщина? Нет, вы, наверное, неправильно поняли их.
К женщинам подошел Дэвид, пронзил обеих женщин испытующим взглядом. По лицу Мэгги скользнула тень, и Дэвид властным движением положил руку ей на талию.
– Кто у нас внизу?
– Полиция, – ответила Мэгги и попыталась отвлечь Дэвида от тревожных подозрений: – Это какое-то недоразумение.
– Дэвид, потрудись спуститься к нам, – обратился к Дэвиду пожилой мужчина с седыми усами. На груди у него висел значок шерифа.
Каролина, Мэгги и Дэвид спустились на первый этаж. Мэгги показалось, что Дэвид и шериф хорошо знакомы. Шериф обращался к художнику запанибрата, Дэвид же, увидев шерифа, не смог скрыть сильного разочарования.
Конечно, если бы Мэгги спросила, он бы поведал ей историю трехлетней давности. Было жаркое лето, и шериф привел свою восемнадцатилетнюю дочь к Дэвиду с просьбой нарисовать ее портрет. Лицо Мэри понравилось художнику, он взялся за дело с рвением, вдохновенно работая по три часа в день. Однако юная Мэри приняла страсть в глазах Дэвида на свой счет и начала ту извечную игру искренности и коварства, которую обожают женщины, поставив себе целью соблазнить мужчину. Несколько неудачных попыток с ее стороны, и Дэвид открыто сообщил шерифу, что, если его дочь не угомонится, он откажется продолжать писать портрет. На следующий сеанс Мэри пришла тихая и все время, пока Дэвид рисовал, скромно поглядывала в раскрытое окно. Когда же портрет был окончен, вместо «спасибо» девушка выкрикнула, что ненавидит «кретина, который не знает, что делать с влюбленной женщиной». Сейчас бы, наверное, он этого не сделал, но в тот момент, окинув Мэри оценивающим мужским взглядом, Дэвид не совладал с собой и рассмеялся ей в лицо. С тех пор Мэри не сказала Дэвиду ни одного слова, а между ним и шерифом установились в каком-то смысле интимные отношения. Они испытывали вину и неловкость друг перед другом и, сводимые обстоятельствами в одном месте, не знали, как себя вести и о чем говорить.