Страница 79 из 96
— ПЕЙ.
Прозрачные глаза заглянули в самую глубину… чего? Души? Внезапно совершенно успокоившись, Олег взял ковшик и выпил одним длинным глотком — там и было-то с полстакана. Вода как вода — холодная и безвкусная.
— Куда идти? — спросил Олег и шагнул следом за стариком в темноту…
…— Очнись, Вольг. Очнись.
Подскочив на скамейке, Олег широко открыл глаза. Сердце бешено застучало, мальчик, разинув рот, жадно схватил воздух.
Старик наклонялся над ним. Шумела ярмарка. Судя по всему, прошло не так уж много времени. Если вообще прошло… «Я что, сознание потерял?» — хотел спросить Олег и подняться, но увидел над собой глаза старика — ноги подломились, мальчишка неловко шлепнулся на скамейку.
— Что ты видел? — повелительно спросил князь — иначе сейчас его и назвать было нельзя. — Что видел?!
— Я? — Голос Олега сорвался. — Я… ничего… — Но внезапно дыхание перехватило: он ВСПОМНИЛ, что видел в той темноте, куда шагнул, выпив поданный ковш! ВСПОМНИЛ! — Меч… — сказал он с трудом, словно язык сделался чужим и неповоротливым, а словам приходилось протискиваться через узенькую щель — тяжелым, выкованным из металла, шипастым. — Да… меч, длинный меч… Его держал… держал в руке человек… г-ги-гигант с огненной бородой. Нет, не человек! — Глаза Олега широко распахнулись, он облизнул губы. — Не человек… бог. Бог с огненной бородой и серебряными волосами… Перун. Он протянул меч мне и сказал… сказал: «Возьми!» — Олег стиснул голову ладонями, потер виски, брови, кривясь от усилий. — И я взял… или нет? Я не помню… я шагнул и взял… не помню! — обиженно и удивленно выкрикнул он, поднимая глаза на старика. — Я взял этот меч?!
— Это ты узнаешь потом. — Старик ссутулился и стал дряхлым и усталым.
Олег вскочил — он тяжело опустился на скамейку.
— Но одно могу сказать тебе точно: если ты взял его — то будешь сожалеть об этом всю свою ОЧЕНЬ КОРОТКУЮ жизнь.
— А если нет? — Олег сглотнул.
— Если нет… то жизнь твоя будет очень долгой. И всю свою долгую жизнь ты будешь сожалеть, что НЕ ВЗЯЛ его, — старик вздохнул и сказал прежним своим голосом — равнодушным и бесцветным: — К вечеру наколка опухнет. И еще пару дней будет болеть и чесаться. Не чеши. Серебро я у тебя уже взял. Иди, Вольг. Иди. И помни, что у Силы только одно право — защищать слабых.
Место под ключицей оказалось закрыто тканевой подушкой, прилепленной к телу обычными полосками лейкопластыря. Отодрать подушку Олег не решился — и, прежде чем вновь навалились рефлексии, увидел около большого стального фургона, явно городского, Йерикку, Чужого — они разговаривали с невысоким человеком, одетым тоже по-городскому. Человек походил на славянина… и не походил. В лице, в движениях, во всем было что-то хангарское. Но беседовали все трое вполне дружелюбно — хотя, подходя, Олег услышал реплику, с ласковой укоризной обращенную торговцем к Чужому:
— Не любишь ты меня, Ярослав.
— Не люблю?! — возмутился Чужой (Ярославом его, оказывается, на самом деле зовут). И, улыбаясь, поправил: — Что ты. Терпеть тебя не могу.
Все трое весело засмеялись.
— Привет, — вклинился Олег, подходя вплотную. — Вы чего без меня убежали, я вас все утро ищу.
— А, поединщик! — Чужой первым протянул руку. Йерикка кивнул. — Мы вот тут товары смотрим. Видел такие? Это Исаак Сергеевич нас совращает…
— Исаак Сергеевич — это я, — представился торговец.
Но Олег его уже не слышал. На металлическом лотке перед ним лежали… сидюшники. Стопки дисков в ярких упаковках с надписями глаголицей, но очень знакомыми картинками. Батарейки — Олег узнал «Энерджайзер» и «Дэву»! Ширпотреб, как на лотке у вьетнамца — бейсболки, майки с аляповатыми цветными рисунками… Несколько ноутбуков с логотипами известных фирм, надписанными по-данвански… но Олег мог поклясться, что это копии «Атари» — видно по дизайну корпуса, расположению кнопок на клавиатуре, компоновке…
Что за ересь?
— Ваши меня поедом едят за то, что разлагаю общество, — шутливо пожаловался Олегу торговец. — А я, между прочим, торгую только тем, что покупают, ничего сам не навязываю. Полчаса назад один ваш вот плеер купил. Хорошая вещь. И батарейки к нему.
— Ревок купил, — хмыкнул Йерикка. — Ладно, пусть балуется… Гладко у тебя выходит, торговец. Мол, я не я и вина не моя — это люди покупают, а я только их запросы удовлетворяю. Вот так вы и дурью торгуете.
— Я этой дрянью не торгую, — брезгливо отозвался Исаак Сергеевич, — не первый год езжу сюда, вы меня знаете… Да и то сказать, если уж на такое свернули — разве не так? Посмотрим давайте — из-за дури масса преступлений совершается, а почему? Да потому, что люди ХОТЯТ ее иметь. Если им это запрещают — так они убивать начинают. А если им дать то, чего они хотят, — преступлений не будет. Никому же насильно дурь не навязывают. Но если кто хочет — да на, пожалуйста, чего жизнь-то себе невыполнимыми запретами усложнять, обставлять, как волка флажками?!
— Каков, а? — с некоторым даже удовольствием подмигнул Олегу Чужой. — Не прищемишь.
— Ну и вы не простачки, — хрукнул Исаак Сергеевич. — Да что там, все мы рабы божьи.
— Мой бог меня рабом не зовет, — тихо сказал Йерикка, чуть наклоняясь вперед, и Олег с изумлением увидел в его руке, нацеленной под прилавком в живот торговца, вороненый парабеллум. — Давай-ка мы с тобой тут постоим, а друзья мои посмотрят, что ты там в этот год привез, кроме обычного набора. Вольг, поможешь?
— С удовольствием, — искренне сказал Олег, наблюдая, как лицо торговца начинает сереть с зеленцой. Чужой уже гибко прыгнул через лоток, отстранил Исаака и вошел внутрь балагана. Олег последовал за ним, услышав за спиной одышливое:
— Не понимаю… там нет ничего против ваших законов…
Йерикка молчал.
Чужому не слишком требовалась помощь. Он уверенно подошел к ящикам у стены прямо напротив входа, сбросил верхний, открыл ногой. Там лежали майки. Концом своей палки Чужой отбросил их, открыв ровные ряды упаковок со шприцами, уже наполненными желтоватой жидкостью.
— Наглеж… — пораженно сказал Олег.
— Подстава, — усмехнулся Чужой. Сбросил второй ящик, сделал то же — там оказались блестящие пластмассовые пакеты. — Это что еще?
Олег подошел ближе. Чужой, достав камас, распорол обертку — внутри оказался глянцевый яркий журнал. Олег моргнул. Чужой тихо потянул сквозь зубы воздух, словно ему стало очень больно, пролистал страницы — с минимумом текста и максимумом иллюстраций, почти сплошь заполненных голыми детьми и подростками, группами и поодиночке, среди самых различных интерьеров. Сказал задумчиво:
— А я-то думал, мы эту дрянь… ошибся, — пролистал еще раз, бросил в ящик. Покосился на Олега: — Что с тобой?
— Ничего, — трудно ответил Олег, чувствуя, как начинает ровно, жарко полыхать все лицо. К горлу подступил комок, скатился обратно в желудок, оставив изжогу. В школе среди ребят были несколько человек, достававших из-под полы ИМЕННО ТАКИЕ издания и даже видеокассеты с дисками. В этом было что-то настолько отвратительное, что Олег всякий раз заводился, стоило ему увидеть подобные вещи. Ему это казалось хуже… честное слово, хуже убийства. Там, на Земле, он не мог ничего сделать. Но здесь…
— Я выпотрошу эту крысу, — процедил он.
Но Чужой перехватил Олега за плечо:
— Стой. Я же сказал, что это подстава. Исаак, конечно, грязь, но не того плана Это ему просто подбросили, чтобы отвлечь наше внимание… Вот что, ты один этот журнальчик и упаковку шприцев вынеси и покажи ему. И скажи, чтобы сюда шел.
Олег вылетел, как на крыльях. Шваркнул шприцы и журнал на лоток, со злорадством увидев, как из зеленого торговец стал превращаться в творожно-белого и начал потирать шею, словно на ней уже захлестнулась веревка Права:
— Это не я… это не знаю… вы же меня… я чтоб — никогда! Я нет!
— Успокойся, — негромко сказал Йерика. — Твое счастье — это и правда тебе подбросили, — торговец дернулся и громко испортил воздух.