Страница 37 из 51
Когда киммериец шел по тихим уже улицам Шангары, он был спокоен как человек, полностью выполнивший свою задачу. Один только вопрос слегка забавлял его: интересно, кто проснется раньше, шандаратские мастафы или незадачливый хозяин таверны?
По пыльному облаку, поднимавшемуся впереди, варвар догадался, что догоняет группу всадников. Он немного придержал коня и подождал, когда дорога, изогнувшись вокруг склона горы, откроет вид шагов на триста-четыреста от него.
— Всего три человека! — сосчитал он всадников. — Уж не Хафар ли это возвращается из Хоарезма?
Он пустил коня в галоп и скоро нагнал группу. Действительно, это был Хафар, сопровождаемый двумя охранниками. Узнав киммерийца, они придержали своих лошадей, и визирь, привстав на стременах, громко и торжествующе провозгласил:
— Так и есть, варвар, Джунгир-хан был прав!
Конан поравнялся с ним и, не проявив особой радости по поводу сказанного, спросил:
— В чем прав?
— Как — в чем? — удивился Хафар. В голосе зазвучали те же надменные нотки, что и у его повелителя. — Как это в чем? Да в том, что визирь Хоарезма просто не захотел иметь дело с таким, как ты!
Варвар усмехнулся. В который уже раз слышал он слова о том, что происхождение и положение не позволяют ему говорить с сильными мира сего на равных? Пожалуй, это уже начинало ему надоедать.
— Как насчет войска? — поинтересовался он. — Поможет?
— Не сомневайся! — важно ответна Хафар. — Завтра подойдет целый полк.
— Что ж, — не сразу ответил киммериец, — этого нам должно хватить вместе с моими головорезами.
— С какими еще головорезами? — не понял визирь.
— Обещали набрать в Самарре и Аките человек двести-триста лихих ребят.
— Фу! — поморщился Хафар. — Опять этот сброд?
— Почему сброд? — не согласился с ним киммериец. — Они всегда бьются не хуже солдат, лишь бы платили вовремя.
— Ну, а еще что новенького? — спросил визирь.
— Да так, ничего особенного, — ответил варвар, — вот только Джунгир-хана зарезали.
— Зарезали?.. — переспросил Хафар, но варвар не услышал ни особенного удивления, ни горя в его голосе.
«Ну и народец в этой гнусной Замбуле! — подумал он. — Не успеешь глазом моргнуть, как каждый сучий мешок с дерьмом продается кому ни попадя!»
— Угу, — подтвердил киммериец довольно равнодушно, как будто речь шла о погоде, — Мусаиб подослал к нему убийцу.
Говоря это, он украдкой взглянул на визиря. Интересно, как он воспримет новость? Хафар резко натянул поводья.
— Кто тебе сказал?
— Да сам убийца и сказал, — спокойно пожал плечами Конан. — Ты же понимаешь, в умелых руках любой запоет.
— Послушай, киммериец… — Хафар наклонился к нему поближе. Он покосился на всадников, которые ехали впереди, и прошептал — Давай еще поотстанем, надо поговорить…
— Ладно. — Киммериец попридержал коня.
— Теперь, когда Джунгир-хан умер… — начал визирь и посмотрел на варвара.
Тот ехал рядом, даже не глядя на Хафара. Когда визирь замолчал, Конан вопросительно взглянул на него:
— Продолжай, что замолк? Я тебя слушаю, высокочтиый.
— Теперь положение изменилось, и остался один законный претендент на трон — Мусаиб!
— Ничего себе законный! Убийца и сукин сын. — Варвар уже в открытую издевался над Хафаром, но тот все еще ничего не замечал.
— Перестань так говорить о благородных людях! — возвысил он голос. — Этот убийца соврал тебе от страха, а ты ему веришь!
— Скелет он поганый, хоть и из благородных! — фыркнул в ответ Конан. Он с трудом сдерживал смех, и одновременно ему страсть как хотелось размазать этого Хафара о каменную скалу. — Только он зря воображает, что его богомерзкие поступки сойдут ему с рук.
— Ты что это говоришь? — Хафар подумал, что ослышался. — У тебя мозги не на месте, одно слово — варвар.
— А вот ты разговорился не в меру! — остудил его пыл Конан. — Пока ты еще не визирь Мусаиба. Ты ведь на это место метишь?
— Я и тебе предлагаю перейти к нему на службу, — миролюбиво сказал Хафар, покосившись на киммерийца. — Все равно теперь надо менять господина.
— Быстро же ты забыл своего повелителя! — упрекнул его варвар.
— А хоть бы и так! — огрызнулся Хафар. — Ничто не вечно в этом мире.
— Правильно, — согласился Конан. — Я тоже так думаю.
— Вот и подумай! — повернулся к нему Хафар. — Тебе осталось на размышления три дня!
— Что же будет через три дня? — прикинулся непонимающим киммериец.
— Через три дня сюда прибудет сам Мусаиб!
«Не прибудет, — ухмыльнулся про себя варвар. — Через два дня я вышибу из него дух, чего бы это мне ни стоило, клянусь Солнцеликим Митрой!»
— А что будет с Испараной? — спросил он, чтобы полностью утвердиться в своих подозрениях.
— Мусаибу она не нужна, — отрезал Хафар. — Можешь забирать ее себе. Остаток пути они проехали молча. Каждый думал о своем, и если визирю мнилось блестящее будущее при дворе нового правителя Замбулы, то у киммерийца заботы были посерьезней. Он пытался придумать, как ему пробраться в Хоарезм к скелету-визирю, разобраться с ним, да еще и уцелеть. Задача, что и говорить, не из простых.
— Ну, как твои дела? — встретила его вопросом Испарана, когда он спрыгнул с коня.
— Мои — хорошо, — обнимая ее, ответил варвар, — да и Хафар принес неплохие новости.
Визирь важно прошествовал в шатер, крикнув по пути:
— Давайте обедать, я жутко проголодался в дороге!
Киммериец и Испарана вошли вслед за ним. Визирь, видимо, размечтавшийся сверх меры, пока ехал в лагерь, процедил сквозь зубы:
— Теперь в этом шатре буду жить я. До приезда Мусаиба, конечно, — поправился он.
— Почему это ты? — не поняла Испарана. — Это же шатер Джунгир-xaна!
— Джунгир-хан мертв, — отрезал Хафар. — Теперь я здесь за главного.
— Ты что, заболел? — удивилась Испарана и повернулась к варвару — Значит, ты ему ничего не рассказал?
— Зачем? — усмехнулся киммериец. — Наш благородный друг все решил сам. Разве ты не видишь, как он раздулся от важности, как индюк?
Испарана вскрикнула. Она все поняла.
— Ты что же, мерзавец? — Она сделала несколько шагов к визирю, на ходу вынимая меч из ножен. — Поганый предатель!
— Постой! — Если бы варвар не перехватил ее руку, голова Хафара катилась бы уже по полу. — Сейчас разберемся, клянусь Светлоликим!
Хафар вскочил на ноги и прижался к полотну шатра:
— Конан! Убери от меня эту безумную бабу!
Киммериец отпустил Испарану и расхохотался так, как давно уже не смеялся.
— Глиста ты замбулийская, — с трудом выговаривал он сквозь хохот. — Какой же ты государственный деятель, если даже на наживку безмозглого варвара попался, как тупая рыба?
Визирь переводил обезумевшие от ужаса глаза с Испараны на Конана, поняв, наконец, что произошло. Смертельный холод начал подниматься к его горлу, предательски задрожали руки.
Варвар сделал два шага вперед и сорвал с него оружие, примерно так же, как недавно сделал это с Азатбахтом.
— Сиди здесь, паук вонючий! — гаркнул он на обезумевшего от перепуга Хафара. — Я так и чувствовал, что ты только и ждешь удобного случая, чтобы предать своего повелителя. Сейчас я его свяжу, и пусть он посидит в шатре, — повернулся он к Испаране, — чтобы лишнего шума не было. Завтра я поеду к этому ублюдку Мусаибу, а его посади к Юлбашу. Пусть тот ему расскажет, как зарезал Джунгир-хана.
Конан опять захохотал, и его смех совершенно парализовал бывшего великого визиря Замбулы. Он смотрел на варвара остекленевшими глазами, и уже никакие мысли не посещали его голову, кроме желания завыть по-волчьи и убежать в степь или в пустыню — куда угодно, лишь бы только не видеть этого хохочущего гиганта. Громоподобный смех, словно огромный молот, бил его прямо по мозгам, все сильнее и сильнее, и уже не было никаких сил его терпеть. Хафар зажал ладонями уши и пронзительно завизжал. Его визг раздавался до тех пор, пока варвар не заткнул ему рот сорванным с него же тюрбаном.