Страница 35 из 57
Насколько она знала, в этих местах не было ни караванных троп, ни больших городов; не было и людей, кроме ее племени. Женщины-воительницы, которых остальные народы называли амазонками, считали эти земли своими. Время от времени сюда забредали гирканские кочевники, тогда между ними и амазонками случались боевые столкновения. По-разному бывало. Иногда расходились мирно, постреляв, издалека друг в друга из луков, в лучшие времена снисходили до разговоров и, случалось, даже до обмена товарами. Однако это происходило редко.
У амазонок было все необходимое для жизни, и они не стремились к общению с этими двуногими животными — мужчинами. Однако кое-чего им все же не хватало — железа. Мечи, стальные наконечники копий и стрел, топоры — все это приходилось покупать в других странах. Поэтому, время от времени, снаряжались караваны к побережью, бывало, что посланцы женщин-воительниц доходили до самого Султанапура и договаривались с тамошними купцами, иногда, огибая горы с севера, они шли в Меру или Дамаст, но так или иначе, если в этих водах появлялся корабль, можно было с уверенностью сказать, что он везет оружие или железные полосы.
Акила, стараясь держаться кустарника или каменных осыпей, чтобы не заметили с корабля, довольно долго бежала по склонам холмов, но соревноваться в скорости с парусно-весельным судном ей было не под силу. Купец уходил все дальше и дальше на север.
Она совсем отчаялась узнать, куда он идет, как вдруг ей показалось, что отрыв стал сокращаться. Так и есть, судно остановилось, и она увидела, как на его скуле блеснула якорная цепь.
— Спасибо тебе, Митра Животворящий! — прошептала Акила. — Легли в дрейф…
Она решила возвратиться к биваку, тем более что уже смеркалось. Бросив последний взгляд на судно, одиноко маячившее на бесконечной глади моря, она побежала обратно. Ей повезло. Ни лисы, ни шакалы еще не успели добраться до убитой ею козы, так, что охота не была напрасной. Акила взвалила неостывшую тушу на плечи и, легко ступая по земле и больше ни от кого не таясь, побежала к лагерю.
— Где ты была? Мы уже забеспокоились! — встретили ее Паина и Гермия, которые, очевидно, уже давно вернулись в лагерь.
Акила сбросила козу и кивнула караванщикам.
— Приготовьте к ужину! А что у вас? — обратилась она к подругам, хватаясь за кувшин с вином (целый день во рту — ни капли). — Новости есть?
— Послушай, королева, — взяв ее под руку и отведя в сторону, начала Паина, — мы видели отряд: две десятка всадниц и очень много порожних вьючных лошадей. Очень похоже, что…
— …Что пришел корабль с оружием, — договорила за нее Акила. — Да, я только что видела его в море. А ты не догадываешься, кому привезли это оружие?
— Если не нам, значит, его заказала Бризейс, — с легкой обидой в голосе ответила Паина, — Надо быть круглой дурой, чтобы не догадаться.
— Правильно. — Акила примирительно погладила ее по плечу. — Хотелось бы знать, когда они начнут разгрузку.
— Мы видели отряд вот здесь. — Паина выбрала ровный клочок земли и клинком принялась чертить на песке подобие карты. — И это было далеко за полдень. Наверное, завтра к вечеру они доберутся до корабля.
— Значит, завтра или послезавтра они получат оружие. Их человек двадцать… — задумчиво сказала Акила.
— Напасть на караван? Это самоубийство…
— Помолчи! — буркнула королева амазонок. — Дай подумать…
— Ты хочешь захватить судно? — догадалась ее подруга.
— Угу, — усмехнулась Акила. — Ночью можно перебить охрану, если ее выставят, а остальных запереть в трюме.
— Ничего у вас не выйдет, — проговорила молчавшая до этого момента Гермия.
— Это почему же? — с вызовом произнесла королева.
— На этом корабле плывет Конан, — усмехнулась Гермия.
— Конан?! — в один голос воскликнули Паина и Акила. — Откуда ты знаешь?
— Я видела в Султанапуре, как он садился на этот корабль.
— Почем ты знаешь, что… — начала Акила, но тут в ее мозгу сверкнула догадка. — Уж не тот ли это мужчина, с кем ты не прочь встретиться еще раз?
— Может быть, и он, — вызывающе ухмыльнулась Гермия, — но не в этом дело.
Паина переводила взгляд с одной женщины на другую — их глаза пылали, и казалось, они готовы растерзать друг друга. Она встала между ними, раскинув руки.
— Да, ты права, — тяжело дыша, медленно проговорила Акила. — Дело не в этом. Ты точно знаешь, что это тот самый корабль?
— Ничуточки не сомневаюсь, — отрезала Гермия и, круто повернувшись, направилась к костру, где караванщики уже поворачивали над огнем освежеванную добычу Акилы.
— Мне донесли, что сестричка направляется сюда, дабы отнять у меня трон! — Бризейс, вертя в руках царский посох, прохаживалась перед сидящими на длинных лавках командирами отрядов — воительницами с суровыми, но не лишенными красоты лицами, со следами былых сражений на мускулистых телах. Они одновременно поворачивали головы и смотрели в спину королеве, пока она шла в дальний угол зала, потом — в лицо, когда она приближалась, и опять поворачивали головы.
Даже среди амазонок, отнюдь не маленького роста, Бризейс выделялась статью и ростом.
— Так вот, — продолжала королева, — через несколько дней придет корабль. Я уже послала к берегу караван, потом радо будет раздать оружие. Надеюсь, все вы будете верны мне, и никто не перейдет на сторону Акилы. Или я ошибаюсь?
Она сверлила их взглядом, не сулившим ничего доброго отступницам. Командиры выдержали свирепый взор своей повелительницы. Здесь, в суровом краю, междоусобицы были не в чести, и верность правительнице почиталась за благо. Правда, Бризейс сама организовала свержение родной сестры — законной королевы, но тем не менее амазонки служили, не щадя ни сил, ни жизни, той властительнице, которая сидела на троне в данный момент. Далеко не все были довольны ее правлением, иные глухо роптали, но открыто высказываться против не решался никто.
— Девочек этого года придется выпустить раньше, чем пройдет срок их совершенствования. Этим займешься ты, Кунильда. — Королева ткнула посохом в сидящую с края женщину.
— Но, светлейшая, — опешила та, — наши обычаи…
— Сейчас не время думать об этом! — перебила Бризейс, гневно стукнув посохом о каменный пол — с такой силой, что брызнули искры. — Мне нужно сильное войско, и сорок бойцов лишними не будут.
Командиры опустили глаза, чтобы не встречаться взглядом с разгневанной королевой. Вряд ли большинству из них нравилось, что она идет наперекор древним обычаям племени. Девочек, достигших пятнадцатилетнего возраста, отправляли на северные холмы — обширные пустоши, покрытые вереском и густыми зарослями кустов. Там в изобилии водилась дичь, но хватало и хищного зверья. Девочек оставляли одних. У каждой были праща и нож, и ничего больше. Осенью забирали выживших. Девушки должны провести на холмах еще полгода — самые, может быть, главные полгода, решающий период воспитания, который позволит им войти в общество взрослых полноправными воительницами.
Командиры угрюмо молчали, но никто не проронил ни звука.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно процедила Бризейс. — А теперь расходитесь по своим отрядам и ждите приказов. Хемилья и Оримби, задержитесь.
Женщины встали и направились к выходу. Проходя мимо королевы, каждая склоняла голову — прощалась.
— Я вижу, у нас появились недовольные, — сообщила Бризейс двум оставшимся в зале женщинам. — Поэтому кое-кого придется проучить, чтобы остальным было неповадно. Кунильду сегодня ночью приведете в подземелье, я с ней поговорю.
Хемилья и Оримби пользовались особым доверием королевы, первая командовала ее личной гвардией, а второй подчинялись все шпионы, которыми Бризейс наводнила страну за время своего правления. Обе женщины были преданы ей, как собаки своему хозяину и готовы разорвать в клочья любую, кто осмелился идти против повелительницы.