Страница 63 из 92
— Почему ты отказался от короны в пользу какого-то Кантарнадо? — спросил Конан. — Я даже не слышал о таком в прежние времена.
— Он дальний родственник Риманендо по материнской линии. Как говорится, седьмая вода на киселе. Однако для народа капля королевской крови зачастую означает больше, чем все самые прекрасные и вольнолюбивые идеи. Известно, что после всех демократий рано или поздно находится претендент на утраченный трон, которому удается объединить вокруг себя недовольных и произвести реставрацию. Как правило, это стоит большой крови. Поэтому, после долгих размышлений, я решил формально передать корону Кантарнадо, и от его имени учредить Сенат и Парламент. Новый король был весьма мне благодарен за возможность щеголять в горностаевой мантии, важно раздувать щеки перед послами и в политику не лез. Себе я отводил роль негласного дирижера…
— И ошибся, — заметил Конан.
— Реальная жизнь гораздо сложнее, чем нам кажется, — Сантидио глотнул вино и поморщился. — Я гордился тем, что народ может отстаивать свои интересы через фракцию «зеленых» в парламенте, споря с аристократами на словах, а не проливая кровь на баррикадах. Мне удалось провести несколько либеральных законов, упразднить сословные привилегии, учредить свободу торговли и отменить смертную казнь…
— Значит, Танцевального Помоста, где мы с тобой впервые встретились, больше нет? — спросил киммериец, имя в виду городскую виселицу.
— Не велика потеря, — усмехнулся дон Эсанди, — есть масса других способов отправить человека на Серые Равнины. Это отлично знают подлинные хозяева положения. Пока в парламенте голосовали, а король устраивал балы, реальную власть в стране захватили сенаторы. Эта власть денег и связей оказалась гораздо сильнее, чем прежняя тирания, основанная на страхе. Я и мои соратники по «Белой розе» спохватились слишком поздно. Парламент все больше превращался в балаган, а одно имя сенатора Бенидио значило в делах больше, чем все постановления и рескрипты. Вскоре умер король Кантарнадо, оставив малолетнего сына. Бенидио предъявил Сенату завещание, в котором король назначал его регентом. Было ли оно подлинным или искусно подделанным — навсегда останется тайной. Как бы то ни было, дон Бенидио получил почти неограниченную власть, которой очень умело воспользовался, все время оставаясь в тени. Самым мудрым его деянием была постройка ипподрома и учреждение конных бегов. Поначалу это были всего лишь спортивные состязания, принять участие в которых мог каждый желающий и способный содержать колесницу гражданин. Однако постепенно скачки все больше и больше становились политической игрой: все партии обзавелись фаворитами, их победы или поражения стали значить для избирающих своих представителей группировок гораздо больше, чем реальные заслуги той или иной фракции. Дон Бенидио умело подливал масло в огонь страстей, устраивая на ипподроме пышные празднества и многочисленные зрелища для толпы. Все наши воззвания и прокламации уже не могли ничего изменить…
— Но жители Кордавы вовсе не кажутся недовольными положением вещей, — сказал Конан. — За исключением моих друзей-бандитов, которые считают, что им приходится отстегивать слишком большую дань «кураторам».
— У народа есть хлеб и есть зрелища, а больше им ничего не нужно. Приток иностранных купцов и путешественников сделал наших граждан весьма зажиточными. В нищих остались лишь гордецы, не признающие нынешние порядки, как, впрочем, не признавали и прежние. Формально я не принадлежу ни к одной партии, но первоначально поддерживал «зеленых». Знаешь, после чего я сбежал, отправившись странствовать? После того, как их лидеры обратились за моей поддержкой, чтобы провести закон, запрещающий наряду с волшбой и чернокнижничеством все научные изыскания и закрывающий все скриптории. Как говорится, рубить, так под корень.
— Надо же, — проворчал киммериец, — а я слышал, как Зана поминала тебя ласковым словом. Думал, ты «фиолетовый».
— Зана! — гневно воскликнул Сантидио. — Мы еще поговорим о ней. Я много думал во время путешествия, наблюдая общественное устройство во множестве стран. И пришел к выводу, что там, где чернь захватывает власть, процветают самые дикие предрассудки и наиболее жестокие обряды. Поэтому, вернувшись в Кордаву, я передал донне дель Донго некое средство, с тем, чтобы партия «фиолетовых» стала правящей и не зависела от случайностей на беговом поле.
И дон Эсанди поведал Конану историю о радужном крабе.
— Однако Зана не ограничилась тем, что приказала Родагру изготовить из панциря краба порошок, который позволяет Скалидо постоянно выигрывать. Она решила использовать зелье, чтобы заполучить новую игрушку…
Конан невольно сжал кулаки. Слова Сантидио ранили его больнее, чем отравленный нож карлика.
— Она приказала чернокожему рабу незаметно отрезать прядь волос у некоего понравившегося ей бритунца, а когда получила от меня подарок, ее лекарь сжег эти волосы и добавил пепел в питье, совершив попутно древний стигийский обряд. Первоначально она собиралась использовать волосы для обычного приворотного зелья, и если бы не мой опрометчивый поступок, ты не попал бы в неприятную историю.
— Откуда ты все это знаешь? — сдерживая гнев, спросил киммериец. — При мне ты ни разу не появлялся на вилле.
— Девушка, которая вызволила тебя из темницы, понимает гораздо больше, чем думала ее хозяйка. Зана так привыкла считать ее бездушной вещью, что не стеснялась обсуждать свои планы с Родагром в ее присутствии. Донна дель Донго умная женщина, и довольно быстро тебя раскусила. Извини, но виноват в этом опять я. В дни нашей прежней дружбы я довольно часто рассказывал кофитке о Конане-варваре, который расправился с чародеем-некромантом и освободил Зингару от тирании Мордерми. Для избранных в истории нет тайн. Я довольно подробно описал твою внешность и привычки, так что светлые косы и бритунский наряд не смогли ввести Зану в заблуждение. Тем более, что при обработке прядь твоих волос потемнела, а обыкновение при всяком удобном и неудобном случае поминать Крома и задницу Нергала рассеяли последние сомнения. Когда Ваная поняла, кто ты такой, она нашла способ передать мне весточку через невольника Мамбу…
— Откуда вдруг такое сочувствие? — удивился Конан.
— Во-первых, прежде чем позволить работорговцу продать рабыню Зане, я кое о чем договорился с девушкой, — усмехнулся дон Эсанди. — Лишние глаза и уши никому еще не мешали. Во-вторых, она узнала тебя по описаниям старейшин ее племени.
— Что за племя?
— Оно обитает в верховьях реки Зархебы, возле разрушенного древнего города. Думаю, это остатки некогда цивилизованного народа, бежавшего на юг в дни Великой Катастрофы. У них сохранились воспоминания о кое-каких древних знаниях. Еще до рождения Ванаи ее соплеменники вынуждены были приносить кровавые жертвы огромному крылатому демону, живущему среди руин. Но как-то раз по реке от моря пришла большая черная галера…
— «Тигрица», — пробормотал Конан.
— …ее команда и предводительница погибли, но некий черноволосый гигант сразился с демоном и одолел его. Судя по описаниям, это был ты.
— Это был Амра, — сказал киммериец. — Так меня тогда звали. И на твоем месте я не стал бы так уж доверять этой женщине-змее. Не столь давно я видел человекоподобных существ, умеющих лазать по стенам и пробираться в самые узкие отверстия — под их кожей таились демоны. Правда, эта Ваная внешне на них не похожа…
— Во всяком случае, она отдала долг своего народа, вытащив тебя из передряги.
— Ты называешь это передрягой! — гневно воскликнул киммериец. — То, что совершила проклятая кофитка, для меня в тысячу раз хуже любого поражения и любого рабства! Когда-то я был наказан Митрой и на время превратился по его воле в бессловесного раба, но, по крайней мере, милостивый бог лишил меня заодно и разума. А этому чудовищу в облике женщины удалось сделать из меня посмешище. Теперь она будет рассказывать, что сам король аквилонский был у нее в невольниках!
— Ей никто не поверит, — заметил зингарец. — Не далее как вчера ко двору короля Элибио прибыл аквилонский посланник. Он передал верительные грамоты и поведал, что король Конан построил в Гандерланде новый город и перенес туда свою резиденцию. В настоящее время ты находишься в Турне, что подтверждают и ваши купцы. Не хочешь это объяснить?