Источник судеб

В сложившейся ситуации Конану приходилось рассчитывать только на помощь старого друга. Правда, за двадцать лет Сантидио мог сильно измениться благодаря постоянным политическим интригам, в которых ему приходилось участвовать. Однако выбора не было, и киммериец рассказал дону Эсанди о заговоре герцога Гийлома, опустив многие подробности и не упомянув о том, что все эти события только еще должны произойти нынешней осенью. Рассказал он и о схватке на берегу Ширки, о коварном карлике и яде, о предложении посланника-брегона найти в пиктских землях некоего юношу, доставить его на остров Фалль и получить в награду исцеление, о таинственном исчезновении Да Дерга и его невнятной записке.

— Брегон обманул меня и бросил в Кордаве без денег, так что я не мог нанять ни людей, ни корабль. Согласись, я вправе был отплатить ему той же монетой и поискать излечения поближе, чем на его острове, — заключил Конан свое повествование. — В конце концов, я оставил в Турне своего двойника и пустился в путь не затем, чтобы постоянно разгадывать загадки фаллийца.

Сантидио долго молчал, задумчиво поглаживая свою бородку.

— Мы с тобой похожи, — сказал он, наконец. — Я хотел учредить в Зингаре республику, а в результате получил насквозь прогнившее общество, в котором властвуют подонки типа дона Бенидио и распутные бабы, подобные Зане. То, что я узнал о ней за последнее время, повергло меня в ужас. Ты же построил открытый город, где властвует закон справедливости, а твои приближенные и многие горожане отплатили заговором и резней. Что же касается твоих взаимоотношений с этим таинственным Да Дергом, не думаю, что ты поступил правильно, решив, что он обманул тебя. Возможно, у него были веские причины поступить так, как он поступил. Впрочем, Судьба все расставила по местам, и теперь у тебя нет иного выхода, как отправиться по указанному в карте брегона пути. Возможно, радужное зелье и могло бы тебя излечить, но оно осталось у Заны, и я не думаю, что те порции, которые ты принимал, пошли на пользу. Все-таки, напиток использовался для других целей.

— Что ж, — согласился Конан, — придется вспомнить былые деньки и ограбить какую-нибудь жирную сволочь…

— Думаю, я смогу помочь тебе обойтись без грабежа, — перебил Сантидио.

— У тебя есть деньги?

— Их не хватит, чтобы купить приличное судно. Но есть выход. Я знаю, что ты отличный наездник. А умеешь ли управлять квадригой?

— Колесницей с четверкой лошадей? Не очень, но если надо, могу подучиться.

— Есть еще несколько дней, думаю, ты успеешь. Во всяком случае это последний шанс — и твой, и наш.

— Чей это «наш»?

— «Белой розы». Да-да, братство все еще существует, тайно, конечно. Мы пытаемся не допустить возвращения тирании. А такая возможность в последнее время стала вполне вероятной. «Фиолетовые» все время выигрывают и уже провели несколько законов, восстанавливающих некоторые привилегии аристократии. А недавно молодой король (с подачи Бенидио, конечно) объявил Большие Бега. Если наследники Авванти снова победят, Сенат распустит партию «зеленых», и «фиолетовые» смогут принимать любые самые реакционные законы.

— По-моему, ты этого и добивался, когда дарил кофитке своего краба, — буркнул Конан.

— Добивался правления просвещенной аристократии, а не безумной извращении! — гневно воскликнул Сантидио, оттолкнув кубок и расплескав вино на скатерть. — Я специально держался подальше от виллы дель Донго, но благодаря Ванае постоянно был в курсе всех событий. Зане удалось забрать единоличную власть над «фиолетовыми». Ходят слухи, что она уже охаживает юного Элибио. С ее энергией и коварством эта женщина может свалить дона Бенидио и захватить власть над всей Зингарой!

Киммериец содрогнулся, представив, что произойдет в этом случае и какие законы станет насаждать кофитка в прекрасной южной стране.

— Но почему ты предлагаешь участвовать в заезде мне? — спросил он. — Как только я поднимусь наверх, всякий захочет получить две сотни золотых, назначенных за мою голову.

— Если партия «зеленых» объявит тебя своим фаворитом, ты попадешь под защиту закона и получишь личную неприкосновенность, — значительно произнес дон Эсанди. — Даже Бенидио не сможет тронуть тебя и пальцем. Прилюдно, конечно. Базилас выдохся, он не выдержит четырнадцати кругов, даже приняв порошок…

Конан непонимающе уставился на зингарца.

— Ну, — объяснил тот, — я отломил кусочек от панциря краба и оставил у себя на крайний случай. По-моему, этот случай наступил. Выпив настой, приготовленный на сей раз без всяких стигийских ухищрений, ты ощутишь мощный приток сил и придешь к финишной мете первым. Равновесие в парламенте сохранится, а ты получишь денежный приз, достаточный, чтобы купить самую быстроходную на всем зингарском побережье галеру!

— Заманчиво. А как вы объясните замену наездника?

— Ничего объяснять не придется, это право любой партии. В преддверии Больших Бегов «Фиолетовые» тоже отстранили своего мужелюбивого Скалидо.

— И кто же его заменил?

— На сей раз квадригой «фиолетовых» будет управлять донна Зана дель Донго.

Воцарилась тишина, только журчала вода где-то за дубовыми панелями.

— Хорошо, — сказал Конан, — согласен. Одно условие. Никакого зелья принимать я не буду.

Король Зингары Элибио с густо напудренным лицом, в золотом обруче короны, украшенной бриллиантами и турмалинами, нетерпеливо поерзывая и украдкой бросая в рот земляные орешки, томился под сенью опахал в своей ложе, устроенной над конюшнями кордавского ипподрома. Король только что проделал утомительный путь от своего дворца в изукрашенных дорогой инкрустацией и платиновыми венками носилках, над головами сенаторов и придворных, приветствуемый толпами народа, затопившими все улицы на пути к вожделенной арене.

Юный Элибио не понимал, зачем нужны эти пышные странные шествия, когда он, король, оказывался как бы на задворках процессии. Впереди выступали жрецы и военачальники, которые несли статую женщины с огромными распростертыми крыльями — богиню победы Вакату. Впрочем, и они не были первыми: их предваряли женщины в белых одеждах с укрепленными на спинах зеркалами, от которых во все стороны разбегались солнечные зайчики и, попадая на статую богини, заставляли ее сиять яркими сполохами. Народ преклонял колени, бросая под ноги идущих живые цветы.

Затем, приплясывая и фиглярствуя, следовала толпа ряженых. Здесь были почтенные горожане, переодетые селянками, с венками на пышных буклях, пьяненькие лавочники в картонных гладиаторских латах с деревянными мечами в руках, юнцы, корчившие из себя философов в широких плащах и плетеных сандалиях, с посохами и приклеенными козлиными бородками… Дряхлый старик вел на поводу осла под чепраком, попоной и рыцарским седлом, в котором восседал голый толстяк с медным тазом на голове. Тут же несли в портшезе медведицу, наряженную знатной дамой, вели на цепи обезьяну, одетую в шафрановую тогу жреца Митры, верхом на палках с приделанными лошадиными масками скакала конница босоногих мальчишек. Все это возбуждало хохот толпы, который смолкал лишь когда появлялась королевская гвардия.

В черно-золотых кирасах, блестя на солнце оперенными шлемами, гвардейцы проходили мимо толпы со скучающими лицами, гремя щитами и ножнами длинных шпаг. Народ безмолвствовал, отдавая должное почтение защитникам короны.

И только потом появлялись королевские носилки, с которых юный Элибио, утомленный жарой и шумом, вяло помахивал своим подданным, снова преклонявшим колени. Он облегченно вздыхал только наверху, в своей ложе, когда статуя Вакаты, благодаря хитроумной системе скрытых тросов, взлетала по специальному желобу на вершину обелиска, установленного посреди большой, в тысячу шагов длиной и двести восемьдесят шириной арены.

Ипподром обрамляли стены с тремя этажами арок, причем противоположная королевской ложе и конюшням под ней стена плавно изгибалась, так что в плане все сооружение напоминало вытянутую подкову. С внутренней стороны стен тянулись трехъярусные трибуны, а поверху шла еще галерка, на которой обычно устраивались мальчишки и публика победнее. Посредине арену разделяла невысокая стенка, по краям которой стояли два обелиска — меты. Между метами развевались стяги — фиолетовый, зеленый, желто-голубой, красный и оранжевый — стояли вазы, витые колонны и скульптуры. Вокруг этой стены и проходили скачки.