Источник судеб

Стражник хмыкнул и принялся отодвигать засов. Когда решетчатая дверь открылась, Конан ударил его рукоятью меча по голове. Сняв с пояса надзирателя ключи, он вслед за Ванаей выскользнул в коридор и запер дверь.

— Ты знаешь, куда идти? — спросил киммериец девушку.

— Да, дон Сантидио показывал мне план, чертеж.

— И ты все запомнила?

— Запомнила.

Конан недоверчиво усмехнулся, но решил, что иного выхода, как довериться Ванае, у него просто нет. Прихватив оставленную у стены алебарду краснорожего стражника, он последовал за девушкой.

Вдоль сводчатого коридора, тускло освещенного коптящими факелами, тянулись решетчатые двери камер. Некоторые были пусты, в других темнели скорчившиеся фигуры. Вспомнив, что у него есть ключи, киммериец подошел к первой попавшейся решетке и уже хотел отомкнуть замок, когда услышал изнутри хриплый голос.

— Кто ты? — тревожно спросил заключенный.

— Не все ли тебе равно? Хочу освободить тебя.

— Зана послала?

— В болото твою Зану! Я еще с ней посчитаюсь. Хочешь присоединиться?

— Ты сумасшедший! — испуганно выкрикнул обросший бородой пленник. — Зана день Донго — лучшая из женщин! Я должен вынести испытание, должен… Оставь меня в покое!

Кровь прилила к щекам варвара, когда он вспомнил, что еще совсем недавно был подобен этому жалкому существу, лишенному воли и гордости. Проклятая кофитка совершила с ним, Конаном-киммерийцем, то, что было гораздо хуже поражения в битве, хуже плена и хуже рабства, наложенного грубым принуждением. Она отняла у него собственное «Я», превратив в игрушку и заставив с удовольствием выполнять свои прихоти. И не важно, что Зана добилась этого с помощью сильнейшего зелья, он сам сделал первый шаг, добровольно приняв от нее первую склянку. Она коварно воспользовалась его слабостью, а посему заслуживала самой суровой мести!

Но об этом предстояло подумать в будущем, сейчас же требовалось как можно скорее покинуть виллу дель Донго.

Конан оставил мысль освободить других заключенных, решив, что те из них, кто согласятся покинуть камеры, наверняка поднимут страшный шум и привлекут внимание стражи. Он прошел вслед за Ванаей в конец коридора и оказался возле массивной бронзовой двери, освещенной масляной лампой.

— Дальше находится, располагается караульное помещение, — сказала Ваная. — Там сидит много пьяных стражников. Нам надо воспользоваться лазом.

Она опустилась на корточки и указала на квадратное отверстие возле самого пола, откуда тянуло гнилью. Очевидно, это был водосток, через который уходила вода, проникавшая в подвал во время сильных дождей.

Конан с трудом протиснулся в отверстие вслед за рабыней и пополз, царапая спину и плечи о неровную каменную кладку. Однако продвинулись они недалеко. Водосток понижался, вскоре появился влажный слежавшийся песок, который заполнил лаз на треть высоты. Ваная легко скользила вперед, но массивный киммериец не смог пробраться через наносы и вынужден был, пятясь, выбираться назад.

Ничего не оставалось, как идти через караульное помещение. Недолго поразмышляв, Конан оторвал от своего рабского ошейника болтающуюся цепь, обмотал один конец ее вокруг тонкой шеи Ванаи, а второй крепко зажал в кулаке.

— Шагай вперед и помалкивай, — приказал он девушке. — Думаю, они купятся на этот трюк.

Толкнув массивную дверь, он вошел в сводчатый зал, посреди которого стоял грубый деревянный стол с медным светильником. За столом сидели вдрызг пьяные солдаты и резались в кости. Большинство разделись до пояса: в зале было жарко, в углу пылал высокий камин, в котором горел огромный ствол эвкалипта. Алебарды поблескивали в специальной стойке за спинами стражников, которые обернулись на скрип двери, обратив к вошедшим потные раскрасневшиеся лица.

Конан легонько подтолкнул девушку, и они пошли к ведущим наверх ступенькам, виднеющимся в арке противоположной стены.

— Ба, да это же Бастан! — крикнул кто-то из стражников. — Тебя что, отпустили, бритунец?

— Отпустили, — буркнул Конан, едва сдерживая желание заставить говорившего проглотить игральные кости вместе со стаканом.

— Что-то я не понимаю, — поднялся из-за стола тощий малый с сержантскими лычками на рукаве накинутой на голое тело куртки, — эту девчонку, кажись, продали какому-то дону, а она, гляди, здесь. Что-то не понимаю я…

— Лазутчица, — бросил Конан, — поймал ее и веду на расправу.

До выхода оставалось менее двадцати шагов.

— А почему мне не доложили, что тебя отпускают? — не унимался тощий.

— Да ладно тебе, Маччо, — крикнул еще один стражник, — что ты, Бастана не знаешь? Он ничего не станет делать без приказания госпожи. А если та велит, то сам себе глотку перегрызет!

Вся орава пьяно захохотала.

До выхода оставалось десять шагов.

— А куда Браго девался, — не желал расслабляться сержант, — почему дежурный не идет?

— Он, видать, с той черномазенькой развлекается, которую сегодня посадили, — предположил стражник, — не гомони ты, ради Мардука, хлебни лучше!

Сержанту протянули кубок, и он с жадностью принялся пить вино, словно только что приступил к этому занятию, а не пьянствовал на протяжении всей смены.

Конан и Ваная были в двух шагах от лестницы, когда сверху послышались мягкие шаги, и в караульное помещение спустился лекарь Родагр. Его острые глазки встретились со взглядом Конана, и в них мелькнул страх и удивление. Появление Родагра было столь неожиданным, что киммериец невольно сделал шаг назад, потянув за собой Ванаю.

Этого замешательства хватило лекарю, чтобы выкрикнуть приказ, указывая на беглецов узловатым пальцем. Стражники бросились к стойке с оружием, толкаясь и изрытая проклятия. Сержант обнажил шпагу и ринулся на варвара.

Конан отпустил цепь и выхватил меч. В левой руке он сжимал алебарду, наконечник которой пронзил грудь Маччо, не успевшего сделать и пары выпадов. Стражников было человек десять, и хотя они с трудом держались на ногах, схватка могла задержать беглецов и позволить Родагру кликнуть подмогу. Впрочем, лекарь не торопился покинуть помещение: стоя на ступеньках лестницы, он шарил у себя за пазухой, что-то разыскивая под черной одеждой.

Опрокинув троих вояк ударами алебарды, Конан отступил к камину. Стражники топтались вокруг, делая выпады и выкрикивая угрозы, однако, видя гибель своего командира и нескольких товарищей, атаковать не осмеливались, игнорируя грозные приказы Родагра.

Конан отлично понимал, что действовать надо быстро: если лекарь позовет кушитских наемников, ему придется туго. Отбросив алебарду и бросив в ножны меч, он ухватился за выступающий из камина конец бревна, еще не успевший заняться пламенем и, поднатужившись, поднял пылающий ствол. Его противники в ужасе завопили, когда огненная палица, описав полукруг, обрушилась на их ряды, словно смерч на беззащитную рощу. Уцелели лишь двое: побросав оружие, они в панике устремились к выходу. Отбросив бревно, Конан настиг их одним прыжком и свалил ударами огромных кулаков.

Он снова оказался лицом к лицу с Родагром. Лекарь с ненавистью глядел на киммерийца, но отступать не собирался. Он извлек из-за пазухи небольшой мешочек и уже собирался швырнуть его в противника, когда гибкая фигурка метнулась к нему откуда-то сбоку и повисла на его руке. Родагр вскрикнул от боли: Ваная впилась зубами ему в запястье. Отшвырнув девушку, лекарь бросился вверх по лестнице.

Конан помчался следом, но, выскочив в верхний коридор, обнаружил его пустым: то ли Родагр умел проходить сквозь стены, то ли где-то скрывалась потайная дверь.

— Куда теперь? — спросил он подоспевшую девушку.

— Надо быстро-быстро, — едва отдышавшись, заговорила она, — этот человек побежал к хозяйке, она пришлет черных воинов…

— Без тебя знаю, — оборвал ее Конан, — вспоминай план и давай отсюда убираться.

Его спасительница подошла к совершенно ровной стене и принялась ее ощупывать. Наконец она нажала на едва заметный выступ, каменная плита со скрипом отъехала в сторону, освободив неширокий проход, за которым оказалась ведущая вниз винтовая лестница.