Страница 59 из 92
О существовании Конана словно забыли. Несколько раз светлело окошко под потолком и снова угасало к вечеру. В коридоре царила тишина, никто не приносил пищи, никто не спешил напоить пленника. Да он и не испытывал ни голода, ни жажды и, если бы те, кто отправил его в темницу, просто исчезли, он просидел бы в каменном мешке в полной неподвижности, пока плоть его не обратилась в прах.
На исходе пятого дня в коридоре раздались шаркающие шаги босых ног и в сопровождении дюжего стражника появился Мамба. Он принес склянку с лекарством и миску с едой. Когда стражник отпер дверь камеры, чернокожий раб с поклоном протянул то и другое киммерийцу.
Конан не шевельнулся. Мамба растерянно глянул на стражника, но тот только презрительно пожал плечами. Тогда чернокожий поднес хрустальный сосуд к самому носу пленника…
Волна запахов принесла сонм видений: черная галера в устье огромной реки, стройная женщина на палубе, огромный крылатый демон в разрушенном, окруженном джунглями городе… Битвы, кровь, летящие ядра и абордажные крючья… Прекрасный грот на острове посреди океана и еще одна женщина, соблазнительная, коварная… Потом возникло зеленоглазое лицо Заны, и Конан, мотнув обритой головой, стряхнул наваждение.
— Лекарство, господина, — услышал он голос чернокожего и покорно выпил зелье.
По всему телу разлилось благотворное тепло, одеревеневшие мускулы вновь стали упругими.
— Зана… — хрипло выдавил варвар.
— Хозяйка скоро позовет тебя, господина, — сказал Мамба. И, наклонившись к уху киммерийца. добавил шепотом: — Она снова хочет сильный северный мужчина.
— Зана… — повторил Конан, но стражник уже прокричал что-то грубым солдатским голосом, и чернокожий поспешно удалился, шаркая пятками. Загремел засов, лязгнул в замке ключ, и снова наступила тишина.
Неужели она снова нуждается в нем? Неужели он снова сможет служить ей, охранять ее и дарить ей радость любви?! Что может быть прекрасней доверия самой восхитительной в мире женщины!
Конан поднялся, разминая затекшие мышцы… и застыл, услышав вверху негромкий шорох.
Подняв голову, он заметил что-то светлое в отверстии вентиляционной шахты. Предмет появлялся оттуда, словно жало из пасти змеи. Миг — и он упал к ногам киммерийца, глухо ударившись о камни. Это был короткий гиперборейский меч в потертых ножнах, который он когда-то обменял на рынке Тринитина. Оружие отобрал у него Стино, прежде чем отправить провинившегося телохранителя в «холодную» по приказанию Заны.
Киммериец машинально поднял свое оружие и снова глянул вверх. Из отверстия показались две маленькие ступни, потом появились стройные ноги, и вот уже гибкая фигурка повисла, уцепившись за край люка. Неведомый лазутчик бесстрашно разжал пальцы и спрыгнул с опасной высоты на каменные плиты. Только тогда Конан узнал Ванаю — рабыню, которая умела изображать статую. Она встала перед ним, бесстрашно глядя на варвара снизу вверх своими черными, блестящими глазами.
— Ты… — выдавил Конан. — Зачем здесь?
— Надо быстро уходить, бежать, — сказала девушка, — Зана очень злая, нехорошая. Она хочет погубить тебя, уничтожить.
Ее речь представляла собой причудливую смесь разноязыких слов, но киммериец, знавший множество языков, хорошо ее понял.
— Убирайся, — сказал он. — Хозяйка — лучшая из женщин, и я служу ей.
— Ты говоришь так, потому что тебя опоили, обманули, дали зелье, лишающее воли. Бежим, Конан, иначе ты погибнешь.
Он не удивился, что рабыня знает его настоящее имя. Какая разница! У него не было имени, он был просто псом, преданным псом Заны дель Донго.
— Убирайся, — повторил он с угрозой, — я передам Хозяйке твои слова, и тебя накажут…
— Меня послал дон Эсанди, твой друг, — настойчиво сказала девушка. — Вспомни Преисподнюю, вспомни ваши битвы, сражения против Мордерми…
Что-то шевельнулось в памяти варвара, какое-то смутное воспоминание о тех временах, когда он был другим, совсем другим… Когда воля его была свободна, рука крепка, а меч не знал промаха. Но искра памяти тут же погасла: все поглотила мутно-розовая мгла, где не было места ни воле, ни дружбе.
— Если ты не уйдешь, рабыня, — прохрипел он, — я позову стражу!
Ваная вдруг улыбнулась и слегка поклонилась. Когда она снова заговорила, голос ее звучал совсем по-иному.
— Я просто испытывала тебя, варвар, проверяла. Так велела госпожа. Она будет довольна, узнав, что ты ее не предал, остался верен. Зана ждет тебя в опочивальне и велела передать вот это.
Девушка коснулась одной из раковин своего дикарского ожерелья, и та раскрылась. Внутри что-то красновато блеснуло, словно крупная жемчужина. Ваная осторожно взяла ее и протянула Конану. Это был небольшой стеклянный шарик, наполненный алой жидкостью.
— Съешь его, — сказала невольница, — стекло очень тонкое, оно не причинит вреда, боли.
— Что это?
— О, прекрасное, великолепное, удивительное зелье, делающее мужчину бешеным, неутомимым. Подарок из Уттара.
Конан держал шарик двумя пальцами, рассматривая его на свет. Он колебался. Если бы ему приказала сама Хозяйка…
— Так велит Зана дель Донго! — словно прочитав его мысли, звонко крикнула Ваная.
Он тут же отправил шарик в рот и раскусил негромко хрустнувшую оболочку. Жидкость обожгла язык.
И тотчас же словно бомба, начиненная текучим огнем Афемида, взорвалась у него в голове. Красные круги поплыли перед глазами, череп готов был разлететься на куски. Конан зашатался и упал на колени. Он обхватил голову руками и согнулся, ударившись лбом о каменные плиты пола. Он превратился в язык колокола, звонившего в дни праздников на башне Храма Митры, и каждый удар причинял нестерпимую боль…
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Конан сидел на полу и чувствовал легкое прикосновение прохладных ладошек к своему пылающему лбу и щекам. Ваная стояла рядом, гладила его по лицу и что-то тихо напевала.
Он оттолкнул ее руки и вскочил, чувствуя легкое головокружение, но быстро обретая прежнюю силу и волю.
— Нергалье отродье, — прошипел он, хватая девушку за плечи, — ты хотела меня отравить? Это велела твоя госпожа, у которой вместо сердца кусок камня?!
— Хвала Орзмуду, ты исцелился, — прошептала девушка.
— Что ты там бормочешь?
— Меня действительно послал твой друг Сантидио, — сказала она, даже не пытаясь освободиться из мощных рук киммерийца. — Мне пришлось схитрить, чтобы заставить, вынудить тебя съесть противоядие.
Конан недоверчиво уставился на нее прояснившимися голубыми глазами. Морок, вызванный радужным зельем Родагра, отступил, но соображал киммериец еще не, так быстро, как прежде.
— Сам помысли, — продолжала Ваная, — зачем бы я пролезала через эту дырку в стене, если бы меня послала Зана?
Киммериец потряс головой. Все стало на свое место. Зана навряд ли стала бы устраивать столь сложный спектакль, чтобы отправить невольника, которым еще совсем недавно был Конан, на Серые Равнины. Алая жидкость вернула ему способность здраво мыслить, а девушка принесла меч. Какие еще нужны доказательства? Но откуда рабыня знает о Сантидио, с которым Конан когда-то вместе сражался на баррикадах в Преисподней?
Он спросил ее об этом и услышал ответ:
— Несколько дней назад дон Эсанди выменял меня у Заны на двухголовую кхитаянку. Теперь я принадлежу ему.
В коридоре послышались тяжелые шаги и сердитое бормотание. Стражник, привлеченный голосами, решил, видимо, проверить заключенного.
«Стой спокойно и молчи», — шепнул Конан девушке. Он легко оборвал цепь, приковывавшую его к кольцу в стене и спрятал за спину извлеченный из ножен меч.
Дюжий стражник прижал к решетке багровую рожу, с любопытством разглядывая тоненькую девушку рядом с могучим телохранителем. Он знал, что, несмотря на грозную внешность, этот бритунец — безобидней ребенка и шагу не сделает без дозволения своей госпожи, донны Заны.
— Что тут такое? — спросил стражник. — Откуда она взялась?
— Пролезла через вентиляцию, — отвечал Конан бесцветным голосом, прикрыв глаза, чтобы тюремщик не заметил, как изменился его взгляд. — Склоняла меня к измене. Забери ее и отведи к Стино.