Страница 102 из 150
Один из ударов по писателю был нанесен Майклом Скэммелом, который
издал первую серьезную биографию писателя, написанную не с позиции его апологии (10). Свою работу автор начал еще в 1974 г. с благословения самого героя, который не только ответил на интересовавшие его вопросы, но и позволил ему познакомиться с некоторыми материалами своего архива (11). По всей видимости, А.И.Солженицын надеялся, что М.Скэммел напишет его портрет светлыми красками. Однако то ли знакомство с материалом, то ли изменившаяся коньюктура привели к тому, что начав работу над книгой в качестве поклонника А.И.Солженицына, М.Скэммел закончил ее его критиком.
Не успела новая биграфия писателя разойтись по свету, как разразился скандал вокруг “Августа”, начало которому было положено летом 1984 г. 16 августа по «Голосу Америки» стали читать столыпинские главы из «Августа», а 19-го Лев Лосев озвучил по радио «Свобода» основные положения своей статьи «Великолепное будущее России. Заметки при чтении «Августа Четырнадцатого» А.Солженицына» (12). Полностью она была опубликована в №42 журнала «Континет» (13). В этой статье автор едва ли не впервые обратил внимание на то, что в романе А.И.Солженицын образ убийцы П.А.Столыпина Д.Богрова невольно ассициируется с образом змеи, и на основании этого сделал следующий вывод: «…в самом образе змеи, смертельно ужалившей сотворящего крестное знамение славянского рыцаря, антисемит без труда усмотрит параллель со своей любимой книгой «Протоколы сионских мудрецов» (14).
Сделанное Л.Лосевым наблюдение, что в солженицынском описании Д.Богрова его образ – «образ еврея слился с образом змия», было поддержано и другими авторами (15). О том, что такое восприятие Д.Богрова читателями было неслучайным, свидетельствует «Архипелаг». Комментируя в нем появление названия «столыпинский вагон», А.И. Солженицын, имея в виду «революционеров», пишет: «Когда-то змеиным укусом убив великого деятеля России, еще и посмертным гадким укусом осквернили его память» (16).
Стремясь понять смысл это аллегории, исследователи обнаружили, что подобный образ – образ змея как символ еврейского народа был широко распространен в антисемитской литературе (17). С учетом этого убийство П.А.Столыпина приобретало под пером А.И. Солженицына символический характер.
23 мая 1989 г. в своем интервью Дэвиду Эйкману для журнала «Тайм» А.И.Солженицын попытался откресться от такого понимания данного эпизода: «Нет, – заявил он, – я никакого символа не искал. Я описывал Богрова исключительно реалистично», иными словами, если в результате подобных реалистичных характеристик образ Д.Богрова стал сливаться с образом змея, то это не авторских произвол, а реальная действительность. Далеее Александр Исаевич попытался убедить журналиста, что в его изображении Д. Богров – это не символ, а всего лишь террорист-одиночка, за которым никто не стоял и который поэтому никого, кроме себя, не представлял (18).
Но разе даже случайное изображение Д.Богрова в виде змеи не приобретает символического характера? И разве сравнение убийства Столыпина со «змеиным укусом» – тоже не символ? И разве в «Архипелаге» не сказано прямо, что Столыпина «змеиным укусом» убил не одиночка Богров, а «революционеры»? И разве в «Августе» не подчеркивается, что, делая такой такой шаг, убийца прислушивался к «трехтысячелетнему, тонкому, уверенному зову» своей истории? И это простое покушение, покушение одиночки?
Вслед за выступлением Л.Лосева в радиоэфире «на имя президента соединенных американских радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа» Джеймса Бакли» поступили две докладные записки из Русской службы «Свободы» от Льва Ройтмана и Вадима Белоцерковского, которые охарактеризовали чтение романа «Августа» по радио как популяризацию антисемитизма (19). Позднее в издававшемся в Лос-Анжелесе журнале «Панорама» Вадим Белоцерковский назвал А.И.Солженицына «“пятой колонной” советской пропаганды» (20).
Первая антисолженицынская статья появилась 22 января 1985 г. в газете «Нью рипаблик». 23 января «Нью-Йорк дейли ньюс» атаковал «Свободу». Д.Бейли и несколько его сотрудников были отправлены в отставку. Чтение «Августа» было прекращено. 4 февраля «Вашингтон пост» обрушился на «Голос Америки» (21). “4 февраля, – пишет А.И.Солженицын, – имея в виду февраль 1985 г., – началась в Штатах долгая атака о моем антисемитизме, а 19 февраля в СССР, где уже годами, кажется, не упоминали моего имени – показали по телевидению (а до этого на многих киноэкранах) фильм-агитку “Заговор против Советского Союза”, с гнусной атакой на меня и на “Русский общественый фонд”, и мы “агенты ЦРУ”” (22).
Начавшаяся кампания ничего хорошего не предвещала. Поэтому в сложившихся условиях, не зная, чем все это может завершиться, Александр Исаевич и Наталья Дмитриевна решили принять американское гражданство. Срочно были заполнены все необходимые документы, продемонстрировано знание английского языка, который Александр Исаевич так и не сумел выучить за девять лет, выдержано собеседование и получено разрешение. Осталась последняя формальность – принесение присяги. Однако если Наталья Дмитриевна явилась на этот акт и таким образом получила американский паспорт, Александр Исаевич на присягу не явился. Как говорится, сбежал из-под венца (23). Объясняет он это тем, что в последнюю минуту воспринял принятие американского гражданства как отказ от Родины. На такой шаг как настоящий патриот России он, конечно, пойти не мог (24). А подавая документы, он об этом не думал?
Между тем антисолженицынская кампания продолжалась. 29 марта 1985 г. по данному вопросу состоялось даже слушание в Сенате, причем не где-нибудь, а в Комисси по иностранпым делам (25).
В середине июля корреспондент «Нью-Йорк таймс» Ричард Гренье сообщил А.И. Солженицыну, что ему поручено подготовить публикацию по данному вопросу, в связи с чем он просит дать ему интервью. Александр Исаевич отказался делать этого, хотя перед ним открывалась хорошая возможность внести ясность в обсуждавшийся вопрос и устранить кривотолки. Р.Гренье повторил свою просьбу, но А.И.Солженицын снова отказался от встречи. На третье обращение Р. Гренье он не стал отвечать вообще (26). Несмотря на это в ноябре 1985 г. «Нью-Йорк таймс» опубликовпал статью, которая реабилитировала А.И.Солженицына (27).
То ли под влиянием книги М.Скэммела, то ли под влиянием развернувшейся против него идеологической кампании, в 1985 г. Александр Исаевич решил оставить потомкам собственное жизнеописание и сел за мемуары. “Летом 1985 г., – пишет он, – я окунулся в давние годы – детство, юность…, фронт, да и тюрьма с лагерями, и ссылка и тревожно радостный и в гранях ошибок возврат из сыслки” (28). В следующем году работа над ними была продолжена. “Летом 1986 г. – отмечает А.И.Солженицын, – еще один такой месяцок, да вот – и кончил, жизнь до высылки – охвачена” (29). В то же лето он вернулся к «Теленку»: «Летом 1986 схватился я перечитывать и в мелочах доделывать «Теленка»…Потом накинулся кончать «Апрель». Пока в возможных пределах довел» (30).
Если исходить из приведенных слов, получается, что в 1986 г. первая редакция «Апреля» близилась к окончанию. А поскольку к этому времени Александр Исаевич уже решил на этом оборвать свою эпопею, работа над «Красным колесом» вступила в свою завершающую стадию. Последний Узел нужно было отредактировать, после чего можно было отдавать на суд читателей.
Еще в 1982 г. В.Н.Войнович начал писать фантастический роман под названием «Москва, 2042 год». Летом 1986 г. он был завершен и осенью стал публиковаться на страницах газеты «Новое русское слово» (31). Роман представлял собою попытку в сатирической форме представить будущее Советского Союза. Среди персонажей этого произведения сейчас, по словам автора, особого внимания заслуживает «правитель будущей России, участник Августовской революции, герой Бурят-Монгольской войны, Генералиссимус, бывший генерал КГБ, свободно говорящий по-немецки – Лешка Букашев» (32). Но тогда, в 1986 г., внимание читателей прежде всего привлек другой герой – писатель Сим Симович Карнавалов, в котором они без труда узнали Александра Исаевича (33).