Страница 103 из 150
Вряд ли здесь была какая-то связь, но именно в это время отличавшийся отменным здоровьем, А.И. Солженицын почувствовал недомогание. «Осенью 1986, – читаем мы в «Зернышке», – налетело на меня сразу несколько болезней. Повторилась стенокардия. Обнаружились камни в желчном пузыре, как будто нужна операция. А самое удивительное вдруг – множественный ( как вообще почти не бывает, знаю) рак кожи…Но попал, не сразу, к опытному доктору, он объяснил: тех, кто когда-то подвергался сильному рентгеновскому облучению или химическому воздействию – примерно через 25-30 лет может настичь, именно на местах облучения, рак кожи» (34). Против рака было применено «единократное вымораживание пятен и через три недели их как не было. А метастазов они не дают» (35).
«И, – констатировал А.И.Солженицын, – от болезни сразу – изменилось во мне многое. Утерялся тот безграничный разгон немеренной силы, который владел мною все годы. С этими болезнями (а есть и высокое давление, и артрит, и еще) можно и двадцать лет прожить, а можно – и ни года» (36). А тут захворала Наталья Дмитриевна и «два года кряду болела» (37).
Да и издательские дела перестали радовать: если французы сразу же перевели «Август» и «Октябрь», если на немецком языке появился «Октябрь» (38), то англичане не спешили ни с первым романом, ни со вторым. «Все же ждали мы, ждали виллетского «Августа».- пишет А.И.Солженицын, – Не дождались и в конце 1986 выпустили два тома «Марта» по-русски» (39).
В июне-июле 1987 г. он снова оторвался от своей эпопеи и продолжил работу над литературными воспоминаниями, написав за два месяца третью часть «Зернышка» (40). Касаясь в нем своей работы над «Вторым действием» «Красного колеса», он записал: «Вот кончу «Апрель» – и хватит с меня, пока – предел. А в будущем, останется время – можно попробовать построить…скелетный Конспективный том на все ненаписанные узлы» (41).
Тогда же 29 июня 1987 г. он дал интервью, в котором его решение было сформулировано более определнно: «…Надо сказать, что я когда-то задумал двадцать Узлов, от 1914 года до 1922. И долгое годы я с этим носился…Но в ходе работы я увидел, что…каждый Узел разрастается…Стало ясно, что надо мне сократить…Сперва, с большой жертвой, я решил остановиться на лете 1918 года…А сейчас я склоняюсь к тому, что придется четвертым Узлом и закончить – апрелем 1917 и первыми днями мая…» (42).
В 1987 г. вышел третий том «Марта» (43), в 1988 г. – последний, четвертый (44). В третьем Узле эпопеи на богатом фактическом материале было показано как штурм власти, предпринятый либеральной оппозицией, привел к падению монархии, которое стало началом не возрождения страны, а катастрофы.
«Первоначально, – рассказывает писатель, – я исходил из концепции, которую сегодня разделяют большинство людей на Западе и на Востоке, а именно: главным решающим событием была так называемая Октябрьская революция и ее последствия. Но постепенно мне становилось ясно, что главным и решающим событием была вовсе не Октябрьская революция и что это вообще не было революцией…Подлинной революцией была Февральская, Октябрьская же даже не заслуживает названия революции. Это был государственный переворот, и до 1920-х годов включительно сами большевики называли ее «октябрьским переворотом» (45). И далее: «…собственно говоря, революция в России была одна, не пятого года и не Октябрьская, а Февральская, она и есть решающая революция, которая и повернула ход нашей истории, да и всей земли» (46).
Сопоставляя «Август», «Октябрь» и «Март» нельзя не обратить внимание на следующую важную вещь. Если в первой редакции «Августа» главными действующими героями были вымышленные лица и через их судьбу автор пытался показать драматизм исторических событий, то уже во второй редакции их начинают оттеснять на второй план исторические персонажи, еще более заметно это в «Октябре», в «Марте» вымышленные герои оказываются затерянными среди исторических лиц. Касаясь этой проблемы А.И.Солженицын в своем интервью 1983 г. парижской газете «Либерасьон» сказал так: «…в «Марте Семнадцатого», в Февральской революции, я бы грубо определелил, что сочиненные персонажи сведены до минимума, до 10%, по числу страниц…» (47).
Характеризуя новый Узел, его автор пишет: «Это, собственно говоря, запись Февральской революции, как она произошла, день за днем и час за часом, участвуют сотни исторических лиц и десятки вымышленных для того, чтобы подхватить этот материал» (48). Отмечая эту особенность своего произведения, Александр Исаевич преподносит ее как достоинство, между тем, это его недостаток.
В своем интервью парижской газете «Либерасьон» А.И.Солженицын сам обратил внимание на следующий факт: «От темпа исторических событий зависит, например, длина глав. В «Августе» у меня довольно длинные главы, и даже есть очень длинные, как о царе Николае Втором. В «Октябре» они еще тоже длинные, потому что медленные события. В «Марте» начинается такая динамика, я стараюсь успеть за событиями» и «мне приходится главы стягивать до крошечного объема, но делать их много. Главы следуют с бешенной быстротой друг за другом» (49). Следует добавить, с такой быстротой, что трудно уследить за мельканием событий и лиц. В результате этого вместо того, чтобы фокусировать внимание читателя на главном, происходит его рассеивание. Следствие этого предсказать нетрудно – возникает желание закрыть книгу.
Неудивительно, что «Март» не бросились переводить на иностранные языки. А русский его варинат был встречен, мягко говоря, сдержанно.
Так А.И. Солженицын подошел к своему 70-летию.
Когда ему исполнилось пятьдесят, в Рязань не только из советских городов, но и из-за границы на его имя пришли сотни поздравительных писем и телеграммы. Когда ему исполнилось шестьдесят, на его юбилей откликнулись многие зарубежные газеты и журналы.
11 декабря 1988 г. все было по-иному.
«Эта дата, – писал тогда же один из корреспондентов, – прошла очень незаметно на Западе. Не было громогласных приветствий, поздравлений в адрес юбиляра, пышных торжеств, ярких речей. Лишь в скромном зале Хантерколледжа в Нью-Йорке состоялось собрание, на котором присутствовало около 100 человек. Выступило шестеро. Пять запланированных ораторов демонстративно не явились. А когда было предложено подписать («кто этого захочет») приветственное в семь строк письмо Солжениццыну, только 38 выразили желание» (50).
*См. также: А.И.Солженицын и его творчество. Международная конференция. Нью-Йорк, 1988. 96 с.
Если бы события развивались таким же образом и далее, можно не сомневаться, что А.И.Солженицын доживал бы свои дни в эмиграции почти в полном забвении. Однако начавшиеся в Советском Союзе перемены снова оживили интерес нему, и солнце его славы еще раз на миг поднялось над горизонтом.
Глава 4
Наследник Катона
На протяжении нескольких десятилетий Рим вел изнурительную войну с Карфагеном. В римском сенате то брали верх сторонники войны, то противники. Лишь один сенатор по имени Катон не уставал повторять: «Карфаген должен быть разрушен». В такой роли на протяжении всего своего пребывания за границей выступал А.И.Солженицын, неустававший повторять: коммунизм должен быть уничтожен, советская империя как империя зла должна быть разрушена.
Весной 1985 г. в Советском Союзе подули ветры «перестройка» и Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, призвал к себе на помощь ту самую «тараканью рать», войну которой еще совсем недавно объявил Александр Исаевич. На удивление, ведомые «прорабами» из ЦК КПСС и КГБ «плюралисты» не только забыли нанесенные ими обиды, но и изъявили желание видеть беспощадного критика в своих рядах.
Однако он, так долго добивавшийся перемен на родине, теперь вдруг замолчал (1). Он молчал в 1985 г., когда начались первые разговоры о переменах. Он молчал в 1986 г., когда был реабилитирован А.Д.Сахаров. Он молчал на протяжении первой половины 1987 г., когда началась чистка партийно-государственного аппарата, была обьявлена политическая амнистия и взят курс на создание многоукладной экономики.