Миссия выполнима

Вместе с отпечатками пальцев, оставленными в перчатках Корби, этот факт не оставлял никаких сомнений, что всем делом руководит Юлиус Стурка.

Но положение по-прежнему оставалось очень туманным. Сотни тысяч людей работали по всему миру, искали Стурку и остальных, включая Рауля Риву. И ничего. Существовал только один реальный след – Мецетти.

Мецетти сидел в кресле и читал газету.

В открытое окно врывался ветер. Он прилетал прямо из Лапландии, пропитываясь по дороге промозглой сыростью финских озер. Солнце тонким диском висело низко над горизонтом, нежно розовея сквозь дымку; оно взошло поздно и уже через три часа должно было опять зайти.

– Внимание, – пробормотал англичанин. Лайм вздрогнул и проснулся.

На другой стороне происходило какое-то движение. Он схватил бинокль и быстро оглядел фасад гостиницы, пока не нашел окно Мецетти. Сфокусировал на нем линзы и стал наблюдать.

Мецетти отложил газету и стоял у гардероба, надевая пальто и шляпу.

Лайм передал бинокль англичанину и кинулся к телефону:

– Он уходит. В пальто и шляпе.

– Понял.

Он забрался в «мерседес». Чэд Хилл, сидевший за рулем, вопросительно повернул голову.

– Не особенно радуйся, – устало сказал Лайм. – Может быть, он просто идет в аптеку, чтобы купить себе зубную щетку.

Они разглядывали подъезд гостиницы. Лайм вытянул из приборной доски двусторонний микрофон:

– Надо проверить связь.

– Связь громкая и чистая.

Через две-три минуты на ступеньках появился Мецетти. Он с озабоченным видом оглядел площадь и направился к стоявшему неподалеку «саабу», который взял вчера напрокат в Хельсинки.

Лайм поставил под бампером «сааба» пеленг. Он издавал прерывистые радиоимпульсы. Два фургона были оборудованы приемными устройствами, чтобы следить за перемещением пеленга, но Лайм все-таки предпочитал визуальную слежку: водитель у машины может поменяться, и тогда они сядут в лужу со своим «жучком».

У Мецетти были проблемы с запуском двигателя. Должно быть, переохладился карбюратор. Лайм щелкнул выключателем на микрофоне.

– Я за ним слежу, но мне нужны еще две машины.

– Будет сделано.

Наконец из выхлопной трубы «сааба» вырвался дымок, и машина отъехала от тротуара.

– Мы отчалили… Направляемся в центр города.

– Два фургона и три автомобиля следуют за ним.

Лайм отключил микрофон и сказал Чэду Хиллу:

– Сбавь ход. Не виси у него на «хвосте».

«Мерседес» ехал по узким улицам. Мецетти включил противотуманные фары, и за их красными огоньками легко было следить.

Резкий поворот в узкий переулок.

– Не поворачивай за ним, – сказал Лайм. – Мы объедем вокруг дома.

В микрофон он добавил:

– Он свернул в переулок. Наверно, проверяет, нет ли слежки. Я его отпустил. Кто-нибудь есть на параллельной улице?

– Элкорн за ним присмотрит. Он едет на запад к Алпгатану.

Лайм посмотрел на карту. Параллельно улице шел бульвар.

Он сообщил направление Чэду Хиллу, и «мерседес» повернул за угол. Лайм сказал:

– Помедленней. Пусть пока за ним последят другие.

Голос из радио:

– Похоже, он объезжает вокруг квартала.

– Он не собирается припарковаться?

– Нет. Видимо, хочет выяснить, нет ли за ним «хвоста». Все нормально, мы отслеживаем его на каждом углу. Он нас не заметит.

– Что он сейчас делает?

– Едет на север по главной улице.

Лайм дал новое указание, и Хилл повернул «мерседес» на главную улицу. Радио:

– Он объезжает вокруг квартала.

– Вы уверены?

– Похоже на то… О'кей, он сделал третий поворот. Еще один, и он обогнет квартал. Вы сейчас где?

– У северной границы города.

– Продолжайте двигаться. Возможно, он вот-вот появится – он как раз за вами.

Лайм спросил Чэда Хилла:

– Вы не видите его в зеркале?

У Хилла хватило ума посмотреть в зеркало, не поворачивая головы.

– Пока нет.

– Едем дальше.

Дома попадались все реже; у дороги мелькали финские сосны, шоссейное полотно стало уже, обочины обледенели, под деревьями лежал снег.

– Ага, вот он.

– Не торопитесь. Пусть он нас обгонит, если хочет.

– Я не думаю, что он… о, черт!

Хилл нажал на тормоза. Лайм посмотрел через заднее стекло. Никого.

– Что случилось?

– Он только что свернул. На боковое шоссе.

– Все в порядке. Не тормозите резко, а то нас вынесет в кювет.

Хилл с трудом укротил «мерседес», едва не вылетев на обледеневшую обочину. Наконец ему удалось развернуть машину, и он налег на педаль акселератора.

Ускорение вдавило Лайма в кресло.

– Полегче, ради Бога.

Солнце мигало сквозь сосны, как сигнальный маячок. Навстречу от Лахти приближалась машина; Лайм прищурился на нее сквозь солнце. Это был зеленый «вольво», старая двухдверная модель. Возможно, это Элкорн.

Хилл сделал поворот достаточно спокойно. Лайм обернулся через плечо – Элкорн последовал за ними.

Узкая дорога уходила в лес, по обеим сторонам у обочин лежал снег. Солнце скрылось в деревьях. Лайм сообщил в микрофон об изменении маршрута. Потом он сверился с картой.

На карте дорога заканчивалась Т-образным перекрестком, перпендикулярное шоссе вело от Лахти на северо-запад, где дальше к северу имелось несколько деревень. Между этим местом и перекрестком населенных пунктов не было.

– Прибавьте скорости. Посмотрим, сможем ли мы не упускать его из виду.

«Мерседес» покачнулся на резком повороте, и они увидели «сааб», огни которого в следующее мгновение исчезли на другом конце дорожной дуги.

– Хорошо, так и держитесь.

На Т-образном перекрестке «сааб» повернул налево, и Хилл издал тихий стон. Лайм сообщил:

– Он возвращается в город.

– Сукин сын. Он все еще водит нас за нос.

– Он узнает наш «мерседес», если увидит его еще раз. Скажите Элкорну, чтобы обогнал нас. На границе города приготовьте мне новую машину. У вас есть пятнадцать минут.

Мецетти проехал Лахти насквозь, нигде не поворачивая и не останавливаясь. Элкорн передал эстафету другому человеку, который подхватил «сааб» на главном шоссе, уходившем на юг в сторону Хельсинки. Лайм сменил «мерседес» на ожидавший его «вольво» и поехал в том же направлении. Когда они выехали из города и оказались на просторной равнине, поросшей соснами, он заметил второй «хвост»; после переговоров по радио Лайм занял его место, а «хвост» обогнал «сааб» и поехал впереди него, взяв Мецетти «в клещи».

Так они сопровождали его пятнадцать или двадцать километров. Было около двух часов дня, в этих широтах время уже близилось к закату. Скандинавы поддерживали свои дороги в хорошем состоянии и в гораздо худшую погоду, но особенно оживленного движения на них не было. Шоссе плотно окружали сосны, по обеим сторонам тянулся бесконечный лес. Время от времени дорога выходила на берег озера и бежала мимо уютных коттеджей, в которых сквозь замерзшие окна мерцали огни, – половина жителей Лахти и Хельсинки проводили выходные на озерах.

Мецетти, похоже, пока не замечал, что за ним следят. Положение станет труднее, когда стемнеет, поскольку постоянно маячащие сзади огни могут его обеспокоить.

Сзади появился «порше», выскочил на встречную полосу и поравнялся с ними. Лайм попытался разглядеть в кабине лицо водителя, но боковые стекла запотели. «Порше» пролетел вперед, и они порадовались тому, что какое-то время он побудет между ними и Мецетти. «Сааб» увеличил скорость, но через пару миль «порше» потерял терпение, прибавил газу и унесся дальше.

Настало время включить фары. Дорога пошла крутыми зигзагами, огибая цепь связанных друг с другом озер; временами огни «сааба» пропадали за деревьями.

Мецетти вел себя как любитель. Своими маневрами он в лучшем случае смог бы оторваться от одиночного «хвоста», но не от планомерной и масштабной слежки.

Если бы его люди прослушивали переговоры по радио, они бы поняли, что Мецетти на крючке, но Лайм и его организация не использовали обычный у полицейских диапазон частот. Чтобы перехватывать их разговоры, надо было знать, на какой частоте они идут, а это было маловероятно. Во всяком случае, они не смогут отследить сигналы пеленга, установленного на машине Мецетти. Их нельзя было поймать в радиоэфире.