Формула счастья

Вчера Дед Аркус доказал, что математика — это поэзия. Меня он, во всяком случае, убедил. Это заседание клуба заменило, наверное, десятки уроков — оно заинтересовало ребят математикой, открыло нам какие-то особые, увлекательные стороны этой «науки наук», «всеобщего языка ученых». И сам Дед Аркус открылся нам по-новому. Оказывается, он по-настоящему вдохновенный и много знающий человек…

Саша Петряев и Даниил затевают новое «искательство». Они разговаривали со знакомым инженером из Водоканалпроекта, и он их заразил «водяной болезнью». По их словам выходит, что проблема водоснабжения становится чуть ли не самой важной к мире. Городам очень не хватает воды, они задыхаются от её недостатка. Промышленные предприятия не только пожирают воду в громадных количествах, но и сильно загрязняют естественные источники.

Если так, тут действительно есть о чем беспокоиться. Ведь мы должны думать не только о сегодняшнем и завтрашнем дне — нельзя забывать о грядущих поколениях.

Саша предлагает объявить «голубой поход». Всем искателям разбиться на небольшие группы и обследовать источники, очищать «умирающие» ключи, выявлять зарастающие озерца и речки. Если взяться за это дело, работы очень много. Хоть сотни ребят подключай. Тот инженер будто бы весьма одобряет эту затею.

Пока мы после заседания разговаривали обо всем этом с Даниилом и Сашей (нас собралось вокруг них изрядная кучка), Володя стоял тут же и все поглядывал на меня. Он ждал ответа. Я это заметила, но вида не показывала. Он нервничал все больше. Потом не вытерпел, отозвал меня в сторону:

— Мы собираемся в семь. Ты придёшь?

Я промямлила что-то насчет подарка: не успею купить. Он возмутился: какой подарок! Я опять забормотала что-то — ни то ни сё.

В это время подходит Даниил:

— Ну идём, я к Венедикту Петровичу.

И я сразу решилась:

— Ты извини, Володя, я не приду. — И ушла. С Даниилом.

Володя только обиженно сверкнул своими большими красивыми глазами. Наверно, здорово рассердился.

Даниил слышал мой ответ, но ничего не спрашивал. Молчал, вроде тоже рассердился. Вот чудики!.. Я наконец не выдержала и сказала, в чём дело: что Володя звал на день рождения, но никого из нашего класса не будет — и я отказалась.

— Угм, — был многодумный ответ.

Потом Даниил все же разговорился. А посидел у дяди Вени — заглянул к нам:

— Хочешь пойти аквариум смотреть? Ты говорила…

Я пошла. Он очень интересно рассказывал о рыбках. Только я все названия перепутала. Марфута — та знает назубок.

Потом Даниил проводил меня до дома, было уже поздно.

Мы договорились, что он даст мне несколько рыбок. Тоже буду обзаводиться аквариумом. Я смогу любоваться им, наверное, часами. Папа с мамой «за», условие одно: самой ухаживать за рыбками. А как ещё? Завтра же пойду в зоомагазин.

А на улице бушует весна!..

Примчался Даниил. Рот до ушей. Все сразу стало ясно.

Павла Иннокентьевича оправдали; вернее, прекратили следствие, все обвинения оказались ложными. Теперь под суд пойдут настоящие виновники безобразий, которые творились на стройке.

Странное дело, столько лет в нашей стране Советская власть, построен социализм, а как ещё сильны в некоторых людях пережитки капитализма. Сколько всяких гадов, которые стараются урвать побольше за счёт государства и ради этого идут на всякие подлости, обман, двурушничество. Тунеядцев отправляют в особые поселения, заставляют там работать, только этого, видимо, мало. Ведь те жулики, что творили свои грязные дела в строительном тресте, — это не тунеядцы. Они обыкновенные «советские служащие». А вреда принесли и нахапали больше, чем сотни тунеядцев.

Откуда это берётся? Конечно, и при социализме есть условия для всякого жулья. Ведь у нас ещё не ликвидированы деньги, и жадюги тянутся к ним, идя на преступления. Хорошо, что у нас всё крепче становится заслон против всяких хапуг и обманщиков. А нам, подрастающим, предстоит сделать его ещё непроницаемее…

Павла Иннокентьевича восстановили в партии. В газете был большой фельетон — отлично разделали жуликов из стройтреста.

Я все больше думаю о факультете журналистики, о работе в газете…

Давненько не заглядывала я в дневник. Удивительно, как быстро мчится время: вот уже и Первомай подошел!

Даниил словно родился вновь. Энергичный, веселый, даже разговорчивый. Они с Сашей действительно взялись за «водную проблему» — с группой ребят рыщут по окрестностям города с таким азартом, будто надеются открыть по меньшей мере новую Волгу. Саша говорит, что инженеры хотели создать на окраине города, на речке Петрушихе, большой искусственный водоем. Был бы у нас ещё один пруд с парком. Но приток воды в Петрушихе мал. Вот наши ребята и взялись за поиски всяческих родников и ручейков, чтобы этот приток увеличить. Их знакомый инженер сказал, что это дело совсем не пустое.

Ребята уезжают на автобусе, потом ходят по лесу, исследуя его квадрат за квадратом, всё наносят на карту.

Сегодня я должна была отправиться с ними, обещала, но случилась беда с Венедиктом Петровичем. Он последние дни вообще чувствовал себя плохо, жаловался на слабость, кровотечения из носа, а сегодня упал в обморок и долго не приходил в себя. Я бегала звонить в «скорую помощь». Ему сделали какие-то уколы, дали лекарства и выписали назначение в больницу. А в чём дело, не сказали.

Сейчас ему получше, лежит, тихонечко улыбается и подтрунивает над мамой. Она «приписала его к своему хозяйству» и ухаживает за ним, как за малым ребенком.

Вчера в Москву приехал Фидель Кастро. Говорят, он побывает и у нас, на Урале.

Передо мной аквариум. Даниил здорово мне помог. Притащил песка, вместе его промывали, дал, кроме рыб, разных водорослей. Аквариум получился — загляденье!

До чего же я люблю Первомай! Каждый раз в этот день я просыпаюсь с праздником в сердце, с неясным, но уверенным чувством чего-то очень хорошего и светлого. И это чувство никогда не обманывает. Вот где очень подходит выражение «душа поёт». Ох, как я понимаю счастье композиторов, — они могут излить свою душу в музыке. А я в ней бездарь и тупица.

Вот если бы талант, я написала бы Гимн Весне и Труду — такой, что запели бы сердца людей всего мира!..

Будь я даже столетней старухой, в такой день всё равно не усидела бы дома. Улицы, дома, люди — все дышит Первомаем. Со всеми просто обниматься хочется. Всюду улыбки, цветы, оркестры.

К школе, на сборный пункт, я шла окольными путями, чтобы подольше потолкаться по улицам. Чуть не опоздала.

Мария Сидоровна не отказала себе в удовольствия уколоть меня:

— Комсорг класса, а какой пример показываешь?

Я даже не нашлась, что ответить.

На демонстрации договорились всем классом встретиться в шесть вечера у памятника Ленину. Хоть не весь класс собрался, а пришли многие. Гурьбой бродили по городу, танцевали на площади (я учила Даниила вальсу). Долго сидели на гранитной лестнице набережной и пели. Перепели, наверное, все песни, какие знаем. Потом опять бродили.

Вечер был чудесный. Как-то так получилось, что мы с Даниилом заговорились и оторвались от компании. Опять вышли к городскому пруду. На его чёрной шелковистой глади переливались отблески праздничных огней. В небо взлетели хвостатые жар-птицы — фейерверки.

Всю дорогу мы болтали, а как уселись на парапет — смолкли. Даниил сделался неловким и задумчивым. Ему задумчивость идет. У него, если присмотреться, довольно правильные черты лица, и, когда оно спокойно, становится красивым. Собственно, и в другие моменты он, пожалуй, хорош собой. Но это, конечно, ерунда, не в этом дело. Просто он славный парень. Мы за последнее время как-то сблизились, меня даже тянет к нему… (Ингочка, вы расчувствовались? Ну-ну!)

Домой вернулась поздновато, но встречена была вполне милостиво. У нас гости. До сих пор что-то там обсуждают под звон рюмочек, а я сижу в другой комнате, любуюсь аквариумом и беседую со своей тетрадью. Мы же с ней старые друзья, отчего не поболтать?

А вот в комнате дяди Вени темно и пусто. Он в больнице. После демонстрации мы с Даниилом ходили проведать его. Держится бодренько, но чувствуется — это показное. При нас у него началось кровотечение. Нас вытурили…

Гости, похоже, собираются по домам. Значит, надо закрывать тетрадь и бай-бай. Завтра рано вставать: собираемся в лес с нашими «водоискателями».