Случайный попутчик

– Кра!… – закричал щуплый, обеими руками стискивая горло Таллена. – Кра!…

– Кра!… Кра!… – ему отозвались многие голоса.

Меч Кьюррика резко обрушился вниз, на голос щуплого, но промахнулся, слегка задев голову Таллена, зато щуплый куда-то отполз, исчез.

– Встань на меня! – неслышно посоветовал Таллен Кьюррику. – Я подам тебе секиру… – Боль в паху уже притуплялась и переставала отвлекать его, но в теле разливалась слабость, начало клонить в сон, глохли звуки, и Таллен как-то даже безучастно подумал о том, что в коридорах отряду не удержать Крепость, надо отступить во внутренний двор… Почему не закрывают ворота?…

На его теле топтались ноги беглых, причиняя боль ране, мешая дышать… Босые ступни наступили ему на лицо, спрыгнули, вернулись… Позор и кровь случившегося омрачат память о победе Стерры над чугами и покроют Кьюррика и весь его полк несмываемым позором, медленно подумал Таллен. Несмываемым позором, с горечью повторил Таллен, и ему в голову пришла спасительная мысль.

«Надо успеть,- понял он. – Надо встать и крикнуть. Надо докричаться».

У него хватило сил стряхнуть с себя тщедушных беглых, встать на ноги и выпрямиться и оглянуться. Он успел увидеть Кьюррика с окровавленным лицом, уже оттесненного к лестнице, ведущей во внутренний двор Крепости, поймать его дикий взгляд и отчетливо пошевелить губами два раза: «Кьюррик! Вода!…»

Но не Кьюррик, яростно и беззаветно рубившийся с беглыми, а мастер Огонек, в числе других прибежавший из казарм на выручку гарнизону Крепости, прочел по его губам это короткое, привычное ему по шевелению губ слово, понял, что надо сделать, не колеблясь и никого не спрашивая, и изо всех сил заторопился наверх, к Серебряному озеру. В это время Таллена свалили на пол и неумело добили.

Следующая ночь смешала планы Тени – в усадьбе генерала был шумный, издали слышный праздник. В открытых окнах нижнего этажа было много света, там мелькали женские тени, перед домом горел широкий и высокий костер, и десять и еще три легко вооруженных воина и еще несколько неразличимых издали люди сидели и бродили вокруг и около костра, над которым висела пожаренная туша большого кабана. Они громко разговаривали, отрезали от туши пахучее, с приправами, мясо, ели его руками и пили вино из больших кувшинов или из стаканов.

Караульные часто ходили от ворот к костру и обратно, возвращаясь с кусками дурманно-вкусно пахнущего мяса, совсем не осматривались вокруг, много болтали, и Тень, уловив момент, проскользнула в сад, поближе к костру. Спрятавшись за знакомым корявым стволом, Тень осмотрела гомонящих пирующих. Она с первого же взгляда узнала коммодора Кадета. Он сидел за костром на почве, лицом в ее сторону, очень большой, на две головы возвышаясь над всеми другими. У него были плавные медленные движения. Большие мужчины сильны, но медлительны.

Справа от него в кресле сидел безногий генерал – Тень увидела его обрубленную фигуру, когда генерала, подхватив под локти, два дюжих воина отсадили от костра, внезапно ярко вспыхнувшего. У них праздник. Значит им нужно принести жертвоприношение. А Судьба решит, кто из них окропит кровью их мясо и вино.

Хороший, верный бросок ножа отсюда до костра не получится, понимала Тень. Она присела на корточки, закрыла глаза, как делала это в штреках шахт, выбирая место богатое золотыми самородками и песком, освободила место в голове от мыслей и замерла. Время темной струей медленно потекло перед ее внутренним взором, и, как раньше, в штреках, сначала тонкими слабыми искорками, а затем ярким мерцанием обозначилась цель. Ожерелье принцессы Гигар переливалось цветными камнями. Судьба выбрала, и сердце Тени образованно откликнулось: коммодор Каддет.

Он воин. Надо помешать ему использовать длинное оружие. В саду оно будет не полезным. Надо выманить его в сад. Он пьет вино. Вино сильно пахнет. Его дыхание будет пахнуть вином. Он воин. Он примет вызов на поединок. Не придет в сад с отрядом воинов. Сам захочет встретиться с ней. Подать ему знак, вызов. Оскорбить его.

Все воины по одному ходят за левый угол дома. Подождать, когда он пойдет туда. Мужчины делают это во много раз чаще, чем женщины. Положить ожерелье принцессы на натоптанную тропинку. Он наклонится, чтобы поднять его. Он воин, он не начнет звать на помощь. И там же умрет – нож войдет ему в висок или глаз. Для ее легких ножей у него слишком толстая шея.

Если не удастся убить коммодора там, то следует выманить его в сад.

Тень прокралась через сад и обошла дом с тыльной стороны, прислушиваясь к звукам, доносящимся из него. Одно окно на первом этаже дома было соблазнительно приоткрыто. Тень прислушалась. За окном дышали двое детей и один взрослый, женщина. Женщина дышала ровно, во сне, прямо под окном. На мгновение задержавшись и заколебавшись, Тень еще раз взвесила на весах ценности – жизни детей и наложниц генерала Варры или жизнь коммодора Кадета? Дети и женщины генерала сейчас в доме. До утра еще есть время. Она успеет вернуться в дом. И Тень заскользила дальше.

В комнате, которую миновала Тень, Зитта, лежащая на полу под окном с полупикой – подарком Принцессы – в руке, отменила знак немедленного действия и подала знак ожидания Гитте, замершей у стены со свинцовыми камнями в руках.

Тень вернулась в сад, подобралась, как можно ближе, к костру, присела на корточки около куста, смежила веки, и ей стали слышны обрывки разговоров, пустые слова. И вдруг генерал громко сказал:

– Ребята! Давайте теперь выпьем за здоровье моего друга. Он завтра покинет нас.

Это уже был его третий тост с ключевой фразой – об этом снова генерала попросил Кадет, подав условленный знак: налив себе вина в стакан из кувшина генерала. Третий тост, потому что Кадет никак не мог понять, наблюдает за ними Тень или нет – Неспящая ничего не чувствовала и начала паниковать. Темный сад за светом костра мог быть пустым. Или в нем затаился не человек. Например, животное, которое не чувствует волнующаяся Неспящая.

– Все, больше не могу терпеть – мне надо в сад,- со смешком и пьяным голосом скоро громко произнес генерал и поднял руки. Кадет не успел вмешаться – генерал нарушал их договоренность не приближаться к саду и не входить в него!… Подскочившие адъютанты присели, и генерал обнял их за шеи. – Нет, парни, это вам обязательно ходить за угол… поднимайте меня… а я с детства по этому делу бегал в сад, есть там у меня один заветный кустик… Взяли – раз! Несите меня, я покажу… Тропку видите? Ну, давайте по ней, два по десять шагов, как помню… Каддет, сиди! – приказал генерал вскочившему на ноги Кадету. – Я один… Я стеснительный…

Два сильных воина подняли генерала под руки и, слаженно шагая, понесли в сад. Они прошли в десяти шагах от замершей Тени, грубо треща ветками кустов и наступая на упавшие плоды.

– Сажайте меня… нет, поверните к кусту… вот он, видите как вырос… с моей помощью… Полив – он полезен для кустов… Теперь отходите… дальше я сам…

Тень выпрямилась. Два легких коротких шага направо, поворот тела – и шея и голова генерала окажутся на линии броска. Навыки нетерпеливо толкали ее сделать эти два шага, но разум и голос сердца, недавно взявшей такую власть над Тенью, остановили ее: «Он завтра покинет нас», – напомнил слова генерала разум. «Перед его смертью расскажи ему, где лежит его принцесса Гигар», – сладко прошептало сердце. «Генерал никуда не денется» – снова подсказал разум.

Тень оглянулась на свет костра, увидела, что сейчас почти все, как по команде, разбрелись в стороны и коммодор Каддет на несколько мгновений остался один. Он стоял, освещенный прыгающими лоскутами огня костра, и прямо смотрел в сад. Ты ищешь меня, – поняла Тень. Я здесь!

Она дождалась, когда около генерала опять поднялся шум и возня и бормотание, и метнула скомканное ожерелье в лицо коммодора.

Кадет заметил, но не успел поймать в воздухе что-то неплотное, похожее то ли на маленькую змею, то ли кусок веревки, падающее ему на грудь. Он отклонился и пригнулся и резко отшатнулся в сторону – старый трюк: бросают один предмет и ловят мишень вторым. Прижал подошвой ботинка лежащий у него под ногами предмет.